Если бы не проклятый корпоратив и красивые ножки младшего редактора Оли, Леша никогда бы не пошел в клуб. Хватило бы и предварительных посиделок в ресторане. И хотя ему еще и тридцати не было, он давно считал себя слишком старым для всей этой свистопляски из бесконечно мигающего нестерпимо яркого света, слишком громкой и в большинстве своем нескладной музыки, неоправданно дорогих коктейлей и чересчур разогретой аудитории. Однако, несмотря на раздражающую канитель вокруг, Леша упрямо сидел на неудобном горбатом диванчике, почесывая светлую щетину, зажатый с одной стороны пьяным в стельку пахучим телом старшего редактора Виктора Александровича и голым влажным от жары плечиком той самой Оли с другой. Не хватало еще, чтобы этот налакавшийся боров начал приставать к девушке. А она будто бы специально сегодня напялила откровенное мини, на которое повелся не только Леша, но и чуть ли не каждый проходящий мимо мужчина. Напротив устроились еще четверо сотрудников их желтушной газетенки «Минута славы» – те, у кого хватило сил, времени и желания на афтер-пати. Для связного разговора было слишком шумно, поэтому собравшиеся в основном пили и переговаривались с ближайшим соседом. Так что, к физическим неудобствам и моральным страданиям Леши добавлялись еще и малопонятные излияния шефа, сдобренные тошнотворной смесью перегара и лука изо рта:

– И главное, я-то что? Я разве виноват?! – басовито стенал прямо в ухо Виктор Александрович, от чего неприятно вибрировало в голове. – А она взяла и ушла! Стерва! Слышь меня?

– Угу.

– А я потом такой и думаю, ну и хрен с тобой, думаю. Катись куда хочешь! А я к Машке вернусь. Слышь?

– Угу.

– А жена у меня знаешь какая? – Виктор Александрович поднял осоловелый взгляд и с луковым духом выдохнул, – Оф-ф-ф-фигенная у меня жена!

– Угу… – безнадежно вздохнул Леша.

Вдруг с другой стороны уха коснулись нежные женские губы и повеяло томной сладостью духов, вмиг взбудораживших каждую нервную клеточку:

– 

Леш, я курить.

Леша запоздало кивнул и едва не прогнулся под навалившейся тяжестью пьяного редакторского тела. Другое плечо тронул холодок надрывающегося кондиционера.

Время мучительно тянулось. Безликий официант в ослепительной от ультрафиолетовых лучей рубашке унес пустые бокалы и тарелки, расставил новую порцию алкоголя и затерялся в толпе. Леша, не забывая вовремя поддакивать шефу, тоскливо разглядывал бьющуюся в судорогах на танцполе толпу. Сколько уже ее нет? Минут двадцать? Больше? Кое-как извернулся и достал из заднего кармана джинсов мобильник. Экран ослепил яркой вспышкой. Выходит, уже почти полчаса прошло? Долго.

Поддавшись смутному беспокойству и желанию хоть на минуту глотнуть свежего воздуха, Леша максимально деликатно выбрался из-под своего начальника, который уже почти спал, и, принялся проталкиваться сквозь переполненный клуб к выходу. Где-то в районе заветных дверей кольнула мысль, что это несусветная глупость, и что он со своим беспокойством выглядит чересчур очевидным, но перспектива вернуться в гудящую черную утробу клуба заставила легкомысленно отбросить все сомнения. Леша толкнул тяжелую створку и как будто бы оглох. Шум машин на широком шоссе, смех и разговоры курящих перед входом людей показались несущественным шепотом. Холодный октябрьский ветер жадно лизнул разгоряченное тело в тонкой футболке. Парень поморгал, пытаясь сбросить пляшущие перед глазами разноцветные блики, и всмотрелся в сбившихся в группки курильщиков. Светлой макушки Оли нигде не было видно. Может, она просто села на такси и уехала? В конце концов, вечер был откровенно скучным. Леша не спеша спустился на тротуар, немного захмелевший и утомленный разум выхватывал детали: щелчок зажигалки, густой ароматный пар от чьего-то вейпа, блестящие сережки-кольца, смеющиеся ярко-красные губы, рассерженный сигнал автомобиля где-то вдалеке. Вдруг ищущий взгляд споткнулся, забуксовал.

