С дальнего фланга донесся громкий крик. Шовалтер посмотрел вправо и увидел упавшего кавалериста. Лошадь в горячке сбросила всадника и унеслась прочь. Деннис чуть не повернул назад, чтобы спасти товарища, но беглый взгляд через плечо показал, что было уже поздно. Отряд мерков накатывался неудержимой лавиной, всадники мчались так густо, что касались друг друга стременами. Упавший кавалерист выхватил револьвер, взвел курок и ожидал приближения мерков. — Проклятье, забери с собой хотя бы одного ублюдка! — крикнул Шовалтер.

Впереди возник следующий подъем, отряд из восьмидесяти человек перевалил через гребень, упавший товарищ скрылся из виду. Теперь они скакали меж одиноких сосен, перед ними на несколько миль до самой кромки леса расстилалась плоская равнина. Кавалеристы мчались зигзагами, пригибаясь под нависшими ветвями деревьев. Вслед им свистели стрелы, перепуганные птицы разлетались в разные стороны. Впереди показался густой лес, и Деннис с радостным возгласом показал рукой в его сторону. Кавалеристы подтянулись поближе к командиру, образуя плотную группу.

Отряд мерков заметно приближался, на их стороне был многолетний опыт конных сражений, да и кони их не так устали от скачки. Стрелы уже не взвивались в небо дугой, они летели почти параллельно земле. Еще один из кавалеристов вылетел из седла и ударился о дерево. Он умер, еще не успев упасть на землю, стрела мерка пронзила его насквозь.

Деннис почти достиг кромки густого участка леса и начал поворачивать. Мерки были уже в пятидесяти ярдах, их дикие крики эхом отдавались в лесу. В этот момент раздался залп двух полевых орудий, заряд картечи выбил из седел около дюжины вражеских всадников. В рядах мерков раздались вопли боли и ярости, Деннис торжествующе закричал. Он и его отряд завели мерков прямо под дула своих пушек. Солдаты торопливо прочищали стволы, перезаряжали орудия, засыпая двойной заряд картечи, и разворачивали орудия, целясь то в один фланг мерков, то в другой. Небольшие четырехфунтовки подпрыгивали и откатывались после очередного выстрела.

Из клубов дыма показались несколько уцелевших мерков с луками в руках. Один из заряжающих вскрикнул от боли, пуля отбросила его на ствол дерева. Убивший его мерк и сам свалился замертво, сраженный картечью из короткоствольного мушкета. Деннис выхватил револьвер и выпустил всю обойму в лицо еще одного мерка, который уже занес меч над другим солдатом. Сержант-артиллерист ударом банника свалил с коня третьего мерка, потом вспомнил о своем револьвере и закончил начатое, выстрелив в голову поверженного врага. Раздался еще один выстрел из пушки, сделанный в густом дыму наугад.

— Прекратить огонь! — приказал Шовалтер. Трубач подал сигнал, звуки выстрелов мгновенно умолкли. Случайные стрелы еще долетали со стороны приближающихся отрядов, но мерки замедлили ход и остановились — по крайней мере, на время, пока не подтянутся более крупные силы.

— Трубач, труби отступление! Пора сматываться!

Уже через минуту батарея по узкой дороге двинулась через лес; тела погибших артиллеристов лежали рядом с орудиями, отряд кавалеристов свободно рассыпался вдоль дороги. По мере продвижения лес становился все гуще, нависшие ветви деревьев делали его почти непроницаемым.

Деннис и еще несколько всадников с карабинами наперевес остались на месте, прикрывая отступление. В зарослях леса раздавались одиночные винтовочные выстрелы и монотонное причитание раненых мерков. Скоро послышался топот копыт, мерки шли по их следам. Деннис улыбнулся.

