Гонг! Нервничаю, как на первом свидании. Черт, на кону не только деньги, но и те гроши, что мне регулярно перепадают. Я КЛИНИЧЕСКИЙ ИДИОТ, что согласился на это. Вика меня прикончит, если узнает. И я сопротивляться не стану, это будет справедливо.

Итак. Повторная стычка. На лице Спайка играла улыбка, он рывком пошел на противника. Пробивая прямой в челюсть. Удар достиг цели. Брызги пота. Разор пошатнулся, припадая на одно колено.

— Даа-а-а! — Заорал я в лицо Барагозина, — выкуси! Ха-хаха! Я победил, сучка!

Барагозин сохранял холодное спокойствие. Затем едва уловимым движением кивнул головой Разору и показал крест ладонями Спайку. Разор в момент подскочил и пробил уверенную двоечку в лицо охреневшему Спайку, отправляя того в нокаут. Это выглядело настолько наигранно, что я обомлел.

Гонг! Зал буквально взорвался в экстазе.

— Эээ… — недоуменно протянул я, — какого хрена сейчас произошло? .

— Ты про*бал, — подмигнул Барагозин с ублюдской ухмылкой, — впрочем, что еще ждать от неудачника.

— Я… я видел, как ты дал сигнал бойцам! Бл*ть, ты сжульничал!

— Боже мой, — наигранно схватился за сердце Барагозин, — тот кто устраивает бои, подтасовывает результаты! Неслыханная наглость.

— Хер ты чего от меня получишь, читер сраный. Ты довы*бывался, — рыкнул я, выставляя кулак с родовым перстнем вперед, — Я вызываю тебя на дуэль.

Технически дуэли уже лет сто как запрещены, но кого и когда запреты вообще останавливали? На кону моя честь, черт побери! И это все, что у меня осталось.

— Знай свое место мусор. Ты не виконт, ты грязное пятно на белом полотне благородства, — он кивнул охране, и меня схватили, заломив руки за спину, — Если выживешь, так и быть. Пересечемся на выпускном, я позволю тебя отстоять те обосранные портки, которые ты называешь честью, выставлю соперника тебе по рангу. Ты ведь не ждал, что граф опустится до дуэли с тобой? — Он дернул меня за волосы, фиксируя голову. Его демонические алые глаза блестели безумием, — А пока… ребята, покалечьте эту собаку и пришлите видосик мне. Будет на что подрочить перед сном. Ничто не возбуждает так сильно, как крики боли и мольбы о помощи. Только справьтесь лучше, чем в том сраном бл*душнике, где ему голову проломили.

— Ах ты сука! Это твоих рук дело! — Крикнул я, пытаясь вырваться, но хватка была железной. Сука, сука, сука!

Барагозин скрылся в толпе, а меня потащили к неприметной двери за толпой танцующих людей. На мои крики никто не обращал внимания, все были в эйфории.

Меня повели по темному коридору в закуток с металлической дверью. Затем бросили внутрь пыльной кладовки. С… будь у меня сердце, оно бы сжалось, а так сжалось внизу спины. да так сильно, что могло бы перекусить стальной прут.

Стул с браслетами. Одинокая лампочка на потолке, липкие разводы крови на полу и крайне неприятные инструменты на деревянном столе. И бля, тут они явно не для рукоделия.

— Мужики, да ладно, — начал лепетать я заплетающимся языком, — бес попутал. Я благородный, черт подери, какого хрена! Вас… вас казнят!

— Ага. — меня грубо швырнули на стул и закрепили на руках браслеты, — мы постоянно это слышим, — сказал лысый с синими глазами.

— Хочешь совет, малой? — Ухмыльнулся второй, с бородой и такими же глазами, — не стоит угрожать тем, чья жизнь в твоих руках.

— Как насчет взятки? Я вам деньги, вы меня немного поколотите для виду и отпустите, м?

— Гоша, ставь камеру, — приказал бородач, — начнем с пальцев.

— Каких еще пальцев, эй! Э-э-эй! — Холодные кусачки оказались у моего мизинца, — стойте, погодите. Не надо! А-а-а… Тари!

Глава 11

Каждым днем в жизни Гоши были трудовыебудни (пробел на ваше усмотрение). А ему так хотелось наконец прийти домой, снять эти еб*чие узкие туфли, залезть в холодильник за холодненьким пивком, расположиться в кресле и врубить футбол. Неодаренную лигу, где все скачут как на спидах под эпилептичные спецэффекты. А обычный ногомяч.

