Я его понимаю.

– Тай, это еще не гибель галактики, – осторожно говорю я.

– Все же надо признать, что очень к тому близко, – замечает Кэт.

Покосившись на нее, я выдаю ей улыбочку, говорящую «Зааткнииись!», и сквозь стиснутые зубы отвечаю:

– Кэт, надо искать светлые стороны.

– Скар, брось ты это, – отвечает она, абсолютно не замечая моего молчаливого предложения заткнуться. – Все мы знаем, что Тая облапошили. Он в нашем выпуске самый заслуженный Альфа. А достались ему мусор да отбросы, до которых ни один командир экипажа не захотел бы дотронуться.

– Не то чтобы хотела я польстить твоему раздутому самомнению, – вздыхаю я, – но ты лучший Ас во всей Академии, Кэт. Тебя, пожалуй, ни к мусору, ни к отбросам не отнесешь.

– А то, – лыбится она. – Но я говорила про тебя и прочих.

– Ой! – Я хватаюсь за грудь. – Мое бедное сердце!

– Ага. Обнять?

– Поцеловать.

– Только не взасос.

Кэтрин Брэннок – моя соседка по двухъярусной кровати в Академии Авроры. Мы как Инь и Ян, полупустой и наполовину полный стаканы. Мятная шоколадка и малиновая жвачка.

Еще она давний друг и мой, и Тайлера. Тай в первый день в детском саду сбил ее с ног, а она разломала стул об его голову. Когда страсти улеглись, у моего младшего братца остался симпатичный шрамик в дополнение к неотразимым ямочкам – и друг, в верности которого сомневаться не приходится.

И дышит она к нему совершенно ровно, если вам интересно.

– Эта О'Мэлли застряла в Складке на двести лет, – продолжает Кэт. – Начальство должно было Таю за ее спасение медаль дать, а не грузить его командой неудачников.

– Неудачников? – переспрашиваю я. – Знаешь, повезло тебе, что я такая бесчувственная зараза. А то ты бы сильно рисковала задеть мои чувства.

Кэт хмурится:

– Легион Авроры – наш самый верный шанс обеспечить Млечному Пути стабильность. А какая может быть от нас польза, если мы окажемся там с командой психов, разгильдяев и любителей гремпов?

– Кто-то до сих пор любит гремпов?

– Ну, слухи ходят…

– Кому это надо?

– Она права, – вмешивается Тайлер.

Мы с Кэт оборачиваемся к нему. Он прекращает ходить и смотрит вниз, на сад. На минуту он мне нашего отца напомнил. И хотя я изо всех сил стараюсь вести себя как Бессердечная Сука, все-таки в моем скукоженном черном сердце находится какое-то сочувствие к брату.

– Абсолютно права, – говорит он со вздохом.

– Еще как права! – взрывается Кэт. – Надо пойти к де Стой поговорить, подать официальную жалобу. Ты свои очки заработал, Тай, и несправедливо…

– Скарлетт права, – уточняет братец.

– … Она?

– … Я?

Тайлер оборачивается к нам, прислоняется к перилам, сложив на груди руки.

– Начнем с того, что я не должен был вообще выходить в Складку. Моя ошибка.

– Тай, ты же рисковал…

– Не в том дело, Кэт, – говорит он, глядя на подругу. – Я знаю, что ты могла выбрать любой экипаж, и никогда не забуду, что ты осталась со мной. Но Набор прошел, и нечестно было бы просить особого отношения. Придется идти этим путем.

И снова вздох.

Знать путь.

Показать путь.

Встать на путь.

Так поступают истинные лидеры, как говорил наш папа – великий Джерико Джонс. И эти слова стали правилом жизни для Тайлера. Причиной того, что он всегда заботится обо мне и обо всех, кто его окружает. Из-за этих слов он пошел в Академию Авроры. И обычно, когда он их произносит, у меня возникает горячее желание пнуть моего милейшего братца по его самодовольной заднице.

Но иногда они мне напоминают о том, как я этого сволочонка люблю.

– Легион создан ради реального дела. Люди ждут нашей помощи, а если мы тут будем сидеть и жалеть себя, это им не поможет. В моем экипаже – лучший пилот Легиона. – Он улыбается Кэт, выдавая двойной набор ямочек. – Неплохое ведь начало?

