Глава общины Судного дня занималась тем же, чем и последние пятнадцать лет, – ежедневно патрулировала окрестную территорию. Искала разломы, следы нежити, тонкости преграды между мирами. Влад не сильно интересовался историей этого поселения, но даже он слышал о произошедшем здесь ещё до Инцидента страшном побоище. Прорыв Изнанки был таким капитальным, что вывалившуюся из него нежить ликвидаторы отлавливали по округе ещё несколько месяцев. На память об этом происшествии осталось небольшое кладбище и большая паранойя у всех старожилов общины. Злые языки поговаривали, что Ульяна во всей этой истории сыграла не последнюю и отнюдь не героическую роль. Влад старался игнорировать пустые сплетни. Особенно те, которые ему приходились не по сердцу.

– Охрана на работу уехала, – улыбнулся парень, выпуская собаку. Неверная животина тут же начала виться вокруг нового объекта обожания.

Ульяна Владу нравилась, даже несмотря на свою одарённость. Она была живой, лёгкой на подъём и стояла горой за всех, кого взяла под своё крыло.

Ульяна променяла карьеру в отделе охраны магического правопорядка на жизнь в поселении общины, что отлично вписывалось в её характер. Представить эту женщину в строгом полуармейском мундире было трудно. Ульяна и субординация даже звучали в одном предложении неуместно.

– Что-то случилось? – Тронутые морщинками глаза главы общины стали серьёзными. Она прекрасно знала о способностях Владика влипать в неприятности, знала, что он зарабатывает на жизнь не продажей ромашек, но никогда не лезла с советами и моралями. Жизненное кредо Ульяны гласило, что шишки каждый волен получать самостоятельно. И вмешиваться старшие товарищи должны лишь тогда, когда из ямы дерьма остаются торчать одни уши. Владу за такой безграничной житейской мудростью чудился личный опыт погружений в яму.

– Ничего такого, с чем я не смогу справиться. – Влад ответил почти честно, улыбаясь открыто и искренне. Ульяна растянула губы в чуть грустной усмешке, потрепала парня за плечо и побрела в сторону магазинчика, поправляя неудобно висящее ружьё.

Лиска замерла в растерянности. В собачьей голове сейчас происходил страшный диссонанс – один прекрасный человек уходил, второй прекрасный человек стоял. В данный момент времени она любила обоих во всю ширину своего пëсьего сердца и не хотела делать выбор.

– Иди уже, – насмешливо фыркнул Влад, и Лиска, будто поняв, сорвалась с места. Огласив округу радостным лаем, она полетела по проложенной Ульяной тропе, почти не касаясь лапами снега.

Стас жил в вагончике. Влад доподлинно знал, что ему предлагали переехать все, кому не лень, но характер у пацана был не только дерьмовый, но и по-ослиному упрямый. В поселение он попал совсем мелким и сначала жил у Ульяны, находясь под её опекой. Та предлагала мальчику полноценно войти в её семью на правах приёмного ребёнка, но Стасик Бестужевым становиться отказался. В основном из-за наличия у Ульяны дара.

Мальчишку изъяли у последователей Чистой крови, и только Морена и сам Стас знали, как ему там жилось. Но ненависть ко всем проявлениям магии в нём была настолько крепкой, что её не смогло вытравить даже десятилетие спокойной жизни.

Сначала Стас бегал. Его отлавливали на вокзале, снимали с автобусных рейсов, останавливали на попутках. Благо у Ульяны имелись хорошие подвязки в полиции.

Спустя несколько лет мальчишка прижился настолько, что сбегать из дома перестал, но взамен сторговал себе право жить отдельно. Ульяна своему кредо не изменила, поэтому Стас, сейчас уже почти совершеннолетний лоб, до сих пор числился под фамилией Щепкин. И до сих пор жил на отшибе поселения в скромном обветшалом вагончике.

Открыл Стас не сразу. Владу пришлось минут десять долбить кулаком, а потом и носком ботинка в неожиданно добротную для такого хилого вагончика дверь, пока внутри не послышались неспешные шаги.

Вылезший на дневной свет Щепкин походил на умертвие – бледный до синевы, щурящий белëсые глаза, тощий и нелепый. Стас вообще гармонично сочетался со своей фамилией. Щепка как она есть. Длинная, тонкая и вспыхивающая от малейшей искры.

