— Он правильно говорит, — произнес Губта.

— Тебе легко рассуждать, ты и твои воины будут сражаться верхом на конях.

— Мы сражались пешими, когда впервые столкнулись со скотами.

— И понесли немалый урон.

— Но все же одержали победу и до отвала наелись мяса скотов.

Хага не смог возразить Губте и снова обратился к Тамуке.

— Завтра здесь будут все наши войска. Разреши нам остаться верхом! Многие погибнут, но зато мы прорвемся к изобильным землям на другом берегу реки, наши кони снова будут сыты, а воины долго будут пировать после битвы.

Тамука улыбнулся.

— Слишком многим придется погибнуть. — Он показал на реку. — В этом месте западный берег выше, чем восточный. Они уступили его нам, и я этим воспользуюсь. Наши пушки сейчас находятся в пяти днях пути. Я уже приказал отправить туда двадцать тысяч запасных лошадей, чтобы они могли двигаться днем и ночью. Мы дождемся прибытия пушек и поставим их вплотную вдоль всего берега. Они будут стрелять непрерывно целый день, и только тогда мы начнем переправу. Ураганный огонь перебьет этих животных, а мы будем смеяться, наблюдая, как скоты гибнут от машин, которые они сами же и придумали. Я не повторю ошибку тугар и не стану гнать воинов в битву, пока не подготовлю все как следует. Три умена отправятся на север и отвлекут на себя немалые силы скотов, а остальное наше войско перейдет реку вот здесь, — закончил он и указал на карте южную окрестность Испании.

Хага медленно кивнул.

— Ты мудро говоришь, кар-карт Тамука. Ты соединил в себе воинственный дух «ка» и дух «ту» щитоносца. Это соединение придает силу и мудрость твоим словам.

— У меня еще сохранилось засоленное мясо одного из их всадников, — произнес Тамука. — Почту за честь, если ты, Хага, разделишь со мной его сердце сегодня вечером.

Ошеломленный такой высокой честью, Хага только молча поклонился.

— Разреши моим воинам возглавить первую атаку , —попросил карт клана вороных лошадей.

— Ты со своими воинами достоин этого, — с улыбкой ответил Тамука.

Он старался не выдать охватившего его беспокойства, намеренно скрывая все трудности, особенно теперь, когда они лишились возможности быстрого маневра. Заботила его даже не столько сама битва, сколько необходимость сохранить воинов и лошадей, обеспечить им пропитание и воду до победы в решающем сражении.

— Я думаю, это он, — сказал Эндрю, опуская подзорную трубу и указывая на группу мерков, собравшихся на вершине холма в двух милях к западу.

Кин кивнул русскому инженеру, стоявшему на углу бастиона. Старик помедлил минуту, потом подсоединил провод к батарее.

Заряды в две сотни фунтов взорвались на обоих концах моста, емкости с бензином превратились в пылающие шары. Медленно, как бы нехотя, мост вздрогнул и начал проседать, а потом с оглушительным треском рухнул вниз.

Эндрю снова навел трубу на группу мерков на противоположном берегу. Один из них, подбоченившись, вышел вперед на несколько шагов.

— Это ты, ублюдок, — довольно рассмеялся Эндрю. — Мы приготовили для тебя весь порох, который существует в этом мире.

Порох. Он вспомнил о проблеме, которая требовала его вмешательства, — но немного погодя.

— Они чертовски быстро подтягивают свои войска, — уныло произнес Пэт, как будто нес ответственность за продвижение вражеских отрядов.

— Десять дней от Кева до Сангроса, всего три сотни миль, — ответил Эндрю, стараясь не выглядеть разочарованным. — Но они здорово вымотались. Пройдет пять дней, а то и неделя, пока мерки подготовятся к сражению. Кроме того, им наверняка пришлось затянуть пояса.

Он опустил трубу, через которую изучал восточный бастион, и протянул ее Эмилу. Доктор взобрался на обзорную площадку, чтобы осмотреть укрепления. В северном бастионе было сумрачно и душно, свежий воздух мог поступать только через узкие бойницы. Крыша из бревен, засыпанная толстым слоем земли, напоминала усыпальницу и вызывала у него клаустрофобию. При этом неярком освещении Эндрю видел собравшихся вокруг корпусных командиров Барри из 1-го корпуса, Шнайда из 2-го, Михаила Михайловича, командующего соединением из трех бригад, оставшихся от 3-го корпуса. За его спиной стоял начальник штаба Григорий. Пэт. все еще находившийся на обзорной площадке, был вторым лицом после главнокомандующего, и одновременно отвечал за 4-й корпус и артиллерийский резерв. Присутствовали также Винсент, командир 6-го корпуса, и Марк, командовавший 7-м и 5-м, который охранял южные границы Рима и долину Сангроса вблизи морского побережья.

