* * * * * * * * * *

Никита сидел за столиком одного из самых популярных и многолюдных сетевых кафе в городе. Посетителей здесь хватало даже в будни: место было демократичным, широкий выбор блюд на разный вкус и кошелёк. Армейский друг Никиты, Лёха, всегда выбирал для встреч именно это кафе. Владелец был хорошим знакомым Лёхи, потому у друга там имелся даже «свой» столик, который располагался в самом дальнем закутке, за ширмой.

— Понимаешь, — смеялся Лёха, когда они с Никитой обедали там впервые, обсуждая важные дела. — Тут хозяин — проверенный годами и боями человек. Да и вообще, ну встретимся мы в забегаловке на окраине, или, наоборот, в элитном ресторане в тихом центре, там, где народу полтора Ивана, и будем торчать, как два тополя на Плющихе, у всех на виду. А тут народу столько, все по своим делам спешат, никому до нас дела нет.

Никита доверился выбору Лёхи. В конце концов, сам он просто врач, и от тонкостей, присущих делу Лёши, далёк. Хотя сейчас Лёха и «остепенился», занял пост начальника службы безопасности в холдинге у одного очень важного человека и даже обзавёлся семьёй, но навыки и связи никуда не делись.

Они уже встречались здесь неделю назад, когда Никита изложил Лёхе суть проблемы, а сегодня друг позвонил ему и назначил встречу, чтобы отчитаться по результатам.

Задумавшись, Никита не заметил, как подошёл Лёха, и очнулся лишь тогда, когда получил неплохой такой приветственный хлопок по плечу.

— Теряешь навыки, Никитос! — широко улыбнулся Лёха, пожав руку Никиты и устраиваясь за столом.

— Ты меня с кем-то путаешь, Лёха! Это я, а не кто-то из твоих ясных соколов, — так же широко улыбнулся Никита и подмигнул подошедшей официантке.

Она кивнула ему, бегло улыбнувшись, и с благоговением уставилась на Лёху:

— Здравствуйте, Алексей Михайлович! Вы готовы сделать заказ?

— Ну капец просто, я, видать, совсем старею, Лёха! Один Алексей Михайлович на уме у всех, а меня за никого считают!

— Ээээ, брат, тут другое, тебе не понять!

— Да конечно, где уж нам уж, Алексей Михайлович! Мы половину городских женщин в библейском плане не познали.

— Ну а кто вам мешал? Я-то успел до женитьбы, а ты уже нет.

— Откуда знаешь?

— Пффф, ну Никитос! В деревне живём, хоть и в миллионной. Надеюсь, ты не с пустыми руками пришёл? Приглашение принёс?

— Ты, Лёша, всё такой же любознательный, но стал сентиментален! Раньше тебя условности мало волновали, — Никита, улыбаясь, достал из кармана открытку с ангелочками, колечками и цветочками, протянул довольному другу. Открытка утонула в огромной ручище Лёхи.

— Сам подписывал? Хотя нет, почерк не твой. Анастасия, значит, прекрасно, так и запишем, — прочитав текст открытки, Лёха спрятал её в карман и, сложив руки на столе, уже серьёзно продолжил: — Я очень рад за тебя. Беспокоился о твоей неприкаянной жизни. Ты и выглядишь совсем по-другому.

— И не говори. Счастлив до небес. Скорее бы середина сентября, ещё месяц ждать. Хочу, чтобы всё официально, чтобы Настя мою фамилию носила. Да и переезжать не хочет ко мне до свадьбы.

— Ну а в остальном? В чёрном теле не держит?

— Нет, лишнего не накручивает, понимает, что я взрослый мужчина, а она взрослая женщина, хоть и моложе меня на семь лет.

— Тогда не жалуйся. Пойди на небольшие уступки, хочет после свадьбы переехать, — пусть. Должно же хоть что-то традиционное остаться, нельзя вторгаться в женскую душу, не оставляя камня на камне. Не сахарный, не растаешь.

— Ты очень мудрый стал, Лёха, и ты прав. А что там с отцом Насти? У него-то ведь свадьба не через месяц, а через десять дней.

— Даже не знаю, как рассказывать, там такая Санта-Барбара, мама не горюй. Ощущение, что полгорода под одним одеялом спит. В общем, милый друг этой прекрасной блондинки Юленьки… Кстати, я её видел, хорошаааа… хоть и не слишком молода уже.

— Лёха, не отвлекайся. Ты женат.