Кэт сдвигает набекрень воображаемую пилотку:

– Чертовски хорошее, как по мне.

Тай подмигивает в мою сторону:

– И дипломат у меня не такой уж олух.

– Уважай старших, брат мой.

– Ты меня старше на три минуты, Скарлетт.

– Три минуты тридцать семь и четыре десятых секунды, малыш.

– Ты знаешь, что я не люблю это прозвище.

– А почему еще я тебя так называю? – Но я встаю и четко салютую: – Легионер Скарлетт Изобель Джонс для прохождения службы прибыла, сэр!

Тай отвечает отданием чести, и я просто глаза закатываю.

– Самый выдающийся Альфа в истории Академии, – говорит он. – Лучший Ас. И сногсшибательный Лик. Я считаю, вполне ничего экипаж получается. Мы же все ученики элитной военной школы, где собраны лучшие курсанты со всей галактики? Так насколько плох может быть остальной состав выданного мне экипажа?

Мы с Кэт неловко переглядываемся.

– М-м, кстати об этом…

– Она же психопатка! – заявляет Тайлер.

– Строго говоря, она скорее социопатка, – отвечаю я.

– Скарлетт, ты только посмотри на эти дисциплинарные взыскания!

– Я вообще-то их прочла, когда собирала для тебя это досье. Спасибо, что заметил.

Мы с Кэт и Тайлером шагаем по променаду «С», продираясь сквозь утреннюю толпу. Тут всегда народ кишит как в улье, но сегодня особенно – все свежепроизведенные экипажи Легиона следуют к месту первого назначения. Гражданских нет, одни военные – в основном бетрасканцы и терране, стоящие плечом к плечу в отвратительной уныло-серой форме.

Вот клянусь, тот, кто эту форму спроектировал, межзвездный спорт считал скучным. Я бы скорее помассировала лапы Великому Ультразавру с Абрааксиса IV, чем такое надела бы. Покрой еще нормальный, с подкладкой и покрытием, облегающий фигуру. Но цвет – мерзкий оттенок сине-серого с блестящим логотипом Легиона Авроры на груди и яркой полоской на плечах и манжетах, обозначающей подразделения.

Синий – корпус Альф.

Белый – Кэт и ее коллеги Асы.

Зеленый – Мозги, Научный дивизион.

Лиловый – Технари.

Красный – Танки.

А мне, везучей, достался ярко-желтый – для дипломатического корпуса – в соответствии с моей яркой солнечной натурой.

Я уж как могу пытаюсь эту скукоту оживить. Подол у меня на пять сантиметров выше, чем официально позволяют правила, а лифчик противоречит ньютоновскому закону всемирного тяготения.

Но перегнуть палку еще хоть чуточку – отличный способ заработать дисциплинарное замечание от наших инструкторов, а это, может, кому и надо, только не мне. У меня их полный комплект.

Сутки прошли с тех пор, как Тайлер изображал в Складке рыцаря на белом коне. Он доложился боевому командиру де Стой и адмиралу Адамсу, и после сенсационной новости о спасении сироты двухсот лет от роду с самого прославленного в терранской истории заброшенного корабля все вернулись к обычным делам. Первые задания будут выданы через час, и чем скорее мы встретимся с остальными членами экипажа, тем скорее стартуем в черноту. Ради этого момента мы работали пять лет, и меня уже так тошнит от этого заведения, что прямо вкус рвоты во рту. Все, школа, все.

Тайлер все еще просматривает цифровые досье на своем униглассе.

– Зила Мадран. Терранка. Восемнадцать лет. Научный дивизион.

– Умная, – говорю я. – Академический табель – безупречен.

– Тридцать два официальных выговора за последние два года.

– Не все из нас идеальные снежинки, братец.

– Говори за себя, – усмехается Кэт и хлопает себя по заду. – Я вот абсолютно совершенна.

Тайлер пробегает глазами по экрану унигласса, качая головой.

– Тут сказано, что кадет Мадран заперла двух соучеников в жилом помещении и подвергла их действию вируса «Итрейя», чтобы испытать изобретенную ею сыворотку.

– И она подействовала, – указываю я. – Они не ослепли.

– Выстрелила в соседку по комнате из дезинтеграторного пистолета.

– Установленного на режим оглушения.

– Два раза.

– Может, ее оказалось не так легко оглушить? – предполагает Кэт.