В некоторых мифах говорится об инцесте первопредков, обычно брата и сестры. Их инцест необходим — они первые люди на земле и только так могут дать начало человеческому роду. Однако при этом их инцест наказуем и запрещен следующим поколениям. Так, в мифе ульчей инцест брата и сестры, родившихся от первой пары людей (появившихся из дерева), всячески осуждается: звери и птицы, встретившие их в лесу, смеются над ними и дразнят. В конце концов от стыда они превращаются в духов болезней, наказывающих людей за инцестуальные отношения. У нганасан божества-нгуо за подобный проступок карали людей заболеванием гениталий, которое приводит к смерти. В эскимосском мифе рассказывается о том, что солнце прежде было девушкой, а луна — ее братом. Брат влюбился в сестру и приходил к ней по ночам, когда было темно. Чтобы узнать, кто ее посещает, девушка вымазала ладони золой и испачкала лицо любовника. Поняв наутро, кто к ней приходил, она в ужасе убежала из дома. Брат бросился ее догонять. Они убежали так далеко, что оказались на небе и превратились в светила. Луна светит не так ярко, как солнце, потому что испачкана золой, от этого же на ней и пятна. С тех пор браки между родственниками запрещены.

Второй мифологический способ обосновать запрет на инцест — предложить альтернативу. Во многих мифах народов Севера появляется герой, спасающий девушку от инцестуозных преследований ее брата и становящийся ее мужем. Как правило, это медведь или персонаж, каким-либо образом связанный с медведем.

^{Медведь. Деревянная статуэтка. Эвены. 1919.}

^{The National Museum of Finland (по лицензии CC BY4.0)}

У народов Амура (в частности, у нанайцев, нивхов, орочей) распространен миф, в котором девушка, преследуемая братом, убегает в лес и становится женой медведя; брат находит ее и по ошибке убивает сначала ее мужа-медведя, а затем и ее саму. Перед смертью сестра завещает брату воспитать ее детей-медвежат в своем селении — так возникает традиция медвежьего праздника (о нем мы поговорим во второй части книги). В мифе эвенков бог Сэвэки создал землю, чтобы спасти брата и сестру, которые плавали на плоту. Тогда брат убил медведя, съел его мясо и превратился в богатыря. После этого он женился на своей сестре, и от их брака появились люди.

В мифе хантов говорится, что когда-то, еще до возникновения человеческой эпохи, жили на свете брат и сестра Мось. Брат нашел где-то женщину, чтобы сделать ее своей женой (или вырезал себе жену из дерева), но сестра убила невестку и, подменив ее, вступила в инцестуальный союз с собственным братом. У них родился сын. Узнав правду, брат убил свою сестру и ребенка, ибо считал преступным жить с сестрой как с женой, и тем самым наложил запрет на инцест. Во второй части мифа рассказывается о том, как душа женщины Мось превратилась в растение порых; его съела медведица, у нее родились два медвежонка и человеческая девочка. К их дому-берлоге пришли люди, убили медведей, а человеческая девушка стала женой богатыря Усынг-отыра. Перед смертью мать-медведица заповедала дочери правильно похоронить ее и сыновей, благодаря чему после смерти они превратились в созвездие Большая Медведица. Так миф устанавливает брачные нормы и обряды медвежьего праздника.

Брачные нормы, предписывающие заключение брака за пределами определенной социальной группы, называются экзогамией — буквально «брак с чужим» (от греч. экзо, что значит «снаружи, вне», и гамос, что значит «брак»). Экзогамные нормы подразумевают, что нельзя вступать в брак внутри своей родовой или территориальной группы. Медведь — это тот самый правильный «чужой», в мифах он выступает оператором, способствующим отказу от инцеста и установлению нормального брака — вне своей группы.

Надо отметить, что инцест понимался в архаических обществах весьма широко: это неподобающие отношения не только внутри группы кровных родственников, но и внутри классов людей, не все из которых являются родственниками. С этой точки зрения инцест для архаического общества это не просто биологическое кровосмешение, а нарушение принципа разделения социальных связей по происхождению (родственники) и по браку (свойственники), и в этом смысле инцест практически совпадает с нарушением экзогамии.