Эндрю приказал замедлить их продвижение. Ну что ж, Деннис знал эти леса, а они — нет. Проводником у кавалеристов был русский охотник, более сорока лет проживший в лесу после бегства от тугар. До вчерашнего дня он даже не знал, что идет война, он был уверен. что по-прежнему на Руси правят бояре. Но при одном упоминании о сражениях с мерками его глаза засверкали от восторга. К своему большому удивлению, Деннис обнаружил в лесу целый скрытый городок, в котором спасались несколько сотен русских и небольшое число римлян, а также пришельцы из более отдаленных земель — майя, тотеки и даже один бедняга, похоже заброшенный сюда из Индии. Все они прятались в лесах от тугар, большая часть появилась перед последним нашествием, но многие жили в чаще уже не одно поколение. Они не осмеливались спуститься к югу из страха перед убойными ямами орды. После рейдов кавалеристов по лесам многие отправились еще дальше на север переждать войну, но нашлись и такие, кто вызвался помочь.

«Если мерки осмелятся сунуться в глубь леса, они получат по заслугам», — мрачно усмехнулся Деннис. Как только они появятся, кавалеристы откроют стрельбу. Точно такой же отряд действовал у речного брода, еще две с половиной тысячи людей небольшими группами рассеялись по всему пространству от Кева до Нейпера.

Прилетевшая издали стрела вонзилась в ствол дерева за спиной Денниса. Он поднял карабин и выстрелил по смутно видневшейся в клубах дыма одинокой фигуре мерка, потом повернул коня и поскакал вслед уходившему отряду.

Внезапно Деннис остановился и расхохотался. Исполнилась мечта всей его жизни — он стал кавалеристом.

— Солдаты Рима, сегодня я горжусь вами!

Марк Лициний Грака обвел глазами два корпуса воинов, выстроившихся перед воротами Рима. Солдаты, разбитые на батальоны, стройными колоннами занимали все пространство плаца, на котором долгие месяцы проходили нелегкую подготовку к воинской службе.

— Немногим менее года назад по воле сената вы еще были рабами, а теперь передо мной гордо стоят свободные граждане.

Раздались одобрительные возгласы. Винсент Готорн внимательно осмотрел ряды и с гордостью отметил, что солдаты не нарушили строй и по-прежнему стоят по стойке «смирно». Он перевел взгляд на Марка, усмехаясь тому, что тот переложил всю ответственность за рабство на сенат. Но, в конце концов, своим позорным поведением бывший сенат заслужил это.

— Сегодня вы официально стали частью армии Республики в составе 6-го и 7-го корпусов.

Стоявшие в строю воины одобрительно кивали, гордясь новенькими кокардами, только сегодня по распоряжению Готорна прикрепленными к их шляпам. Эмблемой 6-го корпуса был греческий крест, а 7-го — полумесяц со звездой; красный цвет эмблемы обозначал первые дивизии корпусов, белый — вторые, а синий — третьи. Сами по себе эмблемы ничего для них не значили, но среди солдат уже распространились слухи о большом значении отличительных знаков легендарных подразделений в Армии Союза в старом мире, и особенно красного круга на кокардах солдат 35-го Мэнского полка.

— Я уверен, скоро вы заслужите такие же почести, какие выпали на долю 3-й дивизии 4-го корпуса.

Марк указал на городские стены, служившие своеобразным амфитеатром для жителей Рима.

— Помните, что теперь и от вас зависит крепость стен нашего города в этой новой войне. Вам выпала честь защищать ваши дома, ваших близких и новообретенную свободу.

Марк посмотрел на стоящего рядом Калина; президент тоже стоял навытяжку, поля цилиндра отбрасывали тень на его лицо.

— Мы будем сражаться как единый народ, мы поможем нашим товарищам, как они помогли нам в прошлом году. Мы сражаемся за свободу каждого, кто просит нашей помощи в борьбе против тирании проклятых орд. Я с гордостью поведу вас в бой.

Марк отдал честь, по рядам солдат пронесся громкий гул одобрения. Он обернулся к Калину, и президент вышел вперед.

— Друзья, свободные граждане объединенных республик, — начал свою речь Калин, и Винсент с удивлением отметил, что его в латыни почти нет русского акцента, — я, как и большинство из вас, был подневольным крестьянином. Но теперь я свободен. В борьбе за свободу я лишился руки.

Калин указал на пустой рукав сюртука. Винсент знал, насколько неприятен был этот жест для Калина, считавшего упоминание о боевых заслугах самой низкой формой политиканства. Но в данной ситуации такой ход был оправдан, поскольку римляне не знали его так, как знали русские и янки. Солдаты ответили президенту очередной волной одобрительного гула.