Когда он последний раз виделся с друзьями? И остались ли они еще? Димана, с которым он работал на Барагозина, едва ли поворачивался язык назвать прям другом. Да, в редкое свободное время они могли поболтать о политике, о жизни, о бабах. О том, что трава раньше была зеленее и фильмы снимали с нормальными бл*ть белыми мужиками, и красивыми актрисами. А не вот это вот всё.

И… куда катиться его жизнь? Да её и нет по сути, только опостылевшая работа. Даже бабу себе некогда завести. Клеятся всякие швабры на вечеринках, и те, чисто содрать вип-проходку к начальнику.

Одна отрада книжки на телефоне про героев-нагибаторов. Вот у них там все хорошо. Врагов трахают, телок трахают, логике происходящего тоже заправить не забывают. Ну круто же? Круто! Главное отдохнуть.

А отдохнуть не помешает прям. Сколько он дома не был, недели три? Не работа телохранителя бля, а вахтовая командировка с перерывом на пытки. Дома поди уборки на единственный выходной. Ай, проще переехать на новую хату. Один хрен он эту на Смоленской снимает.

Он обернулся посмотреть как там справляется его коллега по опасному бизнесу. Ну, вроде нормально? Гоша насмотрелся на оторванные конечности еще во время службы в Имперской группе зачистки. Так что сейчас вид крови, барабанящей по полу, и три отрубленных пальца паренька лежащих там же, не вызвали никаких эмоций.

Раньше был страх. Затем неприязнь. После равнодушие. Однажды, он это точно знал, придёт удовольствие. Вот как у Димана, ему ж реально по кайфу пацану фаланги отрезать.

А тот сознанку потерял, башку свесил. Ну ниче, щас его ведерком воды окатят и продолжат экзекуцию. Им за это платят все-таки.

— Гошан, подай горелку, будь другом, — Диман передвинул треногу с телефоном-камерой в другой угол, — с этого ракурса ваще зае*ись получится. Видос на премию.

Денежную или Оскар, Гоша не стал уточнять. Ему обе нравились и обе не светили.

— Да-да, ща, я эт самое, ну… — у Гоши был богатый словарный запас.

Он на деле эрудированный малый, только виду не подает. Гоша отвернулся к столу в поисках инструмента. Хотя, казалось бы, ну зачем? Можно ведь подпалить чарами. Но нет, начальник фанател по старым методам, чтоб как в кино. В это был свой шарм и очарование.

— Димас, горючки мало, кажись, так что эт, мож… — Георгий взял горелку и обернулся.

Гоша, как говорилось ранее, повидал много разного дерьма на своем тридцати восьмилетнем жизненном пути. Но то что он видел сейчас, было за гранью понимания.

Парнишка, которого они пытали, который только что был без сознания, сейчас стоял и держал Димана за голову. Держал даже не он, а призрачная золотая рука обволакивающая его окровавленную, на которой отрезанные пальцы отрасли вновь. Прозрачная аура, огромного, закованного в броню воина нависала тенью над пареньком, как призрачный аватар. Их глаза светились ярким солнцем.

Кулак рыцаря с хрустом сдавил голову бородатому охраннику. Так, что кровь сначала брызнула из ушей и глаз. А когда глаза лопнули, кровь ливанула изо рта вместе с зубами и кашей из мозгов. Голова Димана лопнула как спелая дыня, обдав кровищей стены, пол и потолок.

— Твою ж мать… — прошептал Гоша, касаясь теплых капель на своем лице. На пальцах остался след крови. Вспышка желтой молнии. И в глазах поплыло, к горлу подкралась тошнота, и его собственная кровь тонким ручейком потекла по подбородку.

Рука золотого рыцаря, покрывающая руку паренька засела глубоко в грудной клетке Гоши. Гоша понял одно. Очень ясно и очень четко. Ему п*здец. И последние слова, которые он услышал, прежде, чем ему вырвали сердце, были:

— Такие жалкие отбросы не достойны служить мне, — губы рыцаря и пацана шевелились одновременно, — Потому я сделаю трон из ваших костей.

***

Лиза стояла у белого трона, не решаясь сесть. Мало ли кто об него терся или облизывал ободок. Поборов брезгливость, Лиза села на крышку унитаза, складывая сумочку на колени.