- Ого!
- Георгий…
- Глава – вам вполне можно ко мне обращаться – просто Жора.
- Георгий, - специально не заметила его поправки, - твои сведения немного устарели – уже утром нас было сто восемьдесят восемь. Плюс вот-вот придет судно из эмирата, там по идее должно быть ещё два десятка человек, ну и к ночи Михалыч вернется – и по любому с пополнением.
- Во-во! Именно это я и имел в виду…бл…ь, - он зашипел и даже немного заматерился – в этот момент Шляхтин стал в очередной раз ковырятся в его ране зондом, - простая малолетка априори не может командовать двумя сотнями человек. Так что мы просто автоматом вливаемся в ваш экипаж, и чуть позже, как оправимся от гостеприимства у нежеланных соседей, начнем нести службу относительно своих ВУС-ов. Примите?
- Ну не так быстро – ещё СБ-шники поработают с вашими личными делами. Нужно же узнать, что вы за люди, и чем дышали? Присмотримся к вам всем, и если косяков, по крайней мере больших, не будет – то милости просим в нашу дружную семью.
- Ну вот и хорошо. Мне бы очень не хотелось после знакомства с такой прелестной девочкой искать новое место для обитания своих друзей.
- Василий Петрович, а вы в своей группе один кадровый военный? Или может быть, у вас было несколько настоящих бойцов?
- К вашей радости, среди нас было ещё два флотских офицера – русский немец Аксель Шульц, кап-три, то есть…
- Уважаемый капитан первого ранга – я прекрасно разбираюсь в званиях офицеров флота. И хорошо знаю, что кап-раз у сухопутников это полковник, а кап-три майор.
- Хм? Даже так? Ну тогда ладно. Так вот… Ещё один – это молодой старший лейтенант Володя Белли. И три сержанта – контрактника…
- Командир, будьте так добры, не мешайте оказывать больному медицинскую помощь. Тем более у него опрос уже прошел, и все вам сказанное было записано, - очень вежливо, но тем не менее непреклонно Шляхтин выгнал меня из комнаты.
И когда через некоторое время Хелен принесла все уже заполненные и просмотренные ними, то есть ею – как исполняющей обязанности начальника СБ сообщества, и Мальцевым, нашим шерифом Независимости, списки, все люди, названные Кошкиным, там были. Только и того, что троица контрактников оказалась с интересной изюминкой – одним из них там была Марфа Васильева, с позывным Вася. Изящная и фигуристая двадцати трех летняя сибиряча-рукопашник из состава десантуры в Сирии. И два парня – оба двадцати шести летних, это Петр Катарин – позывной Ката, и Джек Сивкин – Вич. Они служили в разных частях, один на Кубани а второй в Ставропольском крае, но оба были, по их собственному мнению и отзывам сослуживцев - прирожденными диверсантами. Там же были записаны их краткие биографии с послужным списком – всех шестерых. Да, и что естественно, эта информация присутствовала обо всех семидесяти двух членах нашего сегодняшнего пополнения. Вот мне завтра работы будет – запрашивать на всех их личные дела и всякую другую нужную информацию.
- Исмаэль, - вышла к своему секретарю, и передаю анкеты, - составь пожалуйста к завтрашнему обеду списки всех новеньких, только будь добра, обязательно по алфавиту.
- Будет сделано. Как обычно? Для получения полной информации?
- Конечно. И, пока не забыла, что ты так рано делала в кабинете?
- Так мест для новичков не хватает, вот я свое им и отдала, а сегодня спала на стульях. Ничего-ничего, - заволновалась она, увидев, что я изменилась в лице, - я очень даже хорошо отдохнула. Правда-правда. Честно!!!
- Яна, - не успела о ней подумать, как та сама нарисовалась на пороге, - у нас кровати размером больше односпальных есть?
- Да. А что?
- Какие и сколько?
- Шесть полуторок – я их отдала девочкам из новеньких, тем что по худее и миниатюрнее, будут вдвоем на них спать, и две двухспалки. Но комплект из матраса и постельного есть только для одной. А что?
- Смени у меня обычную на двойную.
- Хорошо. Через десять минут все будет готово, - и собралась уходить.
- Так а чего ты приходила-то?
- Блин, уже забыла. Если жилых комнат ещё много, то вот именно кроватей уже нет. Вообще нет. Я у людей спросила – не поспят ли они всего одну ночь на полу, но на матрасах. Все, буквально все – на это согласились. Но завтра обязательно нужно из чего-то делать как минимум полтора десятка – их столько сегодня не хватило.