— Сейчас мы видим только передовой отряд, —сказал Эндрю.

Командиры посмотрели на противоположный берег через бойницы. Марк и Винсент вместе распахнули створку проема, предназначенного для двенадцатифутового «наполеона».

— Основное войско, по всей вероятности, будет здесь завтра.

— Думаете, они сразу атакуют? — спросил Энди Барри, потирая небритый подбородок. Под его левым глазом темным пятном выделялся след от Тугарской стрелы.

— Возможно. В прошлом они так и поступали. Высылали передовой отряд, чтобы отвлечь наше внимание, а потом сосредоточивали огромные силы на флангах. Сомневаюсь, чтобы они сунулись на юг. Мы контролируем русло реки, и меркам придется строить лодки, чтобы преодолеть протоки и болота, а леса, пригодного для подобного строительства, нет нигде, кроме морского побережья. Там же курсируют наши броненосцы. Я полагаю, они попытаются прорваться на севере. Как мы вчера уже говорили, ты возьмешь удар на себя, — сказал Эндрю, кивая Барри.

Эндрю перевел взгляд на карту, освещенную подвешенным к потолку фонарем. Две из трех дивизий Барри растянулись вдоль Сангроса до самого леса. Разведчики совершали вылазки далеко к западу от реки, чтобы вовремя предупредить о возможных маневрах на фланге. Третья дивизия в полном составе все еще работала на сборке мушкетов и спрингфилдовских винтовок в Испании; они должны были вернуться, как только начнутся боевые действия, чтобы стать мобильным резервом, базирующимся на пяти железнодорожных составах. Производство пушек и артиллерийских снарядов в Риме уже было прекращено, людей перевезли к линии фронта. Их присутствие в строю было сейчас важнее, чем несколько дополнительно собранных «наполеонов» или трехдюймовых орудий. Капсюли и порох было решено выпускать даже после начала военных действий.

— Рик, ты со своими людьми займешь позиции в долине на полмили к югу от Испании. Шнайд усмехнулся и кивнул Эндрю.

— Если они нарвутся на нас, река покраснеет от крови.

— Надеюсь, так оно и будет, — сказал Эндрю, в душе сомневаясь, что мерки станут переправляться в этом месте. Испания стояла на отвесном берегу и представляла собой почти неприступную крепость. Вся тяжесть удара придется на центр долины. Эндрю предназначил этот участок для 4-го корпуса Пэта и усилил его резервом из 3-го корпуса, расположив его в полумиле от позиций. Дальше влево, вокруг батареи из пятидесяти пушек, поставленной в южной части долины, должны были располагаться две дивизии корпуса Винсента; третья дивизия оставалась в резерве. В качестве стратегического резерва служила одна дивизия из корпуса Марка, а две другие дивизии 7-го корпуса обороняли берег реки южнее. Эндрю очень беспокоился за два новых корпуса и обдумывал возможность переброски 7-го корпуса на север, но не решился на это, доверив этот ответственный участок более опытным ветеранам. И тугары, и мерки предпочитали действовать на флангах, так что пусть там их встретят наиболее закаченные воины.

Резервная дивизия из корпуса Марка была размещена во дворе депо, позади одной из основных батарей. От Испании протянули еще одну ветку железной дороги, параллельно главной, ведущей в Рим. Обе эти линии шли вдоль гряды холмов и соединялись на сортировочной станции. С помощью поездов резервные силы в течение нескольких минут могли быть доставлены в любую точку всей шестимильной линии фронта. Эндрю сознавал, что только большая мобильность позволит ему сдержать атаку мерков в случае прорыва, когда придется отойти к холмам. Если мерки попытаются занять долину, им придется дорого за это заплатить. Эндрю очень надеялся, что исход битвы будет предрешен на первой линии обороны. — Мерзавцы уходят, —сказал Эмил, кивая в сторону противоположного берега.