– Жаль. Ну ничего, другую достану, – легко щебетнула Вересова.

Она, видите ли, не особенно расстроилась от того, что потеряла знаменитую помаду. Зато у меня досада не проходила: раз такое дело, чего тянуть, надо начать новую жизнь, с новой косметикой.

– Лариса Витальевна, будете себе помаду доставать, приобретите и на мой счет. Попробую Арден, может быть, и мне понравится.

– Да что вы, Татьяна Александровна, непременно понравится. Это же лучшее из того, что сейчас есть в мире косметики. Можете быть спокойны. Вам она очень пойдет…

– Ну спасибо!

– Для вас, Татьяна Александровна, все что угодно. Вы не стесняйтесь, спрашивайте. У меня, знаете ли, есть некоторые связи в торговом мире, старые знакомства. Так что могу достать все. А вы приходите к нам в гости, чайку попьем, поболтаем. Геннадий Валентинович тоже будет очень рад.

– Непременно приду, – пообещала я.

Но мне совершенно не хотелось идти к ней в гости пить чай и болтать. Разве только за губной помадой сходить? Или ну ее, эту Арден, не стоит она того, чтобы целый вечер болтать с Ларисой Витальевной…

Вот так содержательно пообщавшись с Вересовой, я позавтракала и отправилась к ее супругу.

Фирму «Химсинтез» я нашла довольно быстро, а к Геннадию Валентиновичу меня проводили. Кабинет у главы фирмы оказался не очень-то солидным по современным меркам. Клетушечка какая-то невзрачная, об одно окно со старыми коричневыми шторами. А в клетушечке письменный стол, большой шкаф с какими-то книгами и бумагами, сейф и шесть стульев. Возле стола – маленький потертый коврик, доставшийся «очевидно» в наследство от богатенького в прошлом НИИ. А на письменном столе стояли ваза с фруктами, бутылка минеральной воды и стакан, явно приготовленные специально для меня.

Шеф поспешно выбрался из-за стола и очень любезно меня встретил. После обоюдных расшаркиваний Вересов заговорил о моем гонораре и тут же выплатил его. И правильно сделал. Это хоть немного улучшило мое настроение.

– А теперь, Татьяна Александровна, займемся делом, – предложил он. – С чего начнем: провести вас по лабораториям или подробно изложить суть происходящего?

«Начнем с сути», – решила я. Но ничего принципиально нового не услышала.

– Материалы исследований, вероятно, хранятся в этом железном сундуке? – поинтересовалась я, внимательно выслушав Вересова.

– Да, все окончательные материалы находятся здесь, в сейфе.

Сейф тоже был старый, наверное, ровесник пыльным шторам, изделие времен расцвета застоя. Большой, солидный, но несуразный какой-то. Вскрыть такой сейф специалисту – делать нечего.

– У кого имеются ключи от него?

– Только у меня, – сообщил шеф «Химсинтеза».

– А если кому-то надо просмотреть материалы? Насколько я себе представляю вашу работу, потребность в этом должна постоянно возникать.

– У нас принято, что только я могу выдать материалы. И сотрудник просматривает их здесь, в моем присутствии.

– Но это же очень неудобно.

– Зато надежно…

– Как оказалось, не очень-то и надежно…

– К сожалению, – вынужден был согласиться Вересов.

– А сделать второй ключ можно?

– Его ведь можно сделать только по основному, а его я никому в руки не давал.

– Так ли? А когда уезжаете или болеете… Кому на это время вы передаете ключ?

– Я никуда не уезжаю и никогда не болею.

– Вы ни разу не ощущали, что кто-то без вашего ведома заглядывал в сейф? А то ведь сейфы, случается, вскрывают и без ключа.

– Никогда. Если бы такое случалось, я бы сразу заметил. У меня там, знаете ли, определенный порядок.

– То есть вы полагаете, что в сейф забраться никто не мог.

– В этом я уверен. И уверен в том, что утечка информации есть.

– Понятно. Тогда давайте знакомиться с вашей фирмой…

Вначале мы прошлись по всем кабинетам. Вересов показал мне бухгалтерию. Потом небольшую комнату, где за столами сидели четыре немолодых дамы и что-то писали. Когда мы вошли, все четверо, как по команде, оторвались от работы и с любопытством уставились на нас.