- Это ещё не беда. Беда только приближается.
- Не поняла? Что такое?
- Из того первого имамата бойцы ещё не вернулись?
- Нет. А что там такое?
- Они должны привезти два десятка в пополнение – тех, кого сюда сбросили в качестве заместителей их погибшим.
- Ох и ничего себе?
- И твой Франки должен вот-вот придти из поиска, и по любому он будет тоже с людьми.
- Я тебя поняла. Тогда уже их я распределю по домам поселка – там хоть и деревянные кровати, но они есть. Ночь-две переспят и так. Хорошо, что предупредила. Так я побежала, распоряжусь насчет двухспалки.
К этому времени рабочие уже вполне успешно, и даже можно даже сказать красиво – сменили штору в кабинете на щитовую перегородку, и даже всё полностью за собой убрали и вымели. А не так как обычно делали дома шабашники – что осталось после них, то на месте и бросили. Так что вышла очень даже приличная отдельная комнатка, как для одной – так целые апартаменты. Тем более, кто-то из них оказался рукастее и продуманнее других – и из остатков материала обшивки им было сделано две небольшие тумбочки, которые при известной фантазии вполне можно использовать в качестве прикроватных. В ногах у койки, но с почти метровым проходом, и уже явно на своем месте – прикрыв ту от лишних взглядов, стоял шкаф-вешалка. Простенький, тоже самодельный, но на два отделения и с парой полочек в каждой из сторон. Правда без дверок, но и то уже хорошо – теперь будет куда вешать снятое с себя барахло. И проходы с обеих его сторон прикрывала та штора, что и раньше у меня висела – от потолка и до самого пола. Даже мышка не пробежит под ней. Это все богатство было с правой стороны от входа. А с левой, но немного меньшей, ими был устроен небольшой уголок для моего отдыха. Два явно только сплетенных из свежей лозы креслица и няшный журнально-фуршетный столик. Вышел такой себе приличненький уголок, где и поспать можно в любом виде и без проблем, и посидеть передохнуть за чашечкой чая с плюшками или пироженками. При этом – даже не мешая тому, кто в это время может отдыхать. Чего в принципе я и хотела заполучить – это теперь моё личное пространство, какой раньше и была каюта на судне.
- Исмаэлочка – не хрен тебе ютится на жестких сидениях уже вторую ночь подряд. Я конечно понимаю, что ты самоотверженная девочка, и совсем не хочешь показать, что не привыкла к таким условиям жизни, но ведь меня на мякине не проведешь. Так что как только мне кровать сменят – топаешь за своими вещами, и переезжаешь жить, пока хоть временно, но в мою комнату. И ни какие возражения не принимаются, - рыкнула я, видя что та хотела что-то сказать, глядя на меня глазами, полными слез, - и сопли не развозить. Ты поняла?
Та посопела носиком, похлюпала слезками, и потихоньку начала успокаиваться. Но только я намылилась уйти, как она выдала дрожащим голоском:
- Госпожа, но я не смогу вам оказывать все нужные старшей женщине семьи услуги, - хмык, хмык, - меня этому не обучалиии!!! – и снова залилась горючими слезами.
Наверное минут пятнадцать я ту успокаивала, поглаживая по её шикарным волосам, и шепотком пыталась привести в норму. Но когда это удалось, та мне выдала тааакое, что я в буквальном смысле слова просто охренела. Оказывается. Во многих их семьях принято такое правило – так как все девушки должны, согласно уложениям мусульманского мира, выходить замуж только девственницами, то младшие сестры обязаны ублажать в постели старших до самой их свадьбы. Правда там этот процесс называется совсем по-другому, но суть действа именно такова. А так как я для Исмаэль являюсь старшей, и тем более госпожой – то эта глупенькая девочка и решила, раз у них так принято, то и ей это предстоит. А ведь она была единственной в семье – остальные пятеро у неё братья, и соответствующего образования и опыта у неё нет, просто ни малейшего. Так как обучать всем этим премудростям обязана дочерей их мать… Остальное и козе понятно. Раз девочка в семье только одна единственная, то и учить такому её никто и не стал. Вот она и разволновалась – что не сможет ублажить свою обожаемую госпожу так, как та этого достойна.
