– Тебе какие вещи и во что собрать? В какую сумку? – спрашиваю с участием, стоя возле шкафа.

– Вон, на ковре, я все накидал, сложи, пожалуйста, в новую сумку, знаешь какую. В джинсах поеду и в куртке коричневой. Ботинки сейчас выберу, – он выходит из комнаты.

Но нифига не за ботинками. Он берёт телефон, который вибрировал у него в кармане и громко говорит уже за дверью: «Алло, Игорь! Да, посылай отчёты завтра с утра. Не сегодня, а завтра.»

Я внимательно ловлю каждое слово, потому что это никакой не Игорь, сто пудов.

– Обязательно возьми с собой, – продолжает Виноградов.

Какой же это Игорь? Надо будет поинтересоваться, что это за сотрудник такой, который звонит в нерабочее время. Можно и написать, когда отчёт посылать. «Сегодня или завтра утром?», а не звонить. Виноградов продолжает говорить ему всякую бессмыслицу, ну, просто явную ахинею, потом отдаляется и спускается вниз, где у нас шкаф для обуви. Я неслышно крадусь за ним. ВОТ! ТАК И ЗНАЛА! В конце своих идиотских зашифрованных указаний, совсем уже спустившись, он тихо произносит: «Целую».

Я взлетаю наверх и продолжаю складывать его шмотьё.

– Ещё одну белую положи на всякий, – заходит Виноградов с серьёзным видом. Это он про рубашку.

– Не вопрос, – отвечаю я ему нормальным тоном заботливой жены. А вопрос есть и совсем о другом. Но не сейчас. Сейчас будет только ругань и обвинения меня в помешательстве на его супружеской неверности, мягко выражаясь.

Передо мной встала невыполнимая задача в полный рост – достать телефон этого самого Игоря. Изловчиться, нажать, где надо, и запомнить его последний звонок. А как это сделать, если он носит телефон в кармане? Облить его томатным соком на кухне и попросить снять штаны? Достанет телефон, а потом снимет штаны – только стирки себе прибавлю. Ударить по башке, чтобы отключился на несколько минут? Ну, это только для кино опять. Ночью проснуться и осторожно обойти кровать, включить телефон и сильно постараться. Только один вариант. А если ему ещё позвонят, то все телефоны перепутаются, и я их запомнить не смогу.

Ужинаем, всё путём – шуточки, телек, что-то одновременно почитывает в инете с телефона, потом кладёт его на стол. Я сижу и думаю только об одном – уйди на три минуты куда-нибудь.

– Гусь, забыл!

Я настораживаюсь. Не договорился ли он с этим Игорем встретиться, и не надо ли ему срочно отъехать на часок по очень важному делу?

–Что забыл?

И вдруг, о Боги! Встаёт из-за стола и быстро так выходит из кухни. Телефон не взял! Я, как ошпаренная, тыкаю в экран, набираю пароль, он его, надо же, не сменил, открываю звонки и запоминаю последний номер. Сейчас меня разбуди среди ночи, вспомню этот номер, хоть с конца, в обратном порядке цифры назову, и нажимаю на кнопку сбоку – выключить. Идёт с портфелем.

– Смотри, какую мне тарелку сегодня подарил Пашка, из Аргентины привёз, – радостно открывает портфель и вытаскивает глиняную расписную мазню.

– Прикольная! – а внутри у меня всё клокочет от стресса непойманного бомжа в супермаркете, только что прошедшего мимо охранника, и ничего не зазвенело.

Беру тарелку, и она, сука, выскальзывает у меня из рук и падает на пол. Вдребезги. Плитка ж на полу.

– Б..ть, Галя! – орёт Виноградов, – ну что ты за человек такой!

– Сев, прости! Ну, прости, пожалуйста! Я не знаю, как так получилось, – в глазах, наверное, страх и ужас. Но страх у меня вообще не из-за этой чёртовой тарелки, которую можно только в предбаннике повесить за дверью или в гараже, страх у меня от нервного напряжения, что я чуть не сдохла, пока искала телефон то ли бабы какой, то ли и правда Игоря, но нет! Он же сказал в конце: «Целую!»

– Ладно, хрен с этой глиной, осколки собери! – великодушно успокаивает меня Виноградов. Ему сейчас не до скандалов и обид. Весь в предвкушении поездки.

– Ага, сейчас.

