– Теперь достаточно? – спросил Стеклов, убирая руки от ушей.

– Думаю, надо расстрелять из КПВТ.

– Не получиться, – возразил Юра Крутий.

– Почему? – удивился Бис.

– Потому что для ведения прицельного огня из крупнокалиберного пулемета имеется оптический прицел с неподвижной шкалой прицеливания. Цена делений дистанционных шкал – двести метров. Ты не сможешь вести огонь ближе. Под ноги себе не выстрелишь, пулемёт слишком высоко. Он же не на колесном станке Харыкина…

– А это ещё кто?

– Дед Пихто.

– А если БТР поставить под углом, задрать противоположную сторону?

– Тебе делать нехуй?

– А ты что предлагаешь делать? Отправлять на фугас человека?

Егор прихватил Крутия за бинокль, висевший у него на груди.

– Сними. Есть идея.

С биноклем в руках Бис отправился на другую сторону, туда, где Фёдоров обнаружил смертоносный фугас, лёг на обочину, сполз ниже и скрылся из виду. Его не было видно пять минут. Потом он снова появился и позвал Фёдорова.

– Где его точное место?

– Ну, сейчас я вообще не смогу сказать, вы тут всё изрешетили из пулемёта.

– Хорошо, давай примерное. Держи бинокль. Я сейчас кину камень, а ты сориентируй меня относительно его падения, понял?

– Так точно, – удивился Фёдоров.

– Смотри! – Егор кинул первый.

– Левее… сильно левее…

– Я промахнулся. Давай ещё раз, – Егор подобрал осколок бордюрного камня поменьше и метнул снова.

– Правее, сантиметров пятнадцать и дальше – на полметра.

– Давай, ещё, – запустил Бис комок глины, не найдя ничего более подходящего.

– Уже лучше, товарищ старший лейтенант. Почти в самое яблочко!

Егор двинул ему по шлему:

– Не умничай мне тут. Дуй за пулемётчиком, – но в ту же секунду в голову Биса пришла идея: 'Что, если вместо камней бросать двухсотграммовые тротиловые шашки с капсюлем и зажжённым огнепроводным шнуром? – ручные гранаты сапёрам не выдавались за ненадобностью. – А для этой будет достаточно десятисантиметрового шнура. Хватит, чтобы запалить и, не торопясь, прицельно подбросить шашку к фугасу. Взрыв такой 'гранаты' в состоянии повредить приёмник сигнала радиоуправляемого фугаса, а если он 'по проводам' – токоведущие жилы и нанести урон куда больше, чем стрельба из пулемёта. Вдруг, получиться инициировать детонацию?' – Егор оглянулся. – Отставить пулемёт! Неси сумку минёра!

– Есть, товарищ старший лейтенант.

– Через минуту Фёдоров был у БТРа.

– Фёдор! Ну, чего там? – крикнул Стеклов солдату на дороге.

– Пока камни кидаем, – пожал плечами боец.

– Не понял, что они делают? – переспросил Крутий.

– Хрен знает? – закурил Стеклов. – Камни, что ли, кидают, сказал? – поскоблил подбородок пальцами с сигаретой. – Егор дурной немного, на него это похоже.

От подрыва первой тротиловой шашки разворотило приличную воронку и изрядно проредило куст, Стеклов от неожиданности прикусил язык.

– Бляха-муха! Подрыв?

– Да, нет. Это Егор походу…

От второй шашки-гранаты воронка стала больше и ожила рации.

– 'Водопад', 'Варягу', приём, – сказал начштаба.

– На приёме, 'Водопад'.

– Как обстановка? 'Девятка' докладывает, что у тебя слышны стрельба и взрывы? Что-то такое наблюдаешь?

– Обнаружили фугас, работаем…

– Ммм… Хорошо, – сказал Крышевский и отключился.

Третий бросок оказался неудачным – 'граната' угодила в ветку и упала в стороне. Подрыв заряда не принёс результата, кроме того, что разбудил сварливую и тем не менее смелую женщину из соседнего двора, которая прямо через забор выразила отвращение к военным и прокляла русских женщин, родивших их, за что Крутий расстрелял черепичную крышу её дома. После этого стало тихо, как до всего.

– Пойдёшь смотреть? – спросил Бис сапёра.

– А можно не ходить?

– Это наша работа, Саня. Если не ты, кто-то должен сделать её за тебя?

– Можете сами?

– Ты охуел, Фёдоров?! Меня на все фугасы не хватит.

