Паж сглотнул и трясущейся рукой показал на лестницу.

– Комнаты Главного Искателя на третьем этаже, за позолоченными дверями, – выдавил он.

– Не называй его Главным Искателем! – вспылил Лахлан. – Оул мертв, мой мальчик, и больше никогда не поднимет свою безжалостную голову в моей стране!

Он пустился бежать, потом, к изумлению съежившихся слуг, взмахнул крыльями и взмыл на галерею третьего этажа. Переглянувшись и пожав плечами, Дункан, Айен и Финли поспешили по лестнице, а Плешивый Диглен замкнул шествие, сердито браня стремительность Ри. Они обнаружили Лахлана стоящим посреди пустой анфилады комнат с палашом в руке, и в каждой черточке его напряженного тела и крыльев читалась досада и ярость.

– Этот змей опять ускользнул, – раздраженно сказал он.

На полу валялась смятая куча малинового бархата – Главный Искатель бросил свое одеяние. В колыбели у окна еще виднелась вмятина на матрасике, где лежало маленькое тельце. Дункан Железный Кулак подошел и положил ладонь на простыни. Они были еще теплыми.

– Он не мог уйти далеко, – сказал он. – Финли, Диглен, закрыть крепость. Обыскать все чуланы и все комнаты и проверить каждого мужчину, женщину и ребенка в этой проклятой Эйя крепости. Живо!

Но было уже слишком поздно. Реншо Безжалостный бежал, а вместе с ним пропала и малышка с белой прядью, девочка, которую он называл Банри.

Серые Плащи взяли Блэйргоури с легкостью и дисциплинированно. Против ожиданий горожан, не последовало ни грабежей, ни изнасилований, ни казней. Местных торговцев и крестьян побуждали приносить на продажу свои товары и давали за них справедливую цену. Погибших с обеих сторон похоронили с надлежащими ритуалами, к огромному облегчению местного населения, которое опасалось паразитов и болезней, всегда бывших неминуемым последствием любой крупной битвы, поскольку убитых и раненых побежденной армии обычно оставляли гнить там, где они упали, на радость стервятникам из числа как животных, так и людей.

Что было еще более удивительным, раненых Красных Стражей отнесли в Блэйргоури и ухаживали за ними точно так же, как и за ранеными Серыми Плащами. Обычно тяжелораненые лежали среди трупов до тех пор, пока сами не пополняли их число, иногда убитые мародерами, охотящимися за любыми мало-мальски ценными вещами, но чаще просто отброшенные в сторону, чтобы забрать кинжал или снять ботинки. Потом стервятники и шакалы до костей обгладывали мертвые тела, пока от них не оставалась лишь маленькая кучка костей, которую много лет спустя извлекал из земли плуг земледельца.

Милосердие Лахлана ошеломило тех, кто привык к небрежной жестокости Оула, а вскоре распространились слухи об исцеляющих руках маленького мальчика, который путешествовал в обозе Лахлана Крылатого. Через несколько дней местные крестьяне уже приносили Томасу Целителю своих больных и увечных, чтобы он прикоснулся к ним, и множество людей, считавших всех ведьм только носителями зла, обнаружили, что их убежденность изрядно пошатнулась.

Тех из Красных Стражей, которые отказались встать под знамена Лахлана, под надежной охраной отвели в Лукерсирей, чтобы отправить на рудники или на работы по восстановлению Башни Двух Лун. Однако очень многие с радостью перешли на сторону молодого ри, пораженные легкостью его победы под Блэйргоури и довольные тем, что он регулярно выплачивал их солдатские шиллинги. Реншо Безжалостный не платил им ничего, обещая вознаграждение сразу же, как только Оул обретет былую власть. Конечно, за ними пристально наблюдали, и любое нарушение дисциплины строго наказывалось, но это лишь укрепило их свежеобретенное уважение к Ри и его штабу.

Многих коней Красных Стражей удалось вытащить из болота, а оружие сняли с мертвых перед погребением, так что войско Лахлана было вооружено лучше, чем когда-либо до этого. После битвы при Блэйргоури Серые Плащи могли не позволить себе долгий отдых, поскольку окружающая местность была почти полностью занята Яркими Солдатами, и Лахлан рвался начать поход против них.