Среди смеющейся шумной молодежи на него неотрывно смотрела холеная женщина лет пятидесяти с длинными волосами, блестящими чернилами стекавшими на худые плечи. На ней было черное платье, но его очертания размывались в сигаретном мареве так, что, казалось, оно было соткано из сизого дыма. На один короткий миг Леша мог бы поклясться, что время замерло, и он захлебнулся в ее глазах непередаваемого василькового цвета, которые почему-то очень ясно видел, несмотря на ночь и расстояние. Потом также внезапно осень снова неприятно огладила сквозняком вдоль позвоночника. Леша вздрогнул, моргнул, а когда снова открыл глаза, то загадочная незнакомка уже исчезла. Вокруг снова загомонили веселые голоса, загудел транспорт, в лицо полетели новые порции табачного дыма. Парень в замешательстве потер подбородок, а потом поспешил завернуть за угол – проверить, нет ли там Оли, о которой совершенно безобразно забыл на несколько мгновений, что смотрел на странную женщину. Нырнул в мрачную исписанную граффити арку, которая заканчивалась железной решеткой. Калитка была приоткрыта, а за ней начинался непроглядный мрак внутреннего двора, в котором громогласно хохотали мужчины. Двое, прикинул Леша. Хотел было развернутся, но услышал надрывное женское:

– Пустите! Пожалуйста! Пожалуйста…

Замер, настороженно прислушиваясь.

– Да че ты такая, а? Сама подошла, сама познакомилась, а теперь че заднюю даешь?

– Пустите! Да ты что делаешь?!!

– Да ладно, мы тебя только погладим! – гоготнул другой голос. Послышался шорох и сдавленный всхлип.

– Эй, пацанва, вы что тут творите?

Леша и сам не понял, как оказался в темном дворе. Привыкший к полумраку взгляд выхватывал смутные очертания сваленных в кучу коробок, хлипких ящиков из-под овощей, какой-то поломанной мебели. Понятно – задний двор клуба. Трое нетрезвых пацанов (назвать мужчинами вчерашних мальчишек было сложно) хищно окружали мелкую трясущуюся девчонку в куцем платьице, которая прижимала к себе крохотную сумочку, будто надеясь спрятаться за жалкой блестящей коробочкой. Не Оля.

– Слышь дядя, иди куда шел, – огрызнулся один из пацанов. – У нас тут свой разговор.

– Да? Ну так я с вами поговорю. – Глянул быстро на девчонку. – Иди давай отсюда.

– Ты че, дядя? Оборзевший? – парни перехватили пытающуюся улизнуть на дрожащих ногах жертву, и девушка отчаянно взвизгнула, забившись в сильных руках. – Ты че орешь, дура?!

– Значит так, шпана, – Леша попытался придать голосу спокойствия и твердости, которых далеко не испытывал. Наоборот, его нещадно потряхивало. От холода и звенящих во все колокола об опасности нервов. Достал из заднего кармана мобильный и разблокировал. – Либо мы сейчас все мирно расходимся, либо я набираю волшебный номер, и мы все едем давать показания дежурному капитану доблестной полиции. А потом он вам выпишет каждому срок за попытку погладить девушку, которая этого не хочет.

На минуту-другую воцарилось напряженное молчание, в течение которых Леше показалось, будто ему удалось достучаться до расшалившихся малолеток, но вдруг воздух вздрогнул. Едва начавшее спадать напряжение всколыхнулось и, словно повинуясь какой-то внешней силе, разорвалось внезапным рычанием:

– А по морде не хочешь, умник?!

Леша едва успел понять, что в его направлении летит какой-то снаряд: то ли ящик, то ли коробка. Машинально отклонился в сторону, но плечо обожгло болью. Все-таки ящик. Тут же чья-то нога пнула в живот, и он согнулся пополам, задохнувшись. Отлетел к стене, ударившись спиной о холодный влажный кирпич, теряя остатки дыхания. Попытался сквозь боль сориентироваться, но смачный хук до хруста свернул шею, приложив головой о кирпичную кладку, тут же снова прилетело в живот, снова и снова, взрывая все внутренности нестерпимой болью. Где-то задушено пискнула девушка. Кое-как подобравшись, Леша бросился вперед, надеясь сбить с ног одного из нападавших, и тут бок пронзило что-то острое, ледяное, отчего по всему телу прошел болезненный разряд.