4 июня, суббота.
Вчера вечером мы остановили машину у Гайд-парка, и я наблюдала за бедняками, роллс-ройсами и другими розовыми и желтыми, очень мощными автомобилями, застрявшими в парке, словно гигантские жуки с роскошными мужчинами и женщинами, откинувшимися на спинки кресел и направлявшимися на какую-нибудь вечеринку. Автомобиль марки «Rolls-Royce» предполагает доход как минимум £5000 в год. Еще были няни с детьми в колясках; бродяги и гуляки. Лилово-серо-зеленые деревья, окрашенные в ярко-розовые и желтые тона; боярышник и бобовник528, приглушенные, словно находившиеся под водой в тот пасмурный, дождливый, грозовой желтоватый вечер. Мы доехали через Вест-Энд – еще большие пробки, – порой по обочине.
Это написано не столько ради исторических фактов, сколько для того, чтобы избавиться от мыслей о мемуарах мадам Болотиной529. До сих пор чувствую их вкус во рту. Странно, что плохая литература так популярна, и еще более странно, что эта эмоциональная, невероятно плохо написанная книжонка дорога автору, как ребенок, раз писательница доставила ее лично; она посвящена бурной и суровой русской жизни, но по качеству слабее даже мемуаров миссис Бартоломью530.
6 июня, понедельник.
Вчера вечером, в воскресенье, ужинали у Клайва. Только что вернулись из Уилтшира. Жарко. Хорошее настроение. Несса разогревает ужин. К. ссорится с Лотти – слишком много блюд – слишком много суеты – ее фигурно сложенные салфетки – болтовня; сплетни; балет; нападки на «Принца-консорта» Болито531; Квентин считает Наполеона532 привлекательным; Клайв уверяет его, что он ошибается; история о влюбленности Мериме533 в императрицу-мать [?]; зашел разговор о Томми и Рэймонде.
– Рэймонду нужен древовидный куст, – говорит Дункан.
– Томми оценил бы, а Рэймонд – нет, – отвечает Несса.
– Томми – крикливый гусь и обретет счастье с прекрасной молодой женой, – говорю я.
Несса смеется; они отвечают, что в этом-то и вся проблема – он не счастлив.
– Что может быть хуже этой пытки?! – восклицает Клайв и говорит, что согласился бы попробовать пожить с ней на Лэмбс-Кондуит-стрит534, чтобы было потом что вспомнить (он всегда такой романтик в вопросах любви).
– Он падает духом, – говорит Несса. – Ангус535 больше не любит его, как и Барбара [Багеналь].
– Рэймонд может превратить свою жизнь в роман, – говорю я, – а Томми, завсегдатай пабов, не может.
– О нет, он может, – отвечает Несса.
– Рэймонд – завсегдатай гостиных, – раздраженно отвечает Д. (он был рассержен сплетнями о Кассисе).
Идем спать. Один из них говорит: «Я обедал с миссис…, и у нее есть милейший щенок семи недель от роду».
13 июня, понедельник.
Вернулись после отличных выходных в Родмелле: никаких разговоров, мгновенное глубокое и безопасное погружение в чтение книг; потом сон, кристально-чистый, под шепот майского дерева, напоминающий своим шуршанием плеск волн, с зелеными дорожками в саду и изумрудными холмами; потом пробуждение в жаркий тихий день; ни одного постороннего человека, никаких помех; только мы; долгие часы. В честь этого события я купила маленький письменный стол, а Л. – пчелиный улей; еще мы ездили в Лэй [?], и я всеми силами старалась не замечать этих серых сараев. Пчелы роились. Сидя после обеда, мы слышали их снаружи, а в воскресенье они роились коричнево-черным пятном у надгробия миссис Томсетт. Мы сновали между могил в высокой траве, а Перси облачился в длинный макинтош и шляпу с сеткой. Пчелы летают со свистом, будто стрелы Амура, страстные, сексуальные; сплетают в воздухе узоры, перекручиваются; воздух полон вибрации, красоты этого жгучего стреловидного желания и скорости; я до сих пор считаю трепещущий пчелиный рой самым сексуальным и чувственным символом. Домой сквозь узкие туннели, пещеры зелени в саду с розовыми и желтыми будто бы стеклянными цветами – рододендронами. К Нессе. Адриан сказал Карин, что хочет расстаться, но она возражает. По его словам, осенью они разъедутся.
