Изабо проснулась, точно от толчка; плед сбился ей на лицо и мешал дышать. Она скинула его, сначала не понимая, где находится. Потом снова легла, глядя на ночное небо и приходя в себя. Она еще не успела стряхнуть с себя остатки сна, который уже видела раньше. Изабо вспомнила лицо, склоняющееся над ней, прекрасное нечеловеческое лицо с огромными мерцающими глазами. Это было лицо возлюбленного и убийцы, оно притягивало и отталкивало одновременно. Она вздрогнула, пытаясь отделаться от кошмарного воспоминания. Немного полежав, она собрала вещи и пошла дальше, потому что боялась, что сон вернется снова, стоит только уснуть.

В тот день Изабо наконец добралась до конца Великой Лестницы. Волнение и опасения ускорили ее шаги, сердце забилось быстрее. Она разглядела гигантский изгиб арки и каменные фигуры драконов с распростертыми крыльями. За ними виднелась лишь скала и клубящиеся щупальца тумана. Изабо поспешно спустилась на платформу и остановилась, глядя широко распахнутыми глазами на долину. Формой она походила на глубокую чашу, как будто какой-то великан ложкой снял верхушку горы. Большую часть котловины занимало яркое зеленое озеро, над поверхностью которого плавали клубы пара. Изабо пришлось заткнуть нос, поскольку в воздухе стоял запах тухлых яиц. По водной глади иногда пробегала легкая зыбь, точно от ветра, но воздух в кратере был тихим, тяжелым и теплым. Время от времени на поверхности булькали пузыри, так что Изабо забеспокоилась, не живет ли в глубинах озера какое-нибудь чудовище.

В северной стене кратера виднелись семь арочных проходов, каждый из которых был окаймлен замысловатым узором из шишечек и завитков. От арок расходились широкие круглые ступени, похожие на окаменевшие волны и ведущие вниз на широкую вымощенную площадку перед озером. Все было окутано теплым сернистым туманом, придававшим озеру и зияющим темным аркам зловещую таинственность.

Изабо попыталась собрать в кулак все свое мужество, чтобы сойти с помоста в долину, но обнаружила, что ноги не держат ее. Она крепко сжала розовый букет и стала вспомнить то, что Фельд и Мегэн рассказывали о драконах. Стоит ли подождать здесь до тех пор, пока ее не позовут, или рискнуть навлечь на себя их гнев и войти в их владения без церемоний?

Внезапно по долине раскатился оглушительный рев, и Изабо увидела, как из центральной арки вылетела маленькая принцесса драконов, широко расправив изогнутые когтистые крылья и молотя хвостом. Она три раза облетела долину и легко приземлилась перед девушкой, сложив крылья по бокам. Она была меньше, чем тот дракон, которого Изабо видела в последний раз, а ее гладкие чешуйки сверкали зеленым огнем. Топазово-золотые глаза щурились, а украшенный зубчатым гребнем хвост хлестал по бокам, точно кошачий.

Внезапно ноги у Изабо подломились, и она рухнула на четвереньки.

Ты мудра для человека, если преклоняешь передо мной колени , сказала принцесса, высоко задрав нос. Мудрее, чем большинство твоих сородичей, которые считают себя повелителями земли и небес. Вижу, ты принесла моей матери-королеве розы, как повелел Великий Круг почти тысячу лет назад.

Изабо кивнула, глядя на упавший букет. Цветы уже полностью раскрылись, и несколько лепестков опало, рассыпавшись по камням точно окровавленные снежинки.

Королеве-матери любопытно взглянуть на тебя, и она уделит тебе немного времени, чтобы ты могла преклонить перед ней колени и принести дань.

Благодарю тебя, Великая , неуверенно ответила Изабо, не поднимая головы. Близость дракона наводила на нее невольный ужас, и она почувствовала, как лоб и ладони покрылись потом.

Тебе дозволено войти во владения драконов, сказала маленькая королева. Я провожу тебя во дворец драконов. Меня зовут Кайллек Эсрок Эйри Теллох Кас.

Это имя врезалось в разум Изабо, отозвавшись всплеском силы, от которого по всему ее телу пробежала дрожь. Она знала, что никогда не забудет эти странные низкие звуки, которые, казалось, раскаленным клеймом прожгли ее память.

Ты должна понимать, что я не называю свое имя первому встречному, но ты дочь великодушного Хан’гарада, который спас меня от смерти, когда я была всего лишь глупым детенышем. Я отношусь с некоторой теплотой к твоему клану, который всегда служил драконам, поэтому называю тебе мое имя и позволяю садиться ко мне на спину и звать меня, когда ты захочешь взлететь в небеса.

