И снова утром её никто не тревожил, фея проснулась сама – довольно поздно, часы показывали уже одиннадцать. Она прислушалась к себе – мышцы приятно потягивало после вчерашнего, но и только. На губах Пиона заиграла лёгкая улыбка, когда она, накинув тонкий шёлковый халат, вышла в гостиную. А вот там уже, за накрытым к завтраку столом, сидела Садовница, задумчиво глядя в окно и держа в руках неизменный мундштук. Едва фея появилась, он плавно повернула голову, окинула Пиона внимательным взглядом и кивнула.

– Отлично выглядишь, цветочек мой, – изрекла Садовница. – Я рада, что всё прошло хорошо. Я зашла сказать, что после завтрака к тебе придёт портниха, а потом тебя ждёт урок удовольствия у Розы, – она усмехнулась, увидев озадаченное выражение феи. – О, нет, не волнуйся, она к тебе не прикоснётся, конечно же. Но покажет кое-что интересное, – Садовница вдруг подмигнула и поднялась. – Завтракай, приятного аппетита. В обед придёт Уильям, и он кое-что передал утром.

Только тут Пион заметила продолговатый футляр рядом с тарелкой, и горло на миг перехватило. Подарки ей дарила только мама, когда ещё была жива…

– Открой, – снова кивнула Садовница.

Пион присела на край стула, потянулась к коробочке и открыла. Внутри, на белом бархате, лежала изящная заколка в виде причудливого цветка, украшенная эмалью и россыпью камней лилового и розового цвета. Фея тихо ахнула, любуясь красотой и не решаясь надеть, однако Садовница обронила:

– Отличный подарок, подходит к твоим волосам. Думаю, Уильям порадуется, если ты его наденешь к обеду. Хорошего дня, Пион.

И хозяйка борделя вышла, оставив фею в одиночестве. Девушка спокойно поела, чувствуя умиротворение. Мысли вертелись вокруг слов Садовницы – кто такая эта Роза, и что за урок удовольствия? Любопытство мешалось с волнением, но страха не было, к радости Пиона. Вчера она уже поняла, что от близости с мужчиной можно получать не только отвращение и боль…

После завтрака пришла та самая портниха с помощницами, и следующий час фея погрузилась в примерки. Наряды, хоть и весьма откровенные, тем не менее выглядели вполне элегантно, открывая не больше, чем надо, чтобы подразнить фантазию мужчины. Тонкие, летящие ткани всех оттенков розового и кораллового очень шли Пиону, мягко струились по телу, обрисовывая изгибы и округлости. Наконец, портниха ушла, и почти сразу за ней в гостиную вошла… суккуба. Яркая, роскошная, от неё исходили волны чувственности и желания, и фее даже на мгновение показалось, что в комнате стало трудно дышать, так сгустился воздух.

Та самая Роза, поняла Пион, зачарованно рассматривая гостью. Платье плотно облегало верх, глубокое декольте открывало ложбинку и аппетитные полушария, шнуровка спереди чуть ослаблена. В длинной юбке разрезы до середины бедра, и в них то и дело мелькали стройные ноги. Суккуба остановилась, окинула замершую девушку внимательным взглядом и кивнула, подойдя к дивану и расположившись на нём.

– Фея, значит, – мягким, грудным голосом произнесла Роза. – Это интересно… Садовница мне рассказала, что с тобой случилось.

Пион отчего-то ощутила неловкость, опустила голову, ощущая, как вспыхнули щёки.

– Но милая, ты ведь понимаешь, что то, что с тобой делали, к удовольствию не имеет никакого отношения? – спокойно продолжила Роза. – Точнее, к твоему удовольствию.

– Да, понимаю, – тихо ответила Пион.

– Вот и хорошо. Тогда, пожалуй, начнём с того, что твоё удовольствие зависит не только от мужчины, – по губам Розы скользнула чувственная улыбка, в глазах вспыхнул огонёк. – Ты не должна испытывать отвращения к своему телу и себе, дорогая моя, и стесняться собственных желаний тоже.

Ладонь суккубы медленно провела по шее, пальцы ласково погладили изгиб, потом спустились ниже, к полной груди, едва сдерживаемой лёгкой шёлковой тканью. Фея неожиданно осознала, что этот простой жест завораживает, от смутного предвкушения низ живота залило знакомой тяжестью. Пион незаметно сглотнула, также поняв, что пикантное зрелище не вызывает отвращения или неприятия. Пальцы суккубы дёрнули ленты шнуровки, распуская, сдвинули ткань, обнажив упругие полушария с тёмными горошинами сосков.

