Положение мое было безвыходным. Пришлось открыть дверь. Высунувшись, я кивнул начальнице в сторону карлика. Та обернулась и замолчала, застыв с протянутой чашкой. Карлик, совершенно не обращая внимание на толстуху припустил ко мне. Его маленькие блестящие глазки испытующе разглядывали меня, словно снимали мерку для гроба. Не доходя нескольких шагов до конторки, так, чтобы его было видно, карлик остановился и протянул мне письмо, то самое, в котором я неосторожно предложил свои услуги.

– Ваше?

Голос у него был скрипучий, как у ржавого замка, всю зиму пролежавшего под снегом.

Теперь уже я молчал. Карлик оглядел меня своими цепкими глазами и утвердительно кивнул головой.

– Ваше. Сегодня в семь вечера в кафе на углу! – И не сказав больше ни слова выскочил из почтового отделения.

15

Как не приставала ко мне с расспросами толстуха, она не смогла получить внятный ответ. Да я и сам себе вряд ли мог рассказать о карлике больше, чем видел на почте.

Я хотел уйти с работы пораньше, желая прийти к месту встречи заранее. План был прост: обойти дом, в котором расположено кафе, оглядеться, затем устроиться в бистро через дорогу, желательно заняв место у окна, и внимательно наблюдать за посетителями. Я помнил, что кафе имело огромные витринные окна, а вечерами сейчас темнело быстро. Так что вести наблюдение, казалось мне, будет не сложно.

Как назло, начальница заявила, что от "проклятого коротышки" у нее повысилось давление, и она уйдет с работы раньше обычного.

– Ровно в шесть запрешь входную дверь, проверишь кассу, пересчитаешь деньги, сверишь с итогом в кассовом аппарате, и можешь бежать к своему дружку, – давала мне наставления толстуха, натягивая широченное пальто болотного цвета, доставшееся ей, по ее же словам, еще от бабушки. Видя начальницу в этом пальто, я всегда задумывался, что ожирение является в ее семье генетическим заболеванием. – Ничего сложного. И не забудь, входная дверь запирается изнутри. Выходи через черный ход.

С этими словами толстуха в бабушкином пальто гордо вышла из почтового отделения, оставив за собой тяжелый шлейф запахов. Эти запахи всюду преследовали ее и порой сводили меня с ума. Смесь из сигарет, кофе, пота, выделяемого тучным телом, и аромата сладковатых дешевых духов, которые почему-то так нравятся всем толстухам.

С трудом дождавшись шести вечера, я торопливо запер входную дверь на почту, погасил в холле свет и углубился в пересчет денег из кассы. За окном уже стемнело. Я так волновался, что не успею вовремя на встречу в кафе, что несколько раз сбивался со счета и вынужден был пересчитывать деньги заново. Наконец, справившись с деньгами, я сверился с памяткой к кассовому аппарату и нажал на кнопку вывода итога дня. Внезапно раздался странный шлепок, словно кто-то уронил мокрую тряпку на пол. В тот же момент из аппарата выползла тонкая змейка ленты с итогом.

Я замер. Кассовый аппарат никак не мог издать такой звук. К тому же, если слух еще не обманывает меня, то звук исходил откуда-то из глубин почтового отделения. Прошло несколько секунд. Я уже было подумал, что от волнения придумываю нелепые звуки, как за дверью черного хода послышалось слабое шуршание и постукивание. Нервы мои напряглись до предела, а сердце запрыгало вверх-вниз, будто шалун на батуте. Я начал искать глазами хоть какое-то оружие в конторке, как вдруг наткнулся взглядом на забытую начальницей в спешке пачку сигарет. Ну, конечно! Входную дверь я запер, а дверь черного хода на щеколде. Начальница, обнаружив отсутствие курева, вернулась, но никак не может попасть в отделение, возясь с замком черного хода.

Представляя себе удивленное лицо толстухи, я тихо подошел к двери, отомкнул щеколду и потянул за ручку. Но дверь почему-то не хотела открываться. Как будто кто-то подпер ее снаружи. Может, толстуха уперлась с той стороны в ручку своей могучей рукой и сейчас крутит ключом, пытаясь справиться с замком, подумалось мне? Я что есть силы толкнул дверь плечом. Дверь немного поддалась, образовав проход. В нос тотчас шибанул сладковатый запах духов. Я выглянул, надеясь увидеть стоявшую передо мной начальницу. Вместо нее на полу лежал карлик. Его ноги, обутые в несоразмерно большие ботинки, упирались в дверь, мешая открыть ее. Карлик коротко и часто дышал, прижимая руку к небольшой ране. При каждом выдохе из раны вытекала кровь. В темноте кровь казалась не красной, а гранатовой.

