Резким уклонением я ушёл влево, глаза мужчины раскрылись от удивления. Моя рука небрежным движением смахнул врагу голову. В моей голове мы были двумя молниями, и моя сила уклонилась и проникла в идущую навстречу черноту.

Мой враг развалился на черноту, которая ртутными каплями потекла в разные стороны. Я стоял и ждал, когда свет зальёт залу, но в ничего не происходило. Контроль над операционным аппаратом не был взят.

Сверху раздался смех. Гений спускался на верёвке вниз.

— Неужели ты думал, что это всё? — проговорил он игриво.

В следующий момент он кинулся на меня. Я почувствовал, как создаю барьер, чтобы неожиданный натиск не откатил меня обратно из аппарата. Руки сами ходили, отбивая атаки врага. И когда давление стало невыносимо, он расплылся вокруг моего щита. Я резко ткнул врага и мой выпад проник в его сердце. Снова тело Гения взорвалось каплями чёрной ртути.

И снова этот смех. «Думай, Вадим, думай… Что это за образ, почему он спускается с неба на верёвке. Что, что этот образ хочет мне сказать?». Понимание проникло ко мне в голову. «Внешний терминал. Как только я уничтожаю заражение, некто через соединённую сеть, проводит перезаражение. Где-то должно быть внешнее соединение».

Ожидаемо, он снова спускался с тёмного неба на своей верёвке, играючи размахивая мечом, как дирижёрской палочкой. Но я не стал ждать, когда он спуститься. «Я — молния, я — свет». Резким выпадом, я взлетел, глаза Гения расширились. Моё лезвие вошло в верёвку, перерубая её, потом развернувшись, меч пошёл по волокнам, утаскивая меня в темноту, затягивая к тому, кто стоит за всем этим. Я услышал тысячу стонов, и голосов боли, плачь. И тут всё вокруг меня превратилось в пламя. Верёвка вспыхнула. Канал закрывался и всё, что могло связать операционный аппарат с его хозяином, уничтожалось.

Меня кинуло обратно, я летел вновь к своему телу. Огромный сталагмит, свисавший с потолка, вспыхнул, разряды пролетали через многочисленные узлы и те взрывались, оплывали раскалённым металлом. Сеть рушилась, мутанты хватались за голову и истошно орали умирая.

И вот я снова стоял между своих людей. Все смотрели на меня с неподдельным удивлением. Я опустил глаза и понял, что я раздавил голову тому мутанту, которого схватил, чтобы получить доступ к сети. Мутанты, что ещё недавно пытались смести нас своей огромной волной, теперь лежали вокруг объятые агонией, их механические части плавились в проходящих разрядах, а плоть горела.

— Всё, — выдохнул я, плюхнувшись на пол. Только сейчас я почувствовал усталость.

— Что ты сделал? — нахмурился Всеволод.

— Уничтожил операционный аппарат, теперь все мутанты перестанут функционировать, — я не хотел объяснять нюансы, но они ему и не были нужны.

Мой начальник гвардии помог мне подняться, и какое-то время я шёл опираясь на него. Мы спустились к анатомическому театру. Проходы к операционному столу были замазаны кровью. Здесь пахло так, что хотелось блевать. Парочку наших гвардейцев вывернуло. Нина впереди закачалась и оперлась плечом в стену.

Я снял руку с плеча Всеволода, и сделал пару шагов.

— Ты в порядке? — не дойдя пары шагов, я остановился в нерешительности.

— Да, я в порядке, — махнула она рукой. — Просто мутит.

— Мы можем не идти дальше, — предложил я.

— Нет, — она обернулась и сверкнула глазами. — Мы пойдём.

— Но ты же понимаешь, что скорее всего твой отец… — вырвалось у меня.

— Мёртв⁈ — она скривилась. — Если это так, то я должна похоронить его. Я никогда не прощу себе, если сейчас поверну обратно.

— Хорошо, — пожал я плечами, мы вместе с тобой.

В этот момент сталагмит операционного аппарата сорвался с потолка и упал вниз на операционный стол.