Так, у хантов и манси прослеживается деление всех родовых и территориальных групп на две фратрии, или половины, — Пор и Мось. Эти фратрии экзогамны, то есть внутри них браки запрещены, но возможны между ними. Об этом и говорит миф о брате и сестре Мось. Нормальный брак — это брак между фратриями Мось и Пор (Усынг-отыр — основатель фратрии Пор), и здесь он заключается при участии медведя-посредника.

Еще один мифологический способ утвердить правильные брачные нормы — показать людям пример, создать прецедент. Так действуют божества, прежде всего палеоазиатский Ворон. Если браки Ворона и его детей носят инцестуозный характер, то они всегда оказываются неудачными, и наоборот: правильный брачный союз, то есть заключенный с «чужим» — женщиной-травой, женщиной-китом и т. д., обязательно будет счастливым. Иная «видовая» природа супруга или супруги в данном случае является метафорой социальных различий. Подобный принцип мы видим в тотемических классификациях: каждая экзогамная группа носит имя того или иного животного, растения или другого природного объекта. Иногда такое существо считается предком данной группы людей, но это не обязательно. Главное в тотемизме — разделение племени на отдельные классы с природными именами для строгой организации брачных отношений. Все знают, что медведи могут заключать браки, например, с зайцами, а гуси — со щуками, и никто не запутается в системе браков, установленной божествами и первопредками.

Кроме установления экзогамных норм, брак культурного героя с представительницей того или иного класса существ оказывается средством достижения и других целей. Это мифологический способ освоения природного пространства и превращения его в пригодный для жизни людей мир. В качестве приданого за жену Ворон добывает необходимые людям объекты. Он вступает в брак с женщиной-травой, женщиной-лососем, женщиной-шишкой, облачной женщиной, то есть с теми существами, которые персонифицируют природу. Таким образом происходит своего рода «социализация» природы, ее окультуривание, и между представителями двух сфер устанавливаются нормальные отношения, включая обмен благами. В вариантах чукотского мифа старший сын Ворона Эмэмкут женится на женщине с Середины моря, которая управляет погодой, на женщине-черемше, женщине-раковине, женщине — белом ките, которая пригоняет своих сородичей под гарпун мужа и обеспечивает ему успешную охоту. Желанные женихи для дочери Ворона Тинианавыт — это дети хозяина неба, облачные люди, во власти которых находится погода, а значит, удачный промысел морского зверя и рыбная ловля. Отсюда следует, что брачные приключения палеоазиатского Ворона и его детей — это символическое выражение возникновения социума и правил его организации: установление экзогамии через отказ от кровосмешения, установление брачных связей с существами, персонифицирующими природные силы, от которых зависит хозяйственное благополучие.

Интересный вариант подобных мифов есть у народа манси: культурный герой Тарыг-пещ-нималя-сов добывает рыб и перелетных птиц, женившись и на дочери Водного владыки, и на дочери Южной женщины. В качестве приданого он забирает из водного мира рыб, а с теплого южного неба — перелетных птиц, в результате чего они становятся доступными для людей Среднего мира. Любопытно, что он также заключает брак с дочерью ведьмы, которую, как и дочерей хозяев водного и небесного миров, привозит к себе домой, тем самым лишая мир ведьмы ее враждебности.

Здесь же упомянем широко распространенный в мировом фольклоре, в том числе у народов Севера, сюжет о браке с чудесной супругой: лесная женщина, став женой героя, доставляет мужу и его родственникам определенные блага (морских зверей, если она женщина-морж; мед, если она пчела, и т. д.). И наоборот: девушка, вышедшая замуж за звериного супруга, обеспечивает своим родителям безбедное существование. В сюжетах о браках с животными или существами из иного мира (то есть с «чужим родом») также метафорически выражается нормальная экзогамия — это главное общественное установление, знаменующее социальную упорядоченность. В этих историях речь идет о мифологических героях, а не о людях, однако хитрость в том, что такие герои символизируют человеческую общину. По словам известного исследователя мифологии Е. М. Мелетинского [34, с. 60], миф об отказе от инцестуального брака в пользу экзогамного и есть яркий пример социогенного мифа.