— Вик? — жалобно спросила Рата из-за спины. — Почему мы тормозим?

Я ей не ответил. Я был занят тем, что пытался вернуть контроль над рукой, хоть уже и понимал, что это бессмысленно.

Синекожая — псионик. Она выбрала ту самую неведомую мне псионику, с которой я пока еще совершенно не знаком, ведь среди нас единственная с этой веткой пока еще не получила даже первый навык, и теперь использует ее против нас. А у меня как назло вместо маски, повышающей сопротивление к пси, на голову надет ребризер, который, понятное дело, такими способностями не обладает. Еще десяток секунд — и, повинуясь моим рукам, но не мне, фазоцикл вовсе застынет на месте, и мы станем легкой неподвижной добычей для снайпера… Или еще хуже — для тех двоих, оставшихся за спиной. Если они, конечно, выжили. Выжили, конечно — если тут синекожая, а там — черт, то значит за рулем багги сидел человек, и, если бы он умер, мне бы, полагаю, система сообщила об этом…

Черт, не о том думаю! Сейчас надо думать о том, что мне делать с этим проклятым контролем!

А вариант, что делать, был только один.

И, поблагодарив самого себя за то, я гений и офигенный, и давно уже предусмотрел возможность попадания в подобную ситуацию, я прижал отметку навыка «Ясность ума».

Палец ощутимо кольнуло, словно у меня взяли кровь на анализ, но самой крови не выступило. Зато правая рука, с которой я все это время пытался справиться, снова стала мне послушна!

Синекожая, до которой оставалось каких-то пять метров, недовольно поморщилась, когда поняла, что я ускользнул от ее контроля, и снова вытянула в мою сторону конечности — на сей раз обе.

Вот только я уже не собирался ждать, какую еще пакость она попробует против меня применить, поэтому я вытащил из инвентаря Раздор и с левой руки, зажав приклад под мышкой, высадил половину магазина по синей фигурке. Высадил бы и весь, да смысла не было — после первого же выстрела синекожая моментально опустила руки, а потом и вовсе пропала со своего места, оставляя после себя голубое сияние, вроде того, из которого вышла.

Я даже притормозил на секунду, крутя головой по сторонам, чтобы понять, куда она делась, и нельзя ли ее достать прямо сейчас, чтобы уменьшить количество вероятных угроз хотя бы на одну… Но, едва только скорость упала, как тут же где-то сзади едва заметно щелкнул выстрел — снайпер тоже был где-то рядом, и только и ждал, когда же подвернется удачный момент.

А еще хуже то, что за мгновение до этого щелчка очень ощутимо вздрогнула Рата. Вздрогнула — и тут же обмякла.

— Рата? — спросил я, пытаясь на ходу оглянуться через плечо.

Ответом мне был тихий всхлип. Такой тихий, что я вообще его едва расслышал.

— Да твою же!.. — выругался я, откручивая газ. — Держись! Только держись, не вздумай упасть!

Фазоцикл взвыл двигателем и резко ускорился, оставляя за спиной и противников и их транспорт и тварей, которые, очень надеюсь, что пожалуют на выстрелы и задержат субъектов еще больше. Не с руки мне с ними сейчас сражаться, ох как не с руки! Был бы я один, тогда другое дело, как раз события относительно хорошо складывались — враги разделены, и можно уничтожить их по одному…

Но это означало бы, что и Рата тоже умрет. И где ее после этого вернет к жизни неведомая система — вопрос на огромную кучу сплайса. Очень вряд ли, что это будет где-то рядом.

— Держись! — снова напомнил я, сворачивая на соседнюю улицу и снова ускоряясь. — Сейчас оторвемся, и я тебя починю!

Рата только тихо пискнула в ответ.

За две минуты я трижды свернул на перекрестках, и удалился от места столкновения с противниками на добрых четыре квартала. Даже если они и здесь как-то смогут нас найти, то доберутся еще не скоро — транспорт их тю-тю, и восстанавливаться ему теперь не меньше суток, а пешком они сюда только через час доберутся. Может, через полчаса, но точно не раньше.

Остановив фазоцикл, я соскочил с него, и вовремя — Рата уже отключалась, и едва держалась за меня. Стоило мне слезть с транспорта, и она, лишившись опоры, тут же начала заваливаться набок, и пришлось придержать ее, чтобы не упала.