Изабо охватило ликование. Она будет летать на драконе, как Изолт, и называть драконью принцессу другом. Она забормотала горячие слова благодарности, а маленькая принцесса, широко зевнув, добавила: Если я не буду спать, купаться или играть с братьями, то могу прилететь, потому что люди меня забавляют. Твоя сестра часто меня развлекала. С тех пор, как она ушла, мне не с кем поговорить, кроме моих братьев, а даже люди куда лучшая компания, чем они.

Изабо ошеломленно кивнула, не в силах отделаться от мысли, что маленькая принцесса считала ее чем-то вроде нового забавного зверька. Принцесса слегка подпрыгнула и развернулась, чтобы отнести Изабо в пещеру. Внутри оказался широкий коридор, спиралью опускавшийся в глубь горы. Все было в точности таким, как описывала Изолт: сумрачный полоток, на котором сияли звезды, луны и кометы; изогнутые стены, расписанные изображениями деревьев, цветов, волшебных существ и всех жителей леса. Коридор вел в огромную утопавшую во мраке пещеру с толстыми колоннами и сводчатым потолком.

У Изабо перехватило дыхание, когда она увидела семь огромных бронзовых драконов, стоявших на часах вдоль стен. В одном из них она узнала того самого дракона, который говорил с ней у подножия Великой Лестницы. Он склонил голову, насмешливо блеснув топазово-золотыми глазами. Остальные не обратили на нее никакого внимания, хотя их длинные хвосты заходили ходуном, а глаза сузились.

По всей длине коридора горели факелы, блестя на шкурах драконов и на огромной куче сокровищ, возвышающейся на помосте в дальнем конце зала. На потускневших монетах, ожерельях, чашах и драгоценных камнях спала огромная старая королева размером с гору. Ее сгорбленная спина терялась в сумраке, а толстый хвост обвивал кучу сокровищ и тянулся по коридору. Когда ее ноздри затрепетали, выдыхая, Изабо обдало сернистым ветром, растрепавшим ей волосы и взметнувшим юбку. Когда же громадная старая королева сделала вдох, Изабо почувствовала, что ее потащило вперед, а волосы разметались по лицу, застилая глаза.

Медленно, шаг за шагом, Изабо шла по коридору, чувствуя, как гулко бьется сердце, как взмокли и стали липкими ладони, и как ее волосы относит то вперед, то назад. Чем ближе она подходила к спящей королеве драконов, тем медленнее и неувереннее становились ее шаги. Она всей кожей чувствовала самцов-драконов, возвышающихся за ее спиной, а однажды заметила на стене перед собой огромную тень изогнутого когтистого крыла, когда один из них потянулся. Это движение так потрясло Изабо, что каждый нерв в ее теле задрожал, а ноги чуть не подкосились. Лишь упрямая гордость удержала ее на ногах, хотя ей и пришлось прижать ладони к груди, чтобы успокоить мучительно колотящееся сердце.

Наконец она дошла до подножия ступеней и, склонив голову, встала на колени. Повисла долгая тяжелая тишина, и единственными нарушающими ее звуками были гулкое дыхание королевы и раздающийся время от времени шелест крыльев других драконов. Маленькая принцесса Эсрок свернулась калачиком в стороне и чистила свои острые зубы когтями. В конце концов Изабо набралась мужества и подняла глаза.

У королевы драконов зеленовато-бронзовая чешуя была гораздо грубее, чем у ее сыновей и дочери, голова размером напоминала дом, мощные лапы по толщине могли сравниться с вековыми деревьями, а когти были длиной в рост Изабо. Точно почувствовав изумленный взгляд девушки, толстое морщинистое веко поднялось, и глаза Изабо взглянули прямо в золотое око дракона.

И снова она ощутила кружащееся перемещение, потерю себя. Казалось, что драконий глаз заключал в себе все тайны вселенной. Она увидела, как жизнь зарождается в огненном зерне, которое росло и кружилось, точно пылающее колесо. Она увидела время и пространство, переплетенные в прозрачной сфере, которая унеслась прочь размытым пятном галактик и скоплением звезд, и ее собственный мир был лишь мельчайшей пылинкой в огромном океане вселенной. В этой пылающей тьме, в этой кружащейся безмерности он был крошечным и незначительным, точно личинки комаров, копошащиеся в дождевой луже.