* * *

Мы прошли мимо, и спустились ниже. В помещениях здесь творился полный беспорядок. Видимо небольшое количество людей встретило восстание автоматонов здесь, внизу. Страшно подумать, что с ними произошло потом. Мы не нашли отца Нины нигде. Как я и думал, скорее всего чёртов аппарат не сделал для него исключения. И он также как остальные был превращён в одного из этих мунтантов и теперь его без специального ДНК теста и не узнаешь. А может он был в этой рухнувшей башне? Мало ли где. Найти его в этих развалинах невозможно, и теперь нет ни одной живой души, у кого это можно было бы спросить.

Но в самой нижней комнате мы нашли небольшой офис. На столе лежали несколько листов.

'Дорогая Нина, я не знаю, переживёшь ли ты всё это. Но если ты когда-нибудь увидишь эти строки, знай, я делал это не только для тебя, но и для всего человечества в целом. Не вини себя. Имплантация частей машины могла сделать для нас многое. Мы могли бы быть богами, имей мы способности машин. Да и что есть родовой имплант, как ни слияние человека и машины? Так я говорил Ему, так я говорил Им. Меня двигала не корысть, не грех, я был частью проекта только потому, что я хотел помочь всем… всем и тебе тоже. Люди, которым я помог материально, были альтруистами, они не положили ни копейки себе в карман. Они создали то, что могло спасти тысячи жизней.

И даже со всеми этими аргументами я остался неуслышанным. Мне пообещали кару бога, за то, что я сделал. Но я никогда не верил ни в множество богов. Ни в одного. А зря. В этом мире существует один бог, и он ненавидит, когда ему перечат. Мои люди умирают там, пытаясь отбиться от безумия, что здесь происходит. Видимо, мне тоже придётся умереть. Я дописываю эти строки и слёзы капают у меня из глаз. Если в этом мире есть хоть что-то справедливое, сегодня же мы встретимся с тобой в раю.

Навсегда твой отец,

Прости меня'.

Нина сидела потерянная в кресле своего отца. Она не плакала, а смотрела в одну точку. И поэтому это было страшно. По настоящему страшно и невыносимо. Она прочитала письмо молча. Положила его на стол, а затем его перечитал я. Когда Всеволод потянулся за листком, я свернул его и отдал ей, а она сунула в карман куртки.

— Оставь здесь парочку гвардейцев за дверью, пусть её не беспокоят, а мы пройдёмся ещё по помещениям, — шепнул ему я.

Когда мы все вышли, я услышал, как Нина разрыдалась.

На этом этаже располагалась серверная, из которой я приказал достать все жёсткие диски и распределить их между гвардейцами. Мы не получили ровным счётом ничего от этой вылазки. Мы спасли Нину, и это прекрасно. Но в остальном, нам нечего привезти обратно на базу, что могло бы изменить наше положение, или хотя бы улучшить его.

На обратном пути, мы встретили Неонилу. Она отплакала своё. Хоть её глаза и опухли, походка и взгляд были тверды.

— Мне нужно вступить в права наследницы рода, — объявила она.

— Ну, принимая во внимание, что прошло два месяца, а в твоей ситуации даётся три месяца на поиск наследника, то это возможно, — согласился Всеволод. — Но зачем?

— Моему роду всё ещё принадлежат земли. Мы можем восстановить производства. И те изобретения, чертежи которых содержаться на жёстких дисках, которые хранились в серверной, тоже принадлежат моему роду.

Мы с Всеволодом переглянулись.

— Затем я свяжу свой род с твоим. Так как из моего рода осталась я одна, я не смогу себя защитить, — заявила Нина. — Твой дар, как я понимаю, это Дар Теслы. А значит ты не сможешь жить в этом мире, не борясь с Ним. А я отомщу ему, отомщу в любом случае.

— Связать свой род со мной? — я нахмурился и взглянул сначала на Всеволода, а потом на неё. — Ты предлагаешь мне жениться на тебе?

Я получил пощёчину быстрее чем смог моргнуть. К тому же она была такая увесистая, что мои зубы скрипнули.

— Что это такое? — возмутился, я, схватившись за щёку. По руке непроизвольно пробежало несколько разрядов.

— Стой, стой, — вклинился между нами Всеволод. — Нина, Вадим долго был в симуляции, куда его поместил отец, и есть вещи, которых он не знает. Вадим, связать род, не всегда значит взять кого-то замуж. Иногда люди берут других, как названных братьев и сестёр. Иногда это как усыновление. Обычно усыновляют вассалов. Часто в контракте по объединению родов прописывают то, как распределится имущество, если род снова распадётся.