Кроваво-красное солнце поднялось над горизонтом, а над руинами города начал моросить серый дождь. Солдаты, заправлявшие аркебузы, со вздохами закутались в плащи, поняв, что сегодня атаки уже не будет. От дождя порох и фитили отсыреют, снова сделав аркебузы совершенно бесполезными. Они вполголоса бранили Филде, по словам которой поля Блессема лежали, открытые и доступные, под ласковым солнышком. Никогда еще им не приходилось сталкиваться с таким скверным климатом и такими упрямыми защитниками, и им отчаянно хотелось домой, в Тирсолер.
На самом краю лагеря отряд Ярких Солдат совершал утренний обход. Их лица были такими же унылыми и безрадостными, как и у аркебузиров. Перед ними, насколько хватало глаз, тянулись вытоптанные поля, окровавленные и выжженные. Не было видно никаких живых существ, не слышалось ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Небольшое озерцо, расположенное в низине, было завалено отбросами, его берега превратились в полужидкое месиво. Там и сям высились груды золы, обозначавшие места, где каждый день жгли погребальные костры. На них сжигали не только убитых с обеих сторон, но и тирсолерских солдат, которые попытались дезертировать или отказались подчиняться приказам, или же были слишком серьезно ранены, чтобы продолжать сражаться. Хотя никто в отряде не обсуждал этого, все слышали о мальчике с исцеляющими руками, который излечивал больных и раненых независимо от расы и религии. Все втайне надеялись, что в случае ранения их отыщут враги, а не свои, иначе они могли рассчитывать лишь на быструю смерть от кинжала и похороны в общем костре.
Боевой дух Ярких Солдат пал ниже некуда. Они уже многие месяцы не ели приличной пищи; им осточертела война, их пугали сообщения о слепом пророке, бродящем по дорогам к югу от Дан-Идена. Слова пророка вполголоса повторяли у вечерних костров, и лагерный пастор начал произносить против него пылкие проповеди. Бертильды как никогда свирепствовали в своих наказаниях, и все пойманные при попытке к бегству умирали медленной и мучительной смертью. Патрули, обходившие лагерь, ровно настолько же предназначались для защиты от атак снаружи, как и для того, чтобы удержать людей от дезертирства, и эта задача явно не доставляла солдатам утреннего патруля никакого удовольствия.
Внезапно унылую промозглую тишину разорвал звук фанфар. Солдаты, апатично передвигавшие ноги, встрепенулись, оглядываясь по сторонам; зазвенели выдергиваемые из ножен мечи. Послышался хор небесных голосов, поющих:
– Славься, славься, аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя!
Облака разошлись, и с неба ударил широкий солнечный луч, ослепивший всех. Солдаты прикрыли лица руками, почувствовав, как заколотились их сердца. Их зрачки расширились при виде мужской фигуры, парящей в этом луче. Одетый во все белое, мужчина держал огромный палаш, сияющий ярко, как маяк. Его длинные крылья были черными, а горящие глаза – золотыми. Он парил в воздухе перед ними, держа свой меч, точно крест. Поющие голоса достигли торжествующего крещендо и умолкли.
– Падите ниц перед ангелом Господним, ибо вы согрешили, – вскричал ангел, и его голос громовым эхом раскатился вокруг. Солдаты как один рухнули на колени, закрыв лицо руками. – Эта война – злодеяние, потакание ненависти, зависти и честолюбию. Истинно, истинно говорю вам: те, кто творит такие деяния, не войдут в Царство Божье, ибо плод духа – любовь, радость и мир. Если мы живем духом, то по духу и поступать должны!
Снова загремели фанфары, и ангел пригвоздил съежившихся солдат пылающим взглядом.
– Вы превратились в младенцев, колеблющихся и увлекающихся всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения. Невежество и ожесточение ваших сердец отвратили вас от жизни Божией.
Солдаты рыдали от страха, вжавшись лицами в грязь. Снова загремели фанфары, и ангел занес свой сверкающий меч, залив все вокруг золотым светом.
– Обрати свой гнев на лживых правителей, которые обманывают тебя; излей на них ярость Твою, и пламень гнева Твоего да обымет их. Преследуй их, Господи, гневом и истреби их из поднебесной! О порождения ехиднины, они бегут от грядущего гнева!
– Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских. Потому что наша брань не против крови и плоти, но против мироправителей тьмы века сего. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли восстать в день злый, и все, преодолевши, устоять; итак станьте, препоясавши чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обувши ноги в готовность благовествовать мир. Подымите высоко щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого, который гласит лживыми устами ваших правителей. И шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть слово Божие, и ниспровергните этих лживых священнослужителей, этих гордых, тщеславных и коварных правителей!
Ангел опустил меч и протянул вперед руку.
– Облекитесь в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение. Снисходите друг другу и прощайте взаимно, как Он простил вам. Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое, человеческое и небесное. Все создано Им и для Него, и Он есть прежде всего и все им стоит.
В воздухе зазвенел ликующий хор голосов. Ангел склонил голову и запел таким чистым голосом, что у солдат на глазах выступили слезы:
О ветер буйный, неба сын,
О облаков тяжелый клин,
Его божественную власть
Восславьте, аллилуйя!
О свет зари, свой глас возвысь,
О солнца око, распахнись,
Его божественную власть
Восславьте, аллилуйя!
Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя!
Не прекращая петь, ангел медленно поднялся в сияющий воздух. Облака сомкнулись вокруг его тела, и он исчез из виду. Еще миг доносилась его песнь, а потом все стихло.
Солдаты, шатаясь, поднялись на ноги и побежали к лагерю с совершенно преобразившимися лицами, а их забытые мечи остались лежать в грязи.
Наконец они с горем пополам добрались до ограды лагеря. Их встретили криками тревоги и изумления. Многие слышали фанфары и пение и видели золотой свет, озаривший холм. Некоторые разглядели и чернокрылого ангела, парившего в облаках. Участники утреннего патруля, запинаясь, описали все, что видели. На них обрушилась лавина вопросов и восклицаний, и скоро вокруг собралась толпа, беспокойно переминающаяся и перешептывающаяся. Многие месяцы они слушали толки о чудесах и удивительных явлениях. И действительно, вражеская армия сражалась так, как будто за их плечами была божественная сила, одетая в бурю и пламя, ударяющая столь же стремительно и неотвратимо, как молния. Звери лесов и полей и птицы небесные сражались на их стороне, а там, где ступали их ноги, наливались поля и цвели сады. Оглядываясь же вокруг себя, солдаты видели одни сожженные луга и развалины, и многие чувствовали, что усталость и опустошение, поселившиеся в их сердцах, превращаются в гнев.
Из своей палатки вышла бертильда и грозно осведомилась о причинах шума и беспорядка. Это была высокая женщина с суровым лицом и бесформенным от давнего перелома носом. На ней были кольчужные штаны, но нагрудник она сменила на рубаху из грубой козьей шерсти – таким образом бертильды обычно умерщвляли плоть. Без лат асимметрия ее груди была особенно заметна. Солдаты, заикаясь от страха, рассказали ей о случившемся.
– Богохульство! – воскликнула она. – Вы попались в сети Дьявола! Эти проклятые ведьмы отправили к вам фальшивых посланцев, которые сбили вас с толку. Как вы осмелились усомниться в словах священников? Вы сейчас же встанете на колени перед святым крестом и поклянетесь, что все увиденное вами – гнусная ложь, а потом будете бить себя плетями до крови в наказание за свою невежественную слабость.
Сначала казалось, что ей удалось восстановить свою власть, потом один из солдат с криком бросился вперед.
– Нет! Мы видели ангела Господня! Это ты орудие Дьявола!
Его рука метнулась к рукоятке меча, но ножны были пусты, поэтому он одним быстрым движением схватил с земли камень и швырнул в бертильду. Камень попал ей в скулу, оставив кровавый след. Она остолбенело уставилась на него, недоверчиво ощупывая рану. Эта выходка точно воспламенила толпу. Солдаты разразились радостными воплями. Некоторые настолько осмелели, что принялись закидывать бертильду комьями грязи и камнями. Один молоденький солдатик, которому особенно часто от нее доставалось, вытащил кинжал и ударил ее в бок. Она отшатнулась, потом, с бранью выхватив свой собственный кинжал, одним ударом убила обидчика. Ее сопротивление только еще больше распалило толпу. Несмотря на крики о помощи, она быстро упала, орошая кровью изрытую землю.
