Дайд рассмеялся, хотя и невесело.

– Это вежливый отказ, если я хоть что-то в этом понимаю, – сказал он. – Ты точно уверена, что не хочешь, чтобы я принес тебе вина? Эх, если бы сейчас был Хогманай, я мог бы снова попробовать с Горячей Пинтой!

Изабо сочувственно улыбнулась и встала, отряхивая юбку от листьев.

– Иди, поиграй на празднике, Дайд, – сказала она. – У меня всего несколько часов, и мне хотелось бы немного побыть с Мегэн. Я очень давно ее не видела, а она выглядит такой старой и усталой.

Дайд вскочил на ноги и ударил по струнам своей гитары.

– Моя любовь меня не любит, она меня не любит, нет, – запел он, кланяясь ей и насмешливо блестя глазами. – Такой неприступной второй не найдете, хоть обойдите целый свет.

Он смешался с толпой, продолжая петь, и Изабо подняла маленькую сову, потершись подбородком о ее бархатные перышки.

– Пойдем, Буба, – сказала она. – Я хочу познакомить тебя с Мегэн, которая была моей приемной матерью, как я для тебя.

Сова тихонько ухнула в ответ. Мудрая старая матушка ждет , сказала она.

Лиланте стояла в темноте под деревьями и смотрела, как Дайд целует Изабо, и ее сердце сжималось от странной тупой боли. Потом она медленно развернулась и пошла прочь.

На лужайке перед дворцом танцоры водили хороводы один внутри другого, а длинные цепочки пляшущих мужчин и женщин вились под увешанными фонарями деревьями. Лиланте взяла чашу подогретого вина со специями и потягивала его, завистливо глядя на них и притопывая ногой.

– Ты не танцуешь, Лиланте? – Ниалл подошел к ней сзади. Медведица приковыляла следом за ним.

– Никто не хочет танцевать с древяницей – все боятся споткнуться о мои ноги, – сказала она с улыбкой, приподняв юбку, чтобы он мог видеть ее широкие узловатые корни.

– Но я ведь видел, как ты танцевала, – воскликнул он. – Ты замечательно танцуешь!

Она благодарно улыбнулась, но заметила:

– Это в сравнении с древяниками. Рядом с ними кто угодно покажется замечательным танцором, не то что полудревяница.

– Или по сравнению со мной, – сказал он удрученно. – Никто не хочет танцевать со мной, потому что все боятся, что я наступлю им на ногу и сломаю ее!

Лиланте рассмеялась.

– Наверное, они больше опасаются, что Урса начнет ревновать. Держу пари, что если бы ты отослал ее спать и дал немного меду, у тебя отбою не было бы от девушек, желающих с тобой потанцевать, ведь ты же такой герой!

Он улыбнулся и сказал неловко:

– Я бы лучше еще разок потанцевал с тобой.

– Да? – воскликнула Лиланте. – Я с удовольствием потанцевала бы. Ты правда этого хочешь?

Он поклонился.

– Миледи, вы окажете мне честь танцевать с вами этот танец?

– Благодарю вас, сэр. – Лиланте положила свои тонкие пальчики-прутики на его огромную сильную ладонь, и тут же слегка ахнула, когда он своими ручищами схватил ее за талию, подняв в воздух и закружив.

– Вот видишь, не обязательно даже, чтобы твои ноги касались земли, – сказал он. – Так я точно их не сломаю.

– Мои ноги не так-то легко сломать, – ответила Лиланте, когда ей удалось отдышаться. – Боюсь, что они крепкие, как дерево.

Он снова закружил ее, уведя от толпы, и над их головами сомкнулись деревья.

– А твое сердце? – спросил он очень хрипло.

– Сердце?

– Его легко разбить?

Она вспыхнула и не могла придумать, что ответить.

– Не знаю, – сказала она в конце концов. – Его никто еще не разбивал, но я не думаю, что оно черствое.

Он очень тихо проговорил:

– Я видел, как ты смотрела на своего друга-циркача. Кажется, он очень увлечен той красавицей с рыжими волосами, которая похожа на Банри. Это… это тебя расстраивает?

Они продолжили танцевать в молчании. Потом она тряхнула своими зелеными волосами.

– Нет. Я всегда знала, что Дайд не про меня. Мы очень разные. Он любит толпу, праздники и шумные трактиры. А мой дом – лес.

– И мой тоже, – сказал Ниалл тихо. Лиланте подняла глаза, пытаясь разглядеть его лицо, но под деревьями было очень темно. И в этот миг он ошеломил ее, крепко поцеловав в губы.

