– Ты как? – Мираи наклонилась к Такоке, проверяя ее лоб. Девочка слабо улыбнулась.

– Я немного лучше, – прошептала она, едва слышно.

– Все будет хорошо, – успокоила ее Мираи, сжимая ее руку. – Врачи тебя вылечат.

– Я не хочу умирать, – прошептала Такока, ее голос дрожал.

– Ты не умрешь, – Мираи посмотрела на врачей, которые спешили оказать помощь девочке. – Ты будешь жить.

Она молила просьбу на небеса, чтобы ее слова сбылись, чтобы Такока выздоровела и снова смогла бегать и играть с ее любимым псом.

– Я забочусь о тебе, – прошептала Мираи, целуя Такоку в лоб. – Я всегда буду с тобой.

Ее слова звучали как клятва, как обещание, которое она дала себе и девочке, пока машина неслись вперед, оставляя за собой лишь пыль дороги и надежду на чудо.

Такока, несмотря на слабость, с присущей детям любопытством, начала осматриваться. Ее взгляд скользил по блестящим металлическим поверхностям оборудования, по ярким ярлыкам на шкафах, по хромированным трубкам, соединяющим приборы.

– Что это? – спросила она, указав на круглый прибор с мигающими цифрами.

– Это монитор, – ответила Мираи, гладя ее по волосам. – Он следит за твоим сердцем и дыханием.

Такока кивнула, еще не понимая всю серьезность ситуации. Но в следующую секунду ее лицо покрылось бледностью, глаза забегали, и она резко закашлялась, хвата ртом воздух.

– Помогите, – испуганно закричала Мираи, вглядываясь в перепуганные глаза девочки. – Ей плохо!

К ним мгновенно поспешили врачи. Высокий врач с изумрудными глазами спокойно и грамотно указал девушке с черными волосами на ножки носилок, что располагались в карете скорой помощи.

– Быстро! – приказал он, и девушки плавно положили Такоку на носилки.

– Снимите с нее одежду, – потребовал врач, и затем быстро надел на девочку кислородную маску.

Мираи в испуге наблюдала за действиями врачей. Она не понимала, что происходит, но чуствовала, что ситуация становится серьезной. Ей было страшно.

– Что с ней? – спросила она, вглядываясь в лицо девочки, которую она знала с детства.

– У нее острая дыхательная недостаточность, – ответил врач, прикрепляя маску к кислородному баллону. – Мы едем в больницу, но ей нужно кислород.

– А она выздоровеет? – спросила Мираи, ее голос дрожал.

– Мы сделаем все возможное, – успокоил ее врач. – Но сейчас важно быстро доставить ее в больницу.

Он кивнул водителю, который включил сирену. Машина скорой помощи с ревом рванулась вперед, оставляя позади пустынные улицы города. Они мчались в больницу, в отделение, где располагался карантин для больных COVID-19.

Мираи в ужасе наблюдала за девочкой. Ее лицо было бледным, дыхание частым и прерывистым. Ей было страшно за Такоку. Она молила просьбу на небеса, чтобы девочка выздоровела, чтобы она смогла снова улыбаться, бегать и играть.

Но сейчас она могла лишь держать ее за руку, надеясь, что современная медицина сможет помочь ее подруге и справиться с этой невидимой угрозой, что опутала весь мир.

Время тянулось бесконечно долго. Словно в замедленной съемке проплывали мимо дома, деревья, автомобили, спешащие пешеходы. Внутри скорой помощи царила напряженная тишина, прерываемая только шумом сирены и глухим стуком колес по асфальту.

Мираи, сжатая в кресле рядом с носилками, неотрывно смотрела на Такоку. Девочка лежала неподвижно, ее лицо было бледным, но на нем уже не было той паники, что она видела несколько минут назад. Кислородная маска плотно прилегала к ее лицу, мягко окружая носовой мостик и подбородок. Мириа с тревогой наблюдала за ее грудной клеткой, которая ритмично поднималась и опускалась, создавая нежный шум дыхания.

– Такока, – прошептала она, взяв девочку за руку. – Ты как?

Девочка не ответила, ее глаза были закрыты, но она слабо сжала руку Мираи.

– Не переживай, все будет хорошо, – ласково прошептала Мираи, пыталась вложить в свои слова всю свою надежду и уверенность. – Врачи тебе помогут.