Мегэн и Айен удерживали на небе низкие грозовые облака, поскольку тирсолерцы, отступая, жгли поля и фермы, а ведьмы хотели сохранить от пожаров как можно больше угодий. В результате большую часть битв в последующие несколько недель пришлось вести под дождем и в тумане, и Яркие Солдаты в своих тяжелых латах с трудом удерживались на ногах в скользкой грязи.

При виде зловеще темного неба тирсолерцев начинал охватывать ужас, ибо Серые Плащи возникали из тумана, нападая неожиданно и исчезая так же загадочно, как и появились. И, что хуже всего, порох Ярких Солдат постоянно отсыревал, делая бесполезными их пушки и аркебузы и лишая их одного из главных преимуществ. Когда весна перетекла в лето, Ярких Солдат оттеснили обратно к побережью, и они оказались зажатыми между Серыми Плащами и Фэйргами, точно в клешнях гигантского краба.

Морские обитатели обрушились на Дан-Горм внезапно, захватив Ярких Солдат врасплох. Прежде чем они успели отступить в глубь суши, большинство тирсолерцев, расквартированных в голубом городе, были насажены на трезубцы Фэйргов или утащены в воду гигантским щупальцем и захлебнулись. Морские змеи потопили все корабли, стоящие на приколе в гавани, обвивая их своими длинными телами и раздавливая в щепки.

Фермеры Клахана тем временем отошли в скалистые утесы, окаменевшими пальцами торчавшие над прибрежными равнинами. На вершинах этих утесов остались древние города, обнесенные высокими стенами, которые были построены многие столетия назад, когда каждый год ранней весной высокие приливы затапливали берег, принося с собой полчища Фэйргов, охотящихся на голубых китов. За четыреста лет, прошедшие с тех пор, как для сдерживания приливов построили Стену Эйдана, клаханцы расселились по всей равнине, строя свои города и деревни там, где хотели. Теперь все они стеснились в старых городах, оставив свои поля и деревни без присмотра.

Фэйрги велели своим морским змеям и гигантским осьминогам снести огромный участок мола, рассыпавшегося от многолетней запущенности, и волны снова властвовали там, где еще недавно зеленели возделанные поля. Батальоны Ярких Солдат, марширующих через Клахан, были застигнуты врасплох. Некоторые утонули, когда море хлынуло на равнину; другие погибли в отчаянном бою, когда Фэйрги приняли свою сухопутную форму и бесчинствующей ордой напали на них. Ошеломленные и измученные тирсолерцы в панике отступили в Блессем, где их встретили организованные и хорошо отдохнувшие войска Лахлана.

Когда прилив обрушился на Бертфэйн, унеся множество разбитых кораблей, усеивавших бухту, бурлящая вода хлынула на улицы разоренного Дан-Горма. Фэйрги по извилистому руслу Риллстера домчались на приливной волне до Лукерсирейского озера, так что солдаты, оставшиеся охранять город, глядя с крепостных стен, увидели, что озеро далеко внизу кишит чешуйчатыми телами, точно дворцовый пруд для разведения рыбы. Некоторые из Фэйргов попытались перепрыгнуть Сияющие Воды, но водопад почти в двести футов падал по отвесному утесу, и даже самые сильные Фэйрги не могли преодолеть такую высоту. Другие вышли из воды, приняв свой сухопутный вид, и попытались атаковать город с суши, но Лукерсирей, стоявший на острове между двумя огромными реками, был неприступен. После того, как множество Фэйргов погибло в попытках преодолеть Мост Семи Арок, морские жители отступили и сосредоточились на Ярких Солдатах, у которых не было таких надежных укреплений.

Теперь, когда моря кишели кровожадными Фэйргами, тирсолерские корабли больше не могли плавать вдоль побережья и заходить в гавань Дан-Горма, оставляя там свежие подкрепления и оружие. Морские змеи и гигантские осьминоги потопили немало кораблей, прежде чем Филде извлекла урок и прекратила отправлять в плавание свои суда. Вместо этого она начала переправлять батальоны Ярких Солдат в Южный Эйлианан через болота Эррана. В результате армия Лахлана подверглась нападению с тыла и была вынуждена отступить обратно в Рионнаган, чтобы не оказаться запертой между двумя армиями тирсолерцев, одна из которых была в гневе и отчаянии от того, что удача отвернулась от них, а другая была необстрелянной, зато жаждущей показать себя с лучшей стороны.