– Душ наверху, – Роберт отвлекся на телефонный звонок. По его лицу пробежала хмурая рябь, тело напряглось. Он рассеянно кивнул мне в сторону лестницы, а сам вышел на балкон, чтобы поговорить.

На втором этаже замираю и оглядываюсь по сторонам. Здесь также нет лишних стен или дверей, одни лишь стеклянные перегородки. За затемнённой находится ванная.

Именно туда я направляюсь. Внутри белый кафель, большая купель выдолблена прямо в полу и словно парящие умывальники с подсвеченным по контуру огромным зеркалом.

Складываю грязную одежду на прозрачный куб – пуфик, забираюсь под горячий душ.

Стоит первым каплями попасть на мою кожу, как я осознаю, насколько сжата. Все мышцы, челюсть, пальцы, все напряженно. Упираюсь ладонями в стеклянную стену, за которой видна спальня, прикрываю глаза и позволяю горячим потомкам смывать грязь липких прикосновений, злых взглядов и мыслей тех парней. Перед закрытыми веками мелькают их лица, тёмный переулок, мои босые ноги, несущиеся по земле. И Роберт впереди, как моё спасение.

Этот момент, когда прижалась к нему надежному, вдохнула запах резкого дымного парфюма с табаком, ощутила его силу, он впечатан в мой мозг навсегда.

Почему именно этот мужчина спас меня?

Судьба так ужасно решила подшутить нам всеми нами?

Моюсь мужским гелем для душа. Основательно оттираю свою кожу до скрипа. В ванной не оказывается халата, лишь полотенца на стеклянной полке. Выбираю самое большое и вытираюсь.

В спальне беру на себя смелость взять одну из рубашек Роберта. Они пахнут им, как и все пространство вокруг.

Вниз спускаюсь, касаясь одной рукой стены. Стеклянные ступени вмурованы в единственную стену и не имеют перил. Они широкие, я не упаду. Но все равно страшновато.

Роберт все там же. На балконе. Он курит, рассматривая город под своими ногами.

Интересно, о чем думает?

Сдвигаю балконную дверь в сторону. Ежусь от того, как на высоте прохладно и ветрено.

– Не помешаю? – останавливаюсь рядом с мужчиной.

– Нет, – его задумчивый взгляд неотрывно скользит по панораме города. Отсюда все миниатюрное, словно игрушечное. Дороги похожи на огненные пульсирующие артерии. А сам город кажется ожившим муравейником.

– Я одолжила, – обнимаю себя в рубашке, – надеюсь, вы не против.

– Можешь не выкать, – Роб глубоко затянулся сигаретой и тягуче осмотрел меня с головы до ног. Сделал еще пару тяг, – идем внутрь, тут прохладно.

– Да, немного, – возвращаюсь в квартиру, где растираю ставшую гусиной кожу на предплечьях, – У вас есть аптечка? У тебя… Нужно обработать руки.

– В кухне должна быть, – Роб проходит к столовой зоне. Отодвигает себе стул и садится в центре, – нальешь мне выпить? Сама будешь?

– Нет, мне точно не надо, – наливаю из початой бутылки виски в стакан. Ровно на два пальца, как пьёт отец. Считается, что это приличная единоразовая порция.

Передаю Робу, стараясь не думать, что он смотрит на мои голые ноги. Потом занимаюсь поисками аптечки.

Раскладываю перекись, вату на столе, осматриваю руки Роберта. Вид крови пугает, но я стараюсь не показывать.

Он широко расставляет ноги и я занимаю место между ними. Смотрю на мужчину сверху, но он все равно доминирует. Вблизи его запах становится сильнее, так и тянет заполнить им все легкие.

Роберт – зрелый мужчина, который хорошо следит за собой. Тело тренированное, стрижка идеально прострижена. На лице есть морщины, но они лишь добавляют ему мужественности. В расстегнутой рубашке видна часть татуировки, которую хочется увидеть полностью. Что такой мужчина мог набить на свою грудь?

Поднимаю взгляд к глазам. Они сразу притягивают. Ярко-голубые, без посторонних примесей цвета. Они идеальны, с моими болотными не сравнить. И взгляд у Роберта особенный. Он словно у душу каждый раз смотрит. Меня от его взглядов бросает в горячую дрожь.

Скольжу по лицу ниже к пухлым губам. Они приоткрываются, стоит задержаться на них. Кончик языка вскользь касается верхней губы.