– Ну один разок, товарищ старший лейтенант…

Егор понимающе поглядел на солдата, отвернулся и уполз, прихватив с собой бинокль. Осмотр исследуемого участка ничего не дал. Подходить ближе, Бис не стал, побоялся, решив перестраховаться и, в конце концов, накатить на фугас БТРом – наезжали же на мину, в БТРе никто не пострадал, для надёжности упакуем водилу в бронежилет и стальной шлем, наедем также – задним колесом.

– …Я уже жопу отморозил сидеть, и ноги… Что Бис так долго? – в конец растерял терпение Владимир Стеклов, сидя под стеной дома на четырёх сложенных стопкой кирпичах.

– Поди, спроси, – предложил Юра Крутий.

– Не, я тогда лучше подожду.

– Тогда сиди молча…

– Всё-таки интересно, почему ноги мёрзнут, а?

– По кочану, – отрезал Юра. – Потому что сапоги делают люди, которые таких морозов не видели.

– Что сидим? – появился из ниоткуда Бис.

– О! Тебя ждём. Ну, ты чего там?

– Фугас пытаюсь обезвредить.

– Ну, и как успехи? – вывернул Стеклов шею.

– Пока безуспешно. Сейчас попробую накатить 'бронёй'.

– Это как?

– Как в прошлый раз.

– Когда ОМОН ждали? – догадался Крутий.

– Ага.

– Да ну нафиг?! – вскочил на ноги Стеклов.

– Не веришь? Гляди, – Бис нырнул с головой в боковой десантный люк, высадил из бронетранспортёра наводчика, запрыгнул на броню к механику, скинул ему свой бронежилет и шлем со стальным забралом, проложил для него маршрут, нарисовав его рукой по воздуху, и спрыгнул на землю. БТР взревел мотором, резво крутанулся на дороге, перепрыгнув разделительный газон, будто дрессируемый жеребец на корде и, ломая кусты попятился задом на кочку, которую вот уже час расстреливали и взрывали. А Егор остался перед ним, жестикулируя руками.

– Ебать-копать! Этот дурень так все БТРы в бригаде в металлолом превратит.

– Лучше уж БТР на металлолом, чем человека на фарш.

Пуская тёплый пар изо рта, Стеклов с замиранием сердца следил за движением БТРа к месту, где лежал фугас. По мере его приближения бледное лицо Стеклова становилось серым и сморщенным, какие пишут на древних иконах, на которые громко молятся, когда страшно.

Тем временем, БТР без раздумий и тягот заскочил на приямок и замер, пыхтя выхлопными трубами. Грозно рыкнув, изверг густое облако дыма, сдал назад на полметра, словно отступая, пятясь и стуча копытом как молодой жеребец перед дрессировщиком и резво выскочил на дорогу мимо Егора, будто его передержали в загоне.

Странно, но и теперь подрыва не случилось. После этого Егор решил провести разведку сам, вооружился щупом и фугас не обнаружил. Его там не оказалось.

– Фёдоров, блядь? Где фугас? – заорал Бис, стоя у забора. – Иди сюда!

– Не могу, товарищ старший лейтенант. Около фугаса должен работать только один сапёр – сами так говорили.

– Иди сюда, собака!

Как по команде из кустов выскочил кинолог с псиной.

– Ульбашев, – окликнул Бис, – я не тебе! А тебя, Федор, я дома убью! Ты у меня час жизни забрал, сука, ты такая!

На груди Биса включилась радиостанция:

– 'Водопад', я 'Варяг', доложи обстановку?

– Я 'Водопад', – переменился Егор в лице, – фугас обезврежен. Продолжаю движение.

– Принял тебя.

По команде командира дозора бойцы построились на дороге, как шахматные фигуры на доске и двинулись дальше. Бис снова оглядел порядок с головы до самого хвоста, убедился, что все на своих местах и пошёл вперёд. Как и прежде он был собран и сконцентрирован, но заброшенные тротиловые шашки не давали ему покоя. Всё больше казалось, что это была неплохая задумка пусть не безукоризненно исполненная, но вполне жизнеспособная. Требовалось чуть больше меткости – не каждый день приходилось метать гранаты лёжа. Тем не менее казалось, что подобное гранатометание вполне эффективный приём, Егору хотелось поскорее вернуться и обсудить это с Кубриковым. Эти мысли настолько увлекли его внимание, что он не заметил, как оказался на мосту через сухое русло у заставы капитана Султанова, оставив позади почти километр опасного маршрута. Весь отрезок пути Егор только и думал о том, что случилось. Поросшее жухлыми камышами и коряжистыми деревьями лощина, казалось, никогда не знала воды. Небольшая застава из бетонных блоков и дорожных плит напоминала средневековую крепость с крепостной стражей в крохотных башенках по углам и бойницами во все стороны света, широкой канавой вокруг и подъездной дорогой, перегороженной всё теми же бетонными блоками и противотанковыми ежами.