Пуля попала ей в спину, справа от позвоночника, ниже середины. Не знаю, какие внутренние органы у нее при этом повредились, но как минимум она потеряла немало удивительно-яркой, почти розовой, крови. Но это не беда, у меня есть волшебная пилюля для всех субъектов Основания… Или, вернее, волшебная игла.

— Вик… — жалобно мяукнула Рата. — Больно… Умирать больно…

— Ты еще не умираешь. — хмыкнул я, доставая из инвентаря бустер регенерации. — Если больно, это как раз наоборот — значит, что ты жива, потому что мертвые боли не испытывают. Но знаешь, что самое интересное в этой ситуации?

— М? — в голосе Раты, кажется, даже прорезалось какое-то любопытство.

— А в том, что это еще не боль. — хищно оскалился я и воткнул бустер в рук кошкодевочки.

— А-а-а! — пронзительно заверещала она, а через секунду все ее тело вытянулось в струнку.

Казалось, что все мышцы свело диким спазмом, только не сокращая их, а наоборот — вытягивая. Дошло до того, что Рату выгнуло дугой, словно туго натянутый лук, и я, кажется, даже услышал хруст не справляющихся с нагрузкой позвонков. Даже уши так вытянулись, что стали в полтора раза длиннее против обычного…

А через секунду все закончилось. Рата обмякла и застыла на асфальте недвижимой тушкой.

Ну, надеюсь, что я все понял правильно, и бустеры регенерации, как и все остальные предметы Основания, действуют на всех субъектов одинаково… Будет обидно узнать, что я например только что убил Рату собственными руками, вкатив ей то, что ей категорически запрещено.

Шли секунды, но Рата так и не двигалась и даже будто бы не дышала. Я бы уже давно вскочил, полный сил и желания действовать, а она все лежала.

— Рата? — позвал я.

— Лучше бы я умерла… — тихо произнесла кошкодевочка. — Как же это… больно…

— Тебе все еще больно? — удивился я.

— Нет… Но было — да. Очень больно. Непереносимо. Никогда так не было.

Вот оно что… Рата не просто не любит смерть и боль — покажите мне того кто их любит! Она боится боли, и ей достаточно одной только мысли о ней, чтобы выпасть из реальности. И поэтому же она такая пацифистка, что боится причинять боль другим, ведь ей достаточно того, чтобы знать о том, что кому-то больно, чтобы уже потерять самообладание. Даже если эти другие, скорее всего, никакой боли и не чувствуют, причем уже давно.

— Ты здорова. — утешил я кошкодевочку. — Рана затянулась, боль прошла. Ты не умерла и уже не умрешь.

— Сейчас — да. — тихо ответила Рата, пряча глаза. — А потом… Сколько раз я еще умру… Сколько раз еще мне будет больно… Ненавижу всю эту систему… Все это Основание… Чтоб они все…

— Ненавидишь? — я усмехнулся. — Знаешь, получается, что у нас с тобой больше общего, чем я мог бы предположить.

— Что ты имеешь в виду? — Рата подозрительно посмотрела на меня из-под лапки.

— Мне, знаешь, тоже не по нраву все то, что происходит с моим миром. — я обвел ладонью окружающий пейзаж. — А еще больше мне не нравится то, что среди людей нашлись те, кто водит шашни… Короче, те, кто подружился со вторженцами. С основанцами. Это очень плохой знак, причем, если я правильно понимаю, на нашей планете все вообще идет не сказать чтобы сильно по плану. И, знаешь, открою тебе секрет — я тоже с удовольствием всю эту систему уничтожил бы. И раз уж у нас одно желание на двоих, то как насчет того, чтобы помочь друг другу?

— Помочь в чем?

— Пока не знаю. Окончательная цель — добраться до сути Основания и уничтожить всю эту систему, о которой ты всяко знаешь больше, чем я. А вот через что придется для этого пройти — это уже вопрос второй.

— Я согласна. — не раздумывая, ответила Рата и наконец приняла сидячее положение. — Только где я теперь буду жить? Мой старый дом сгорел… И кушенка тоже.

— Тушенка. — я улыбнулся. — Я знаю, где ты будешь жить. У нас найдется для тебя местечко.