На прошлой неделе было ужасно много людей, целая толпа, включая Дорис [Чепмен] и Адриан; она похожа на хищную рыбу – круглая ротовая щель на бледной плоти; уродливое платье в полоску, – хотя Несса считает ее милой. Не знаю, как она вообще может кому-то нравиться. Позвонила Вита – они с Гарольдом придут сегодня на ужин, – потом Этель; я предвкушаю свой двухнедельный отдых.
18 июня, суббота.
Звонит Адриан и спрашивает: «Не подскажете, где можно снять две комнаты? Мы в муках делим вещи». Он уходит, а Карин остается, или наоборот, – я не поняла. Джон теперь будет консультантом, его условия пересмотрены; мисс Скотт-Джонсон536 станет постоянным менеджером; мне придется больше участвовать и помогать Джону, а не сидеть здесь «с красным крестиком на двери, не позволяющим ему входить». Я советую ему быть более сговорчивым и менее привередливым. Он жаждет влияния и власти, чтобы публиковать книги друзей; хочет выпускать журнал, но нет денег; перебивается от получки до получки; вынужден экономить; живет с Пегги537 в Пимлико538. Не слишком ли я отстраняюсь – отчасти для того, чтобы не чесать языком, отчасти чтобы заниматься своим делом? Быть более отзывчивой не помешало бы, но уж слишком много людей надо увидеть и слишком много дел переделать, и все же я люблю пробовать новые подходы. Он говорит, что Л. «такой глубокий, вечно все планирует и никогда сразу не объясняет, что у него на уме, поэтому я не знаю, как себя вести». Мы, смею предположить, обсуждали все это в сумме часов десять. Этель контролировала себя больше обычного. Головные боли не дают покоя. Ох, а еще я, господи боже, доделываю «Обыкновенного читателя»; закончила последнюю статью и надеюсь завтра отправить ее в печать. Критика Дезмонда скорее поднимает мне самооценку – задеть она точно не может. Он человек слова. Респектабельный, резкий, проницательный, точный539.
Частный показ Нессы и Дункана. От Тэтлока540 пахло выпивкой. Грациозные люди искусства. «Agnew’s541». Миссис Грант542. Миссис Рендел543. Хождение от картины к картине; встретила Этель, всю в синем, и Квентина; она рассказывала нам в «Stewarts’s544», как мисс Лидделл [?], в стельку пьяная, грохнулась с лестницы в Мальборо-хаусе.
24 июня, пятница.
Вот-вот поедем в Монкс-хаус на две недели. Вчера вечером ужинала у Хатчинсонов, сидела между Дезмондом и лордом Балниэлем545. Лорд546 и леди Дервент547 тоже были там; лорд Дэвид отсутствовал только из-за растяжения лодыжки, а лорд Чичестер548 позвонил по телефону. «Какая удача для Леонарда, – сказал Джек, – все эти лорды». Два лакея. Леди Балниэль549 – простая, жесткая, прямолинейная, уверенная в себе, молодая аристократка с детьми. Дезмонд приехал из Кембриджа, от Эбботта [Рэймонда, друга]. Д. очень весел, хотя, как по мне, его книга просто ужасна. Почему же он так весел? Посредственный, исполненный под шампанское разговор о… Ох, я сказала лорду Б. какую-то чушь о картинах, а он ответил, что моя литература (я теперь очень известна) более реальна, чем его политика. «Я езжу по родным местам моей жены и по Ланкаширу; встречаю самых странных людей, очень милых, и мы общаемся; мне предстоит выступать на базаре с речью о христианском отношении к проблеме безработицы, что бы это ни значило. Вот почему у меня нет времени на картины. Мы с Дэвидом Сесилом всегда любили живопись, даже когда учились в Итоне». Леди Д. – страстная и глупая румынка. Джек ведет светскую беседу с леди Б. Мэри рассказывает Б. о «Sadler’s Wells550» и [Сэмюэле] Курто. Б. курит сигарету. Д. рассказывает, каково быть больным. Потом пошли в зоопарк551; туман; белые медведи вытянулись как Эль Греко552; вонючее мясо; медведь откусил мальчику руку; медведи нырнули; всплеск; красные и желтые фонари; музыка вдалеке; морские львы, несущиеся как торпеды, взбирающиеся на скалы, словно одетые в шелковые халаты; слепой медведь; один опухший белый глаз; птицы, летающие под мертвенно-бледной зеленью; львята как щенки; Мэри дает мужчине чаевые; заигрывает; вернулась домой с Дезмондом, который пробыл у нас до часу.