Ей хотелось сказать еще что-нибудь успокаивающее, но слова застревали в горле. Она не знала, что чувствует Такока, какие мысли мучают ее в этот момент. Но Мираи могла только держать ее за руку, сжимать ее крепче, показывая своей маленькой подруге, что она не одна, что рядом с ней есть кто-то, кто ее не оставит.

Они еще долго ехали. Время словно растянулось, превращаясь в бесконечную полосу асфальта, по которой они неслась в неизвестность. Мираи вглядывалась в проносящиеся мимо пейзажи, пыталась отвлечься от мучительных мыслей, но все ее внимание было сосредоточено на Такоке. Она молила просьбу на небеса, чтобы девочка выздоровела, чтобы они снова смогли вместе гулять по парку, играть с Кин, чтобы в жизни Такоки снова засиял свет радости и детского смеха.

Но сейчас ей оставалось лишь молиться и держать ее за руку, пока машина неслись вперед, в больницу, где их ждала неизвестность, но и надежда на чудо.

Наконец, в дали замелькали яркие огни больницы. Машина скорой помощи с ревом сирены подъехала к железным воротам, ограждавшим территорию больничного комплекса. Дежурный, увидев близкую машину, быстро поднял полосатый шлагбаум, и автомобиль по асфальтированной дороге заехал на территорию больницы.

– Реанимация, – произнес водитель, не убавляя скорость.

Машина проехала мимо рядов парковочных мест, мимо зеленых газонов и скромных клумб с цветами, уже поблекшими от холодной осенней погоды. В конце дороги показался пандус, ведущий в здание реанимации. Водитель плавно направил машину на пандус и медленно поднял ее на верхний уровень.

– Остановитесь здесь, – потребовал врач с изумрудными глазами.

Машина остановилась, и врачи быстро распахнули двери скорой помощи. Врач с черными волосами плавно выкатил каталки с Такокой из машины, а врач с изумрудными глазами быстро отправил носилки в отделение для коронавирусных больных.

– Мы ее забираем, – произнес он и, подняв Такоку на носилках, поспешил в здание.

Мираи не медля последовала за ним. Она уже не слышала воя сирены, но ее сердце все еще стучало в груди от волнения. Она оглядела здание больницы. Это было двухэтажное здание с несколькими входами, сделанное из кирпича. Оно выглядело старым, но зато крепким, словно форт, готовый встретить любую атаку болезни.

– Не переживайте, – успокоил ее врач, заметив ее взгляд. – Мы сделаем все возможное.

Он провел ее мимо входа в отделение, где уже не было такой оживленной движухи, как в основном здании больницы. Здесь все было более спокойно, даже цветы на стенках казались более тусклыми.

Мираи, словно в тумане, прошла через большие двойные двери, сделанные из белого пластика. Они были с глухим звуком, как двери в холодильник, и от них веяло холодом и стерильностью. Минуту назад через эти двери на каталке увезли Такоку.

Она оказалась в приемном отделении. Это было большое светлое помещение, наполненное шумом и движением. По коридорам спешили медсестры, врачи общались с пациентами, звонили телефоны. Мираи остановилась в стороне, словно оказавшись в центре вихря, из которого она не могла вырваться.

– Извините, – обратилась она к медсестре, которая проходила мимо, держа в руках папку с документами. – Я с девочкой, Такокой.

– А, да, – медсестра кивнула, оглядывая Мираи с некоторой тревогой. – Она в зоне триажа.

Мираи последовала за медсестрой, проходя мимо рядов кресел, где сидели пациенты, ожидая своей очереди. В конце коридора она увидела зону триажа. Это было отделенное от остального помещения пространство, оснащенное несколькими каталками и столиком для медицинских инструментов. На одной из каталок лежала Такока.

– Она уже прошла первичный осмотр, – ответила медсестра, заметив в глазах Мираи панику. – Врач скорой сказал, что у нее COVID-19.

Женщина хотела сказать, что у ребенка не короновирус, а испанка, но посчитала, что лучше об этом сказать на прямую доктору, а не медсестре.

Мираи сжала кулаки, ее сердце забилось быстрее. Она вспомнила про пандемию, которая уже два года терзала мир. Она знала, что вирус опасен, что он может привести к тяжелым последствиям.