3. Сам Помпей, расположившись на северной стороне, велел заполнить овраг и все углубление долины, для чего солдаты собирали разные материалы. Уравнивание этого места, не говоря уже о значительной его глубине, встречало чрезвычайные затруднения со стороны осажденных иудеев, которые всеми средствами и силами мешали успешному ходу работы. И все усилия римлян остались бы тщетными, если б Помпей не воспользовался субботним днем, когда евреи, в силу своих религиозных запретов, удерживаются от всякой работы. В этот день Помпей приказал возвысить насыпь, запретив вместе с тем солдатам вступать в схватку с иудеями, так как для личной обороны они могут сопротивляться и в субботу. Когда ложбина была таким образом заполнена, он построил высокие башни, поставил на них привезенные из Тира машины, которые и привел в действие; в то же время солдаты метали камни, сбивая со стены ее защитников, которые всеми силами мешали римлянам в их разрушительной работе. Больше всего устояли воздвигнутые здесь башни, отличавшиеся громадностью и изящной отделкой.

4. Сколько ни терпели римляне при этой осаде, они все-таки должны были удивляться стойкости иудеев вообще и в особенности тому, что они под самым жестоким градом камней и стрел не упускали ни одного малейшего обряда их богослужения, точно глубокий мир царил вокруг них, – совершались со всей пунктуальностью ежедневные жертвоприношения, омовения и вообще весь порядок богослужения. Даже после взятия храма, когда кровь их лилась ежедневно вокруг алтаря, они не переставали совершать обычное богослужение. На третий месяц осады, после того как римляне с большим трудом разрушили одну из башен, они проникли в храмовый двор. Первый, который отважился перескочить через стену, был Фауст Корнелий, сын Суллы; за ним последовали два предводителя, Фурий и Фабий, – каждый со своим отрядом; они оцепили иудеев со всех сторон и убивали одних после краткого сопротивления, других на пути бегства в храм.

5. Здесь-то многие священники при виде неприятелей, устремившихся на них с обнаженными мечами, неустрашимо оставались на своих постах, продолжая свое служение; они совершали жертвоприношения с возлиянием и курением, думая только о своих богослужебных обязанностях и нисколько не заботясь о своем личном спасении.

Бóльшая часть была умерщвлена противниками из их же соплеменников. Многие находили смерть в глубоких ущельях, куда они бросались со стены, иные, приведенные с отчаяния в бешенство, подожгли постройки, примыкавшие к стенам, и вместе с ними погибли в пламени. Двенадцать тысяч иудеев погибло тогда; римляне имели весьма немного мертвых, но больше раненых.

6. Ничто, однако, так глубоко не сокрушало народ в тогдашнем его несчастье, как то, что незримая до тех пор Святая Святых была открыта чужеземцами. Помпей, в сопровождении своей свиты, вошел в то помещение храма, куда доступ был дозволен одному лишь первосвященнику, и осмотрел все его содержимое: подсвечник с лампадами, стол, жертвенные чаши и кадильную посуду – все из чистого золота, – массу сложенного фимиама и храмовый клад, состоявший из 2000 талантов. Однако он не коснулся ни тех ни других драгоценных вещей. Более того, на следующий же день после штурма он дозволил очистить храм и возобновить обычное жертвоприношение. Гиркана он утвердил в должности первосвященника, так как во время осады он показал себя чрезвычайно преданным, а главное, потому, что умел удержать сельское население, поднявшееся на помощь Аристобулу. Точно так же он, как подобает доброму полководцу, старался успокоить народ больше милостью, чем строгостью. В числе военнопленных находился также тесть Аристобула, который вместе с тем был и его дядей.

Главных зачинщиков войны он казнил топором; Фауста и других бойцов, храбро боровшихся вместе с ним, он наградил ценными подарками. На Иудею и Иерусалим он наложил дань.