— Нет-нет, не мой типаж. С такой в одиночку замёрзнешь, надо грелку ещё с собой брать, а это муторно. Или утюг такой старинный…

— Что за фантазии у тебя, Лёха? Утюг. Ты ещё паяльник вспомни.

— Эх, темнота! У моей прабабки был старинный чугунный утюг, такие раньше на печи грели, а потом ими гладили. Так вот, она грела его на печке, заворачивала в полотенце, и в кровать его, чтобы ноги греть. Старенькая была, ноги мёрзли.

— Вот оно что! То есть, Юлия тебе не приглянулась, это радует. Так себе человек, с гнильцой.

— Тут ты прав, ещё с какой! Итак, вернёмся к нашему сериальному сериалу. В общем, покойная мать Насти твоей спуталась с будущим зятем, а тут история тоже интересная, тоже семейная, так сказать. За своего покойного мужа, назовём его условно Иванов, Юленька вышла неспроста. Будучи младше на тридцатник, увела его из семьи. Может, не оставил бы Иванов первую жену, так был бы жив до сих пор. Жизнь прожил насыщенную дяденька, конечно, много работал, многих женщин любил. Домом и детьми занималась первая жена. И было им невдомёк, что их младший сын учился когда-то с Юлей в одной школе, в параллельных классах, и отношения их зародились, так сказать, ещё в раздевалке школьного спортзала. Однако Юля была из простой семьи, а для сына Иванова уже была сосватана невеста. Как молодым восемнадцать стукнуло, так их и поженили. Вот в этом месте можно Юле посочувствовать. Но опять же, мы не знаем, а любила бы она так преданно сына Иванова, если бы парень вырос в семье слесаря, скажем? Вот об этом история умалчивает. Сын Иванова женился, но их отношения с Юлей продолжались, и созрела однажды в прекрасном мозге Юленьки идея убить двух зайцев. Даже трёх. Выгодно выйти замуж, немного отомстить любимому и его родителям, а заодно быть поближе к объекту вожделения. Очень близко оказалась, буквально в его семье. Подстроила «случайную» встречу с Ивановым в одном из театров, оказалась соседкой в ложе, а Иванов один явился, жена улетала в жаркие страны на отдых. Иванов тогда был ещё не старый, много чего мог и хотел, и юная прелестница поразила его воображение. В итоге Юле удалось то, что не удавалось до сих пор никому: она увела Иванова из семьи. Надо ли говорить о том, что младший сын отца не осудил, по-человечески понял и часто наезжал в гости. Восемнадцать лет Юля прожила с Ивановым, правда, так и работала на два фронта. Чуть больше года назад Иванова не стало. Сам он ушел, или помогли, сейчас уже не понять. Всё имущество перешло к безутешной вдове. Скрепя сердце, она приняла бразды правления фирмой. Младший сын Иванова всячески поддерживал её морально, помогал в деловых вопросах.

Лёха перевёл дух и принялся за горячее, которое как раз подала радушная официантка.

— Давай поедим, это ещё не всё, Никитос.

— Как, это не всё?!

— «- И теперь не всё готово?! — Стрижка только начата!», — усмехнулся Лёха. — Я же говорю, Санта-Барбара.

— Так вот, вернёмся к твоей почти тёще Юле, — продолжил Лёха. — Этот её милый друг, сын Иванова, ведёт своё дело, не имеющее отношения к фирме покойного отца, а теперь фирме Юлии. Иванов никогда не пересекался в делах с отцом твоей Насти, они даже не были знакомы. А вот сынок Иванова самый что ни есть конкурент твоего будущего тестя, они с молодых ногтей конкурируют и сильно недолюбливают друг друга. Смекаешь?

— Слушай, Лёха, — Никита не на шутку разволновался. — А отец Насти, Юрий Павлович, случайно, не в опасности?

— Пока нет, конечно. Наоборот, его берегут, холят и лелеют. Дней десять ещё будут пылинки с него сдувать. Да и не сразу после свадьбы его здоровье пошатнётся, это же было бы подозрительно.

— То есть, и с Настей она его рассорила целенаправленно…

— Конечно. Настя представляла главную опасность, она ничего не знала, но чувствовала фальшь. А Юлия знала, что Настя терпеть её не может и никогда не пойдёт работать под её начало. Всё сыграло, как надо. Теперь, если в завещании будет указана только Юля, это никого не удивит. Это всё подозрения, конечно, и пока не свершилось, ничего не докажешь, но очень похоже на правду. Тем более, Юлия продолжает работать на два фронта. Неутомимая труженица.