Иду за щёткой. Противно как-то. За себя, что ли. И вот так всегда, стоит мне только добиться малюсенького успеха на пути его разоблачения, как откуда ни возьмись, летит на меня с космической скоростью комета возмездия. Вот кто её регулярно посылает? Замкнутый круг какой-то. Но я так просто не сдамся.

Утром встали ни свет ни заря. Куда-то далеко, типа, повезут. Попил кофе, побрился, оделся, весь с иголочки.

– Ты спи иди, у тебя ещё полтора часа поспать. Такси уже у входа. Дай губки! – поцеловал на дорожку и поехал. Благой такой.

Поспала, встала, навела марафет, закрутила волосы – супер получилось, и в костюмчик влезла с заклёпками. Еле выпросила его у Виноградова, дороговат малость, но краси-и-и-вый! Я в нём девушка с обложки. Сапожки телесные до середины колена – всё, как надо. Сегодня клиенты дорогие, а и праздничное настроение уже подступает.

Время предновогоднее – самая торговля.

Пришла на работу. У входа стоит голограмма ёлки, на которой каждые полчаса меняются украшения: то шары, то щелкунчики с балеринами, то цветы, то фрукты, то ретро фигурки. Загляденье.

Сфоткалась у ёлки, чтобы Виноградову послать, но не сразу, пусть сначала позвонит. Должен, вопреки запретам. Раньше звонил. А потом сравнит меня с Игорьком своим.

Сажусь в кабинете проверять новую поставку – вечерние платья. Покупательницам можно не мерить. Всё показывается на их аватаре, но не все согласны, хотят мерить. Старые паттерны сознания. С ювелиркой проще, и выхлоп больше.

Смотрю на экран компа и вижу, как Виноградов едет в автобусе этом суперсовременном, а рядом сидит…, ну, не знаю, если этот «Игорь» секретарша какая, то вряд ли так сразу откровенно и при всех. Воображение разыгралось.

Четыре года назад…

Катерина, с которой я дружу с первого курса, пригласила меня и Никиту, тоже из нашего института, на маёвку в дом родителей её уже мужа Сашки Пустырёва. Они тогда только поженились. Народу назвали человек пятнадцать, не помню, может, и больше.

С Никитой у меня тогда дела шли к свадьбе. Сын известного экономиста, профессора в Плешке, работал уже в крупной корпорации, подавал надежды, старше меня на шесть лет. Не то, чтобы мы уже объявили родителям, что собираемся пожениться, но они о нас знали. Он мне нравился и не нравился. Властный очень был, хоть и отходчивый, но нервы мне трепал своими ревнивыми подозрениями, подколами и замечаниями – то я не в то оделась, то накрасилась не так, то причёска неприличная, то я опаздываю всё время. Меня это уже начинало подбешивать немного.

Внешне мы были подходящей, можно сказать, красивой парой, но дома же внешность стирается, люди остаются один на один, и главное, какой климат там устанавливается. Он постоянно меня учил и лез во все мелочи, чуть ли не в сумку. Я пожалела даже, что переехала в его квартиру. Педантизм не для меня. Я могу разбросать вещи, если мне надо что-то сделать, и мне некогда, но это не значит, что у меня грязный унитаз или плита с разлитым молоком стоит.

Я ещё студенткой была, а сессия – всегда нервы, бессонные ночи и так далее. У нас тогда раньше обычного начались зачёты в институте, а он как будто сам забыл, что к зачётам надо готовиться, и гонял меня с разными претензиями.

Я не очень хотела ехать, но Никита и слышать не хотел. Надула губы и с испорченным настроением приехала к Катерине. А там праздник, веселье, новые лица, море разливанное. Пили, ели, болтали, к вечеру стало прохладно, и из беседки с барбекю перешли в дом. В гостиной стоял огромный белый рояль. Ну, белый рояль же вещь знаковая, хоть и не в кустах стоял, как говорится, но дело своё сделал в итоге.

Садится за него один высокий паренек, на которого я сразу глаз положила, как мы приехали. Не хотела вовсе, само смотрелось. Потому что он на меня пялился, тоже сразу. И начинает этот парень на этом рояле играть. Блин, как же красиво он играл! Я взяла и подошла. И попросила сыграть музыку из «Титаника».

– Можешь?

– Могу. Слушай, – и начал потихонечку наигрывать, видимо вспоминая музыку, – Я Сева Виноградов, если что.