– Здесь у нас ведутся теоретические разработки, – пояснил глава «Химсинтеза», и мы тут же покинули комнату с дамами-теоретиками.

Побывали мы также на складе реактивов, в комнате, где были собраны полуфабрикаты и образцы продукции, разработанной фирмой. А потом отправились в лаборатории. Их было две. Две довольно большие комнаты с громадными вытяжными шкафами, заставленные длинными столами и полками, на которых разместились сотни различных бутылочек, колбочек, пробирок, реторт и прочих, не знаю как их назвать, стеклянных сосудов самых причудливых форм и немыслимых конфигураций. А за столами в белых халатах стояли или сидели работники лабораторий и что-то делали. Что именно, не знаю. Одни что-то подогревали, другие что-то с чем-то смешивали, третьи рассматривали что-то в микроскопы, четвертые записывали что-то в большие тетради… В общем, все были очень заняты, у всех был очень умный и серьезный вид, и на нас никто не обращал внимания. Хорошо, что я не пошла учиться на химфак. Сколько бы меня ни учили, я все равно бы не разобралась в такой умной науке, как химия.

Экскурсия на этом закончилась, и мы вернулись в кабинет Вересова.

– Что они там записывают? – поинтересовалась я. – В лабораториях, куда мы заходили, некоторые что-то записывали в большие тетради, – я теперь каждую запись считала потенциальной возможностью раскрыть секреты фирмы.

– Это результаты отдельных опытов.

– Все они связаны с вашим новым волокном?

– Нет, что вы. Мы ведь работаем не только над этим волокном. У нас целый ряд оригинальных разработок и с волокнами, и с пластмассами. Специалисты проводят опыты и заносят в специальные тетради записи о результатах.

– А по этим записям можно узнать что-нибудь о процессе создания нового волокна?

– Нет, конечно. Это ведь просто результаты отдельных опытов. Понимаете, как отдельные страницы книги. Каждую из них можно прочесть, но представления о книге они не дадут. А вот если собрать их все и разложить по порядку, тогда и получится книга. Так и здесь: если результаты всех опытов проанализировать и выстроить в определенном порядке, становится ясно, чего мы добились. Но такое происходит только на уровне нашего технического директора. Эту должность занимает очень опытный специалист Евгений Константинович Чернов. Он занимается анализом.

– А в этом Чернове вы уверены?

– Татьяна Александровна, я скорей заподозрил бы самого себя, чем его. Он не только прекрасный специалист, но и человек высочайших моральных принципов. Мы с ним основатели этой фирмы. У него светлейшая голова, именно поэтому он стал техническим директором, а я – только директор-организатор. Все исследования на его плечах, и он более всех остальных заинтересован в приоритете нашей фирмы. Кстати, идея создания нового волокна – наша совместная идея. Причем, откровенно говоря, более его, чем моя.

– А сотрудники, работающие конкретно над волокном… Кого-нибудь из них ваши конкуренты подкупить могли?

– Знаете, Татьяна Александровна, в основном это очень порядочные люди. Но теоретически рассуждая – могли. За каждого я поручиться не могу.

– Значит, среди них и надо искать утечку…

– Видите ли, каждый сотрудник работает над локальной проблемой. По тем опытам, которые он проводит, общую картину производства, всю технологию, ни один из них достаточно точно определить не сможет. Так что материал, собранный каждым в отдельности, нашим конкурентам никакой пользы не принесет. А уж такого, чтобы они все вместе занимались передачей информации, никак быть не может.

– Но если кто-то очень захочет представить себе общую картину, может он во время работы достаточно подробно ознакомиться с данными, которые получили его товарищи? Как вы считаете?

– Ну, при определенных способностях, пожалуй, сможет…Но это очень уж сложно, почти невероятно.

– Итак, подведем итоги: два человека имеют полный доступ ко всей информации, но они вне подозрения. Есть еще группа людей, каждый из которых, теоретически, мог бы продать информацию конкурентам, но они этого сделать не могут по той причине, что не обладают ею в полной мере…