– Делать себе приятное – самое естественное, что может быть для женщины, – продолжала говорить Роза, а пальцы медленно обводили то одну, то вторую вершинку, мягко пощипывали, чуть оттягивая.

Пион поймала себя на том, что тяжело дышит, и её собственная грудь болезненно ноет, а подушечки буквально покалывает от желания прикоснуться…

– Попробуй, – тягучим, низким голосом предложила Роза, не сводя с Пиона внимательного взгляда, в котором плясали огоньки. – Тебе понравится… Вспомни, что делал с тобой вчера твой мужчина…

Фея мысленно охнула, от мелькнувших картинок между ног всё напряглось, и она невольно стиснула коленки в стремлении продлить эту острую вспышку наслаждения. Да, ей нравилось, как Уильям прикасался к ней. Но… самой? Пион облизнула сухие губы, её глаза не отрывались от рук Розы, обхвативших уже оба полушария, нежно массировавших и сжимавших, продолжавших играться с набухшими вершинками. Девушка не заметила, в какой момент её собственные руки потянулись к ряду позолоченных крючков на лифе, медленно расстегнули, освобождая от тонкой ткани.

Она никогда не делала такое с собой. Бывало, в той, прошлой жизни её пытались заставить прикоснуться к себе, но это приносило только отвращение и стыд, никакого удовольствия или возбуждения. Потому что на это смотрели те, кому и дела не было до её чувств и эмоций, или желаний. Сейчас же всё происходило совсем по-другому. Как вчера, с Уильямом. Никакого насилия, принуждения. Ладони Пиона легли на упругие холмики, пальцы робко коснулись напряжённых, тяжело пульсировавших бутонов. По телу прокатилась жаркая волна, фея задышала чаще, понимая, что ей и правда нравится.

– У-умница, – мурлыкнула Роза, её улыбка стала шире. – Ты должна знать своё тело, что ему нравится, чтобы показать мужчине, как обращаться с собой…

Пион расслабленно откинулась на спинку кресла, медленно погружаясь в море сладкого, как мёд, и горячего, как расплавленная карамель, удовольствия. Между ног стало жарко и влажно, по телу разливалась слабость и тягучая истома. Пальчики феи уверенно порхали по груди, подчиняясь скорее инстинктам, чем осознанным желаниям, от пряного коктейля ощущений голова слегка кружилась. Роза, всё так же пристально глядя на Пиона, вдруг поставила ногу на диван, а вторую отвела в сторону, и… одним движением откинула юбку, открывая оторопелому взору феи самое сокровенное.

– Что ж, а теперь приступим к самому вкусному, – проворковала суккуба с явным предвкушением.

Вот тут Пион смутилась, покраснели даже уши, и взгляд девушка отвела, однако волнение никуда не делось, оно стекало горячими ручейками именно туда, к низу живота. От Розы долетел негромкий смешок.

– Ну же, цветочек, я ничем не отличаюсь от тебя, милая. Покажи мне себя, – добавила женщина, отчего Пиону стало ещё жарче.

Она сглотнула, дыхание никак не желало успокаиваться, а напряжённые вершинки покалывало от недавних ласк. И между ног всё жарко пылало, требуя прикосновений… Фея медленно подняла взгляд, сердце гулко колотилось в груди. Роза лишь выгнула бровь, с полных губ не сходила чувственная улыбка, а пальцы неторопливо поглаживали вокруг мягких, полураскрытых складочек, не касаясь их. Пион подавила порыв зажмуриться, и, прикусив губу, повторила движение суккубы, закинув ногу на подлокотник. Мышцы почему-то рефлекторно сжались, и по телу феи прокатилась волна удовольствия, заставив беззвучно выдохнуть.

– Молодец, – кивнула Роза. – А теперь погладь… Вот та-ак… – её собственные пальцы развели складочки, открывая влажную, нежную середину, скользнули по розовой плоти, обведя вокруг чувствительную точку.

Дыхание Пиона сорвалось, кровь вспыхнула огнём от этого откровенного, однако ничуть не пошлого или грязного зрелища. Роза столь явно наслаждалась собственными действиями, что устоять было просто невозможно. Руки феи легли на бёдра, медленно провели вверх, на мгновение замерли.