7. Все города, которые иудеи завоевали в Келесирии, он отнял назад, поставив их в зависимость от тогдашнего римского легата; иудейское же царство он ограничил его собственными границами. В угоду одному своему вольноотпущеннику Дмитрию, родом из Гадары, он вновь отстроил этот город, раньше разрушенный иудеями. Кроме того, он освободил от их владычества все те города внутри страны, которые не были ими разрушены, а именно: Ипп, Скифополис, Пеллу, Самарию, Мариссу вместе с Азотом, Ямнией и Арефузой, равно как и приморские города: Газу, Иоппию, Дору и Стратонову Башню, которая впоследствии была с необыкновенным великолепием перестроена царем Иродом и названа им Кесарией. Все эти города он возвратил коренным жителям и присоединил их к Сирийскому наместничеству. Поручив Скавру начальство как над этими городами, так и над Иудеей и всей страной между Египтом и Евфратом, оставив ему также два легиона, Помпей сам поспешно отправился через Киликию в Рим, куда в качестве пленных повел Аристобула со всем его семейством, состоявшим из двух дочерей и двух сыновей. Один из последних, Александр, бежал в дороге, младший же, Антигон, и его сестры были доставлены в Рим.

1. Между тем Скавр предпринял поход в Аравию. Дикая природа местности воспрепятствовала ему достичь Петры, зато он разорил окрестности Пеллы, хотя и здесь переносил много тяжких испытаний, так как солдаты его страдали от голода. Гиркан подсылал ему через Антипатра съестные припасы; последнего, как друга Ареты, Скавр отправил к аравийскому царю с предложением купить себе мир за известную денежную плату. Араб действительно согласился дать 300 талантов, по получении которых римляне очистили Аравию.

2. Теперь над Гирканом стряслась новая беда в лице бежавшего от Помпея Александра, сына Аристобула, который мало-помалу набрал сильное войско и, опустошая все на пути, вторгся в Иудею. Можно было ожидать, что он вскорости свергнет Гиркана, так как он устремился в Иерусалим и отважился даже на попытку обновить стену, уничтоженную Помпеем; но ему на пути стал Габиний, преемник Скавра в Сирии, храбрый, испытанный во многих битвах воин. Испуганный его приближением, Александр набрал еще больше войска, так что он имел уже 10 000 тяжеловооруженных и 1500 всадников, и укрепил подходящие места, как Александрион, Гирканион и Махерон, близ Аравийских гор.

3. Габиний послал Марка Антония с частью войска вперед, а сам последовал за ним, предводительствуя главной армией. Отборные дружины Антипатра и остальное иудейское войско под предводительством Малиха и Пифолая соединились с Марком Антонием и его военачальниками и двигались навстречу Александру. Вскоре прибыл также Габиний со своей фалангой. Александр понял, что не в силах помериться с союзными войсками, и отступил назад; но уже близ Иерусалима он был вынужден сражаться. Здесь он потерял 6000 человек: 3000 пало мертвыми, а 3000 взято в плен. С уцелевшим остатком войск он бежал в Александрион.

4. Когда Габиний прибыл в Александрион и нашел массу расположенных лагерем иудеев, он попытался овладеть ими без сражения, обещав им полное прощение за все свершившееся. Но так как те и знать не хотели о миролюбивом соглашении, то он многих убил, а других загнал в крепость. В этой битве особенно выделился Марк Антоний, который хотя везде показывал себя храбрым, но нигде не отличался так, как здесь. Габиний оставил часть войска для взятия крепости, а сам отправился в путь и занялся приведением в лучший вид уцелевших городов и восстановлением разрушенных. Так, по его приказанию, снова были заселены Скифополис, Самария, Анфедон, Аполлония, Ямния, Рафия, Марисса, Адореон, Гамала и Азот и еще многие другие города, в которые жители радостно возвращались обратно.

5. Покончив со всеми этими делами, он возвратился опять в Александрион и так настойчиво подвинул осаду вперед, что Александр, придя совсем в отчаяние, послал к нему герольдов с просьбой простить ему ошибки, передал ему находившиеся еще в его руках обе крепости, Гирканион и Махерон, и вслед за тем сдал также и Александрион. По совету матери Александра Габиний срыл эти крепости для того, чтобы они не сделались опорными пунктами новой войны. Эта женщина, озабоченная судьбой мужа и остальных своих детей, находившихся в плену в Риме, прибыла к Габинию с целью умилостивить и смягчить его.