Вид карлика, лежащего на полу и упиравшегося огромными ботинками в дверь, был настолько необычным, что я застыл в проеме, забыв обо всем на свете и заворожено глядя на него. Внезапно карлик перестал дышать, словно собрался с силами. Открыв глаза, он в упор посмотрел на меня и мерзким скрипучим голосом произнес:

– Спасай дверь! Скорее!

Его голос оказался сигналом, выведшим меня из ступора. Бросив все, я протиснулся в проем, перескочил через лежащего на полу карлика и бросился бежать. Ноги сами несли к антикварному магазину.

16

Уже совсем стемнело, когда я добрался до антикварного магазина еврея Якуба Га Ноцри. Улица казалась совершенно пустынной, но я все же не решился сразу подойти к дверям. Укрывшись в тени большого каштана напротив, я внимательно наблюдал за происходящим. Однако ничего примечательного не происходило. Вообще ничего. Свет в магазине не горел, видимо, Га Ноцри уже закончил работу и ушел. Прохожих почти не было. Лишь какая-то старая дама, выгуливая собачку, неторопливо прошла мимо дверей магазинчика. Собачка, любимый всеми старушками карликовый мопсик, нервно нюхал черным носом тротуар, выискивая знакомые запахи.

Когда старушка повернула за угол дома, и ее шаги перестали доноситься, на улицу опустилась полная тишина. Шум города, столь хорошо знакомый каждому жителю мегаполиса, обходил стороной улицу с антикварным магазином, в котором хранилась тайна. Я должен был открыть эту тайну. И сохранить "дверь". Но от кого? И кто убил карлика в огромных ботинках? А как я проникну в магазин? И как найду "дверь"? Только сейчас в полной тишине мой ум стал задавать сам себе логичные вопросы. Я не мог найти ответ ни на один из них, а потому продолжал стоять под каштаном и следить за противоположной стороной улицы.

Вдруг вдалеке раздались шаги. Стук каблуков взорвал тишину, окутывавшую до сего момента улицу. Я внутренне напрягся. Вопросы, словно вспугнутые чайки на берегу, разлетелись в разные стороны головы. Шаги все приближались и приближались. Мне было боязно даже дышать. Ладони вспотели. Мочевой пузырь в любой момент был готов сыграть со мной злую шутку.

Из-за угла внезапно вынырнула фигура давешней старушки с собачкой. Мопсик все также семенил, вынюхивая воздух. Я мгновенно расслабился. Старушка не казалась мне опасной, а собачка, едва доходившая ей до верха стоптанных ботиков, вряд ли могла убить человека, пусть даже и карлика.

Перестав наблюдать за дамой с собачонкой, я переключил свое внимание на дальний конец улицы, где вроде бы показался блеск фар. Но автомобиль, не заезжая на улицу, свернул куда-то за угол. В то же самое время старушка поравнялась с антикварным магазином. Мопс, до этого беззаботно бегавший и вынюхивавший запахи знакомых собак, внезапно напрягся и со всей силы натянул поводок. Его прямо-таки тянуло в сторону двери магазина Га Ноцри. Мопсик мелко задрожал тельцем и хрипло тявкнул. Этот звук был, как выстрел. Я аж подпрыгнул на месте. Мочевой пузырь тут же радостно намекнул, что вновь готов сыграть со мной пошлую шутку.

– Пупсичек, что такое? – скрипучим голосом встревожено спросила у мопсика старушка. – Что тебе не понравилось?

Услышав ее голос, я забыл про мочевой пузырь. Здравый смысл твердил, что такого быть не может, но разум посылал один-единственный сигнал из памяти. Голос старой дамы с собачкой был в точности таким же, как голос карлика. Словно старый ржавый замок, пролежавший всю зиму под снегом.

Дама, между тем, подошла к двери антикварного магазина, на которую лаял мопс, и потянула рукой в замшевой перчатке за ручку. Только сейчас я заметил, что дверь была чуточку приоткрыта.