Он меня дразнит, мне кажется. Опытный и взрослый, как кошка с мышкой играет. Вижу это, а сопротивляться не могу.

– Расскажешь, что в клубе искала? – прерывает наши молчаливые глядели.

– На самом деле ничего, просто никогда там не была, – опускаю глаза.

– Тебе там нечего делать, Яся, – моих ног невесомо коснулись его пальцы и мурашки побежали вверх, – мужики от таких невинных лапочек дуреют и могут порвать на части.

– Что вы… что ты… делаешь? – Дыхание разгоняется и во рту сохнет. Нервно облизываю губы в попытке их увлажнить, кусаю. По телу от казалось легких касаний разносятся трескучие электрические разряды. Мне становится душно в своем теле, тесно. Соски болезненно упираются в ткань хлопковой рубашки.

Роб одним глотком допивает виски и ставит стакан на пол, задирает подбородок. В глазах полный мрак, который меня затягивает.

Он так смотрит, что я невольно пошатываюсь в его сторону, ударяясь своим телом о его грудь. Роб ловит и усаживает к себе на колени, заставляя седлать.

Наши лица так близко друг к другу, что я улавливаю его теплое дыхание с примесью алкоголя. Хочется потянуться самой, чтобы попробовать вкус его губ на вкус. Они маняще полуоткрыты, блестят.

Опускаю взгляд вниз, чтобы прервать зрительный контакт. Снова натыкаюсь на татуировку на груди. Игнорируя наглое сжатие его ладонями моих ягодиц под рубашкой, касаюсь пальцами голой кожи.

– Можно посмотреть? – спрашиваю шепотом, отодвигая край рубашки.

– Смотри, – его голос севший, хриплый. Роб двигает меня ближе к себе, заставляя почувствовать, как у него сильно напряжено в штанах. Одно движение его бедер и меня ошпаривает внизу живота. Там все стягивает, начиная пульсировать.

Наши тела вплотную друг к другу, трутся, но я не готова к такому. Я трушу поддаться ему.

И это неправильно, если моим первым мужчиной станет именно ОН.

– Очень красиво, – пытаюсь сфокусировать взгляд на тату крыльев на груди. Ниже под крыльями выбито две даты. Промежуток времени ровно в две недели.

В таком месте тату делают для того, чтобы смотреть и каждый раз вспоминать о том, что случилось. Чтобы обязательно отомстить.

Одернуть руку хочется, словно от ожога. Я не имею права касаться этой надписи. Ведь наша семья ответственна за эти две недели ада в жизни его семьи.

Что бы Роб сделал со мной прямо сейчас, если бы узнал кто я?

Его ладонь сжимает волосы на моем затылке и заставляет отклониться, посмотреть ему в глаза. Губы Роба накрывают мои. Нетерпеливо и жадно, язык упирается в зубы, скользит по ним. Мужчина сжимает второй ладонью мою челюсть, заставляя открыть для себя рот. Целует глубоко, ненасытно, заставляя все мысли из моей головы испариться.

Мой первый взрослый поцелуй с мужчиной и сразу сумасшедший. Ярослав целовал, но только в щеку или слегка касаясь губ. Ему было не слишком интересно с неумелой девственницей.

Мои губы пульсируют и горят от его поцелуя, хочется еще и еще. Тело пробудилось и тянется за неизведанной лаской. В Робе так много сексуальности и силы, он опытен и умел. Он вырвал меня из рук других мужчин… Для себя?

Глаза закатываются сами, когда он касается языком моей шеи, пульсирующая венка готова взорваться от перенапряжения, там качается слишком много крови. Я дышу так шумно, что у самой закладывает уши.

Влажные поцелуи перемещаются в вырез рубашки, метят мои ключицы. Роб рычит, сжимая мое тело в руках, словно вкусную добычу.

И я чувствую, уже… почти… совсем скоро точка невозврата будет пройдена. Он не остановится.

– Роб, Роб, Роб… ты обещал… ты говорил… что не будешь…

– Хочешь сказать, я тебя насилую? – он с трудом отрывается от моего тела. В поплывших, расфокусированных глазах полно сарказма и возбуждения. Мужская ладонь с нажимом скользит вниз по животу и забирается мне в трусы. Мгновенно становится влажной. Когда Роб достает ее и раскрывает пальцы, между ними натягиваются тонкие вязкие ниточки моего возбуждения.