– Чë те? – идентифицировав гостя, грубо поинтересовался Стас. Политесами он вообще никогда не увлекался.

Тонкие пальцы нервно оттянули высокий ворот свитера. Щепкин мёрз даже летом. Наверное, потому, что жира в его организме не хватило бы даже на приготовление яичницы.

– Дело есть. Как раз в твоём вкусе. – Влад знал золотое правило общения с Щепкиным, и оно гласило, что в первую очередь необходимо заинтересовать, а всё остальное приложится. В этой жизни Стаса интересовали лишь две вещи – компы и интересные задачки. И больше всего он любил, когда первое и второе пересекалось.

Сейчас Щепкин смерил гостя хмурым изучающим взглядом, взъерошил неопрятные блондинистые патлы и молча посторонился.

Вагончик был самого холостяцкого вида в худшем смысле этого слова. У входа громоздилась баррикада коробок из-под пиццы, на кухонном столе выстроилась немалая армия чёрных от чайного налëта кружек. В жилой половине помещения из мебели имелся лишь продавленный диван, прислонённый к компьютерному столу. А вот сам компьютер был знатный. Любовно собранный по частям, вылизанный и ухоженный, он, наверное, был дороже вагончика вместе со всей его нехитрой обстановкой.

Щепкин перевалился через подлокотник и с размаху грохнулся на диван, устраиваясь в привычных вмятинах.

– Ну так что? – нетерпеливо буркнул он. На мониторе висело окно, заполненное рядами малопонятных цифр, и оно явно манило Стаса сильнее, чем разговор с бывшим соседом.

Влад глубоко вдохнул и выложил суть проблемы ëмко и коротко, ожидая насмешек. Стас не подвëл. Сначала он ненадолго завис, хмуря тонкие брови, а потом заржал так самозабвенно и заливисто, что едва не сверзился с дивана.

– То есть, – наконец оторжавшись и с трудом выровняв дыхание, подытожил Стас, – ты позволил какому-то стрëмному бандюгану нацепить тебе рабский ошейник? А ко мне для чего припëрся? Развлечь? Мог бы и позвонить. Хотя твоя бестолковая физиономия прекрасно дополняет рассказ.

Влад терпеливо выслушал поток рвущегося из Щепкина веселья и спокойно сообщил:

– Я думаю, что ошейник Морены можно снять.

Стас мгновенно умолк. Его лицо, сменив гамму эмоций, в итоге приняло задумчивое выражение. Шанс покопаться в магическом артефакте такого уровня противозаконности для относительно честного гражданина Щепкина выпал, скорее всего, один на всю жизнь. Упустить его было бы обидно.

– Ты ведь знаешь, что я не вижу магию? – приподнял бровь Стас. Произнесено это было с интонацией: «Ты ведь помнишь, что общаешься с нормальным человеком, а не одарëнным уродом», но вступать в споры Влад не стал. Отчасти потому, что взгляды Щепкина разделял.

Вообще, этот мир должен был благодарить родителей Стаса за так основательно промытые мозги. Потому что плетение, по сути, та же программа, только не компьютерная, а магическая. Если бы Щепкин скооперировался с кем-то, способным видеть плетения, мир получил бы магического хакера. А это значит, трепещите барьеры, охранные контуры и бытовая магическая коммуникация – Стас всё снесëт к такой-то матери чисто из исследовательского интереса.

Но кооперироваться с магами Щепкин не стал бы и под угрозой смерти, поэтому хакнуть само плетение он не мог. Но была ведь ещё возможность избавиться от ошейника физически, что Влад и озвучил.

– Физически? – Глаза Щепкина азартно блеснули. Он открыл браузер, и пальцы быстро замелькали над клавиатурой, набирая сочетания букв.

Пробежав глазами по вылезшему тексту, Стас щёлкнул выключателем настольной лампы и без предупреждения цапнул Влада за цепочку, подтягивая под луч света.

С трудом подавив желание дать зарвавшемуся щенку в морду и пообещав себе, что сделает это, когда останется без ошейника, Влад позволил Щепкину повертеть цепочку.

– Ни единого места спайки, – восхищённо выдохнул Стас, выпуская ошейник из пальцев. – Такой интересный материал и такое бездарное применение.