Когда он наконец отпустил ее, Лиланте стояла совсем неподвижно, прижавшись к его плечу. В кольце его огромных рук ей было очень надежно. Она ничего не говорила, онемевшая и дрожащая.

– Помнишь, ты как-то раз спросила меня, что я буду делать, когда война закончится? – спросил Ниалл. Она кивнула. – Ты бы согласилась на такое? Маленький домик где-нибудь в лесу, с садиком и пчелиными ульями, и пруд, чтобы ты могла купаться, и сладкая земля, где ты могла бы пускать корни? Ты нужна мне, Лиланте. Я мечтаю, чтобы ты была со мной в этом домике. Думаешь, тебе бы это понравилось?

Лиланте снова кивнула и склонила голову на его широкое плечо.

– Да, – прошептала она. – Очень понравилось бы.

Изабо нашла свою опекуншу у Пруда Двух Лун в центре лабиринта. Было очень тихо, звезды густо усеивали темное небо, точно ромашки на лугу. Она подошла и села рядом, уткнувшись головой в колени колдуньи. Мегэн отбросила назад непокорные кудри, упавшие на лицо девушки.

– Ты многому научилась за время своего отсутствия.

– Да.

– Ты сбросила все покровы, закрывавшие твой третий глаз, и теперь видишь ясно.

– Да.

– Твой путь был очень тернистым, девочка.

Изабо кивнула.

– Да уж, это точно.

– Расскажешь?

Держа в ладонях маленькую сову, Изабо рассказала Мегэн обо всем, что делала и чему научилась. С Мегэн не было никакой нужды смягчать или приукрашивать правду. Время от времени старая колдунья задавала вопрос или вскрикивала, иногда от ужаса, иногда от недовольства. Один раз она заметила:

– Ох, ты всегда была такой импульсивной! Пора бы тебе уже немного образумиться!

Изабо закончила тем, как они сняли проклятие с Лахлана и как Майя с Бронвин покинули секретную долину.

– Я следила за ними при помощи магического пруда. Они благополучно добрались до моря. Я видела, как они плыли по волнам. – Слезы душили ее, но она продолжила сдавленным голосом: – Но после этого я не смогла их увидеть. Я не знаю, куда они отправились.

– Море искажает дальновидение, – сказала Мегэн. – Как и горы. Ты и так смогла разглядеть их на расстоянии, очень большом даже для магического пруда.

– Надеюсь, я не сделала ошибку, – сказала Изабо дрожащим голосом. – Она могла превратить меня в жабу и забрать Бронвин, но не сделала этого. Я не знаю, почему.

Мегэн пожала плечами.

– Кто может читать в сердце Фэйрга? Только не я. – Она на некоторое время погрузилась в молчание, потом спросила: – А что это за маленькая белая сова?

– Это Буба, – с ласковой улыбкой отозвалась Изабо. – Правда, красавица?

Мегэн ухнула, совсем негромко, и карликовая сова ухнула в ответ.

– Не знаю, что я буду без нее делать, – сказала Изабо. – В Проклятых Башнях так одиноко. Хотя я и знаю, что она должна жить со своими сородичами, но очень надеюсь, что она не улетит к ним, по крайней мере, пока.

– Она не улетит, – сказала Мегэн.

Изабо улыбнулась и потерлась подбородком о хохлатую головку Бубы.

– Я так горевала о Йорге! – вырвалось у нее. – Ох, какая ужасная это была неделя! Я все видела в магическом пруду…

Мегэн промолчала, хотя руки у нее тряслись. Изабо подняла глаза и увидела, что на морщинистых щеках ее опекунши блестят слезы.

– Мне кажется, что нет большего горя, – отрывисто сказала Мегэн, – чем пережить тех, кого ты больше всего любил.

Повисла долгая тишина, потом она продолжала:

– Вот почему я покинула Шабаш многие годы назад, устав жить вместо того, чтобы умереть в преклонном возрасте, как мой отец, сестра, все мои друзья и возлюбленные. Потом я поняла, что Ткачиха в своем узоре приберегла для меня еще одно место. Я нашла тебя, такую хорошенькую и своенравную девочку, и спасла Лахлана, как умела. Я поняла, что должна жить ради вас, и жила, делая то, что должна была делать. Но старый Йорг, добрейшая душа, погиб в огне, в муках… – Ее голос задрожал, и маленький донбег закурлыкал и крепче прижался к ее шее. Она погладила его тонкой трясущейся рукой и очень тихо сказала: