– А что если мне еще раз спуститься туда, в этот зал, и проверить вот прямо сейчас эту новость? – вслух стал рассуждать он, не обращая внимания на частичное разрушение «кровати». – Если эта информация правдива, то я, может, смогу помочь попавшим в беду людям? Только вот получится ли попасть туда еще раз? А что, если проход уже закрылся? Хотя, вряд ли: что ж, такое сооружение сделано лишь для того, чтобы я излечился и остался в живых еще на какое-то, мизерное по сравнение с вечностью, время?..
Никите самому стало безумно интересно от этой идеи. Только сейчас он внутри себя ощутил свой внутренний голос, который говорил ему, что с охотой на соболя все закончено, и эта страница в его жизни перевернута окончательно. Он осознал это почти мгновенно, и от этой мысли ему стало еще свободней, уже не только телом, но и душой. Никита пока точно не представлял, чем и как теперь будет зарабатывать на свою жизнь и жизнь своей семьи, но чувствовал, что его выздоровление, да и вся цепь событий сегодняшнего дня, а, может, и всей предыдущей жизни, далеко не случайны. Исходя из этого, получается, что и услышанная им новость из радиоприемника также прозвучала не беспричинно, а тогда он должен пойти в туннель, дойти до таинственного зала и попробовать найти эту яхту в Индийском океане недалеко от Африканского Рога. И если это он сделает, то дальше судьба сама подскажет, как ему вести себя в будущем. Правдивость этой гипотезы можно было проверить весьма просто: надо всего-то не лениться, и пройтись по туннелю туда и обратно.
Через десять минут Никита уже бежал по туннелю внутрь горы с фонариком наперевес (батареи он поменял на новые), жалея о том, что нет у него с собой другой обуви, например, кроссовок. Верхнюю свою одежду он оставил возле веревочной лестницы, и остался в одной рубашке: внутри каменного подземного коридора было вполне тепло и комфортно. Настроение было отличное, легкие дышали ровно без всякой одышки, мышцы нисколько не уставали при быстром беге в непригодной для таких упражнений обуви – он даже в какой-то момент хотел было скинуть свои бахилы и побежать босиком, да передумал. Никита бежал, но иногда в голове нет-нет да пробегала мысль о том, что портал может и не пустить его снова в загадочный зал. «Ну, что же, коли так, то пусть будет так, – говорил он, ободряя себя, – по крайней мере, я ничего не теряю». Когда Никита пробежал, по его ощущениям, примерно половину пути, неожиданно прямо из стены, с обеих сторон, в метрах пяти от него появились знакомые светящиеся шары. От такого внезапного сюрприза он резко остановился и уставился на эти таинственные объекты – те же оставались на месте, чуть покачиваясь верх-вниз. Никита двинулся вперед – шары тоже синхронно полетели вперед. Тогда он снова побежал – шары, словно зовя его за собой, убыстрили свое движение, оставляя все тот же интервал примерно в четыре-пять шагов.
Когда он достиг своеобразного закоулка за каменной преградой, портал мерцал бархатно-матовым фиолетовым цветом. Никита уже догадывался, что этот цвет приглашает его войти внутрь. Пройдя в зал со спокойной решимостью, он уже и не обратил внимания на необъяснимое переодевание во время прохождения светового барьера между этим помещением и тоннелью.
Вот перед ним снова появилось звездное небо. Никита давно привык к состоянию одиночества и любил одиночество как некое метафизическое внутренне «Я». Сейчас, повернувшись назад к земному шару, как никогда остро он ощутил это чувство, но, правда, не как отрешенность или сиротливость, а, наоборот, – как великую свою ответственность за всех людей, которые живут на этой планете, как бы громко и пафосно это не звучало. Он мог буквально подойти к каждому человеку в мире и следовать за ним везде, куда бы этот человек ни пошел. Никита никогда до сих пор не считал себя верующим в Бога в том смысле, в котором понимают эту веру воцерковленные люди. Он даже никогда не задумывался над этим вопросом. И только сейчас Никита очень смутно стал догадываться о своей роли, боясь назвать имя Того, кто выбрал исполнять ее. «Должно же быть Нечто или Некто, которое реализовало вот такое чудо для меня», – размышлял он, глядя на голубую планету Земля.
Никита двигался, вернее, двигал свое «Всевидящее Око», уже совершенно непринужденно. Он просто желал двинуться в эту или в ту сторону, например, и вот, чуть двигая ладонью, он оказывался именно там или тут. Вот и сейчас Никита легко оказался над западной частью Индийского океана, уже перемещаясь не влево, а потом вниз, а сразу по диагонали в требуемую точку над Аденским заливом. «Однако надо бы мне карту мира проштудировать», – мелькнула мысль в голове, когда он заметил два острова на выходе из залива в сторону Индийского океана, а что за это острова и какие у них названия – он не имел никакого понятия.
Прошло примерно минут двадцать, пока Никита не нашел искомую яхту. По всем приметам это должна была быть именно она: очень богатое судно с надписью на борту «Acrux» было единственным в стороне от довольно большого количества разных торговых кораблей, которое двигалось в сторону сомалийского побережья. Когда Никита приблизился вплотную к яхте, а потом пролетел и по внутренним отсекам, то его предположение подтвердилось окончательно: в запертом кубрике под баком, в носовой части судна, находились пять человек с завязанными глазами и прикованные наручниками к одной цепи. В центральной каюте сидели еще семь человек с автоматами, а на полу валялись два гранатомета; в кормовом же отсеке лежали семь трупов в лужах крови. Еще два человека, негра, одетые в какое-то рванье, в отличие от находившихся в центральной каюте белых, с автоматами за спиной, расположились в рубке и управляли судном. За судном буксировалась большая резиновая лодка с двумя мощными моторами.
Изучив ситуацию вплоть до мельчайших деталей, Никита поднялся вверх, чтобы прикинуть, за какое примерно время судно должно доплыть до берега, если будет двигаться по прямой. По его оценке получалось примерно три часа. «Получается, они хотят высадиться на берег с наступлением темноты», – подумал он.
Вдруг в голову Никиты пришла замечательная идея насчет того, как действовать дальше. «Помниться, Серега что-то говорил про то, что он в армии охранял резиденцию нашей Внешней разведки, – подумал он, переместившись к европейской части России. – Ясенево вот помню, еще он называл какой-то подмосковный поселок… Как же его, а, да, точно – Бачурино! Вот мы сейчас исследуем штаб-квартиру нашей разведки…»
У Никиты было примерно два часа на то, чтобы как-то успеть найти главу нашей внешней разведки и понаблюдать за ним так, чтобы отыскался ключ для быстрого доступа к нему же уже в Москве. На словах все было просто, но как это сделать? – вот был вопрос. А что если его вовсе нет в данный момент не только в резиденции Службы, но и даже в столице?
В Москве уже было довольно темно, и это в некоторой степени помогло Никите разобраться в своем поиске. Он, найдя вполне быстро место расположения Службы внешней разведки России, бегло осмотрел территорию на предмет присутствия лимузинов возле входов в разные корпуса. Это было совсем несложно. Возле приземистого трехэтажного здания с зеркальным полукруглым фасадом, который соединялся стеклянными переходами на уровне второго этажа с двумя длинными девятиэтажными зданиями так, что получалось в итоге асимметричное подобие буквы «Н», стояли две самые дорогие машины представительского класса. Все остальные, которые рассмотрел Никита на разных других стоянках, были попроще как видом, так и своими номерами.
В целом, по прикидкам Никиты, рабочее время у большинства штата персонала должно было уже кончиться. Подтверждению тому служил льющийся свет в этом полузеркальном здании только в четырех окнах, не считая освещения в вестибюле на входе. Дальше все было делом техники: Никита обследовал помещения за этими окнами и на третьем он попал в комнату дежурного офицера в чине майора, который перед монитором компьютера сосредоточенно набирал на клавиатуре какой-то текст с рукописного листа. В его комнате имелись две двери: слева от окна и напротив окна. Никаких табличек на дверях не было. За той, что слева, Никита обнаружил двоих крепких мужчин в костюмах и с короткими автоматами. Они сидели в полуосвещенном помещении с наглухо зашторенными окнами с двух сторон от двери, которая вела в комнату с офицером, словно сфинксы – молча и глядя куда-то в полумрак.
