С ней Анита решила поработать напрямую. В первые же выходные будто ненароком прошла по ещё зелёной траве на газоне колледжа мимо Сары с подругами – так её звали, Сара, девятнадцать лет. Попросила поговорить наедине. Разыгрывая неловкость, Анита призналась, что видела Льюиса, выходящего из комнаты Сары. И дальше начала бесстыдно врать – что у неё была подруга, которая тоже стала жертвой. Что её подруга бы никогда не смогла рассказать о произошедшем. Намекнула, что отец выдуманной подруги разозлися. Традиции и всё такое, сама понимаешь. Но неужели никто не захочет заявить о настоящем Стивенсоне сейчас, когда ему алтарь строят?

– Ты не понимаешь, – зло проговорила Сара, раскрасневшись. – Тебе никогда не понять. Этот ублюдок… Он знал, кого трогать было опасно – чьи адвокаты получали больше. Ты никогда не боялась, что получишь сообщение с этого чёртового номера…

– Все знали его номер? С которого он шантажировал девочек? Сколько же…

– Он учится здесь уже четыре года, – передёрнула плечами Сара. – Подумай. И не смей больше говорить о том, чего не знаешь.

– Прости. Прости, пожалуйста. Просто моя подруга никогда не скажет об этом вслух. Но она… Она знает других, кто тоже слишком боится. Я совсем не рисковала, у меня есть деньги, адвокаты, да. Но у многих девочек нет даже… поддержки семьи. Поддержки их общества, понимаешь? Я пытаюсь вместо них задать вопросы, захочет ли кто-то… объединиться, может быть.

– Никто не будет делать первый шаг. Не против Дельта Омикрон Пи. Ты же слышала про смерть первокурсника, которую они замяли?

Историю Анита слышала от Лили уже не раз. Сейчас тоже задумалась – насколько богатые люди защищали это братство? Неужели она не сможет нанять адвоката лучше? Не из семьи, нет, не вмешивать в это имя Каваллонне – но, например… какую-нибудь большую акулу с Манхэттена?

Этот вопрос она и задала Саре, у которой от удивления широко распахнулись глаза.

Тем не менее, Анита знала – Сара не решится. Для девушки эта ночь мучений произошла совсем недавно. Она казалась оправившейся – бодрой, собранной, общительной. Но было что-то в её глазах… Сара боялась, ужасно боялась. Даже сейчас, когда практически все знали, что Льюис мёртв и никогда не вернётся в Йель.

Поэтому Анита подготовила с помощью анонимных, хорошо оплачиваемых ассистентов два фейковых аккаунта для публикации истории со всеми нужными хэштегами. Она не назвала имя девушек из таблицы Стивенсона, но пересказала видео, фото и заметки, которые передал ей Франциск. По легенде, первой высказавшейся должна была стать уже окончившая Йель девушка, над которой Льюис ужасно издевался, заставляя её вырезать на коже его имя и отправлять доказательства. Второй героиней, вдохновившейся предыдущей историей, стала бы студентка, которую Льюис шантажом склонил к сексу. Обе истории намекали, что таких жертв ещё очень много, но девушки боятся говорить – неизвестно, кому Льюис передал материалы для шантажа, неизвестно, насколько агрессивно будет защищаться Дельта Омикрон Пи. Ту самую историю про смерть во время посвящения тоже упомянули – журналисты в последнее время обожали обсуждать проблемы братств.

Журналистов Анита проверяла, но пока не решила, кому отправить анонимное письмо. Следовало выбрать канал не только любящий скандалы, но и поддерживающий «MeToo»-движение11 и в принципе склоняющийся к демократам. Чтобы не отмахнулся от истории о насильнике в кампусе.

Но не стоило торопить события. Анита запаслась терпением. Съездила к казначею своей семьи, который, кажется, из-за количества вопросов подумал, что его собираются убрать побыстрее. Анита устала объяснять, что хочет всего лишь узнать, как работает «внутренняя кухня» семьи с его стороны. Каких людей пришлось найти для перевода баланса Каваллонне в крипту, были какие-то трудности, случились ли потери, за чем приходилось следить?

Чёрт, как всё оказалось сложно! Даже сейчас – сидя в университетской библиотеке спустя пару дней и отвлекаясь на неожиданно интересную переписку с Джульеттой – Анита продолжала листать свои заметки и статьи про работу бирж крипты.

Сеньор Иммо сделал всё это за пару месяцев – после её предложения и приказа отца разобраться побыстрее, пока он не отрезал Иммо ещё одно ухо? Восхитительно!

– Не знал, что ты взялась за экономику в этом семестре. Или это?.. – послышался за спиной знакомый голос.

– А, это так, дополнительный проект, – Анита спешно закрыла блокнот и обернулась с мягкой улыбкой. – Мэтт. Как ты? Ой. Прости. Глупый вопрос.

Мэтт слабо улыбнулся и присел на соседнее место. Выглядел всё ещё не очень. По крайней мере не забывал ходить в душ. Но значительно похудел. Или просто потерял мышечную массу, забив на тренировки?

– Всё в порядке. Я… стараюсь справляться. Ребятам в больнице становится лучше. Вроде бы. Про выписку врачи ещё ничего не говорят. Травмы серьёзные. Но я стараюсь думать о хорошем. Кстати об этом – спасибо, что писала мне. Это было мило.

Анита придвинула Мэтту свой стаканчик практически не тронутого, ещё горячего кофе. Не то, чтобы она специально запланировала эту встречу. Просто знала про приближающийся семинар по истории античности, который Мэтт не мог пропустить даже со всеми «особенными обстоятельствами».

Она писала Мэтту, поддерживала связь. Посылала мемы и ТикТоки. Иногда писала заботливые сообщения, подсмотренные в социальных сетях и в ссылках по запросу «Как поддержать скорбящего друга». Заканчивала пометками, что отвечать не обязательно, она всё понимает.

– Да, это было мило, – продолжил тем временем Мэтт. – Но послало какие-то спутанные сигналы. Ещё недавно ты почти пропала из моей жизни, мы несколько недель не общались совсем. Я и подумал – ну, всё.

Чёрт. Ну что же он такой злопамятный?

«Я сама думала, что всё. Потому что ты не встал на мою сторону в конфликте против твоих братьев, а я такого не терплю. Но нанятый мной киллер уже разобрался с местью, так что сейчас мне уже всё равно, я выпустила гнев». Нет, такого не скажешь.

– Боже, прости, это… будет сейчас звучать отстойно, но дело не в тебе, дело во мне. Были проблемы дома, я поэтому уезжала обратно в Нью-Йорк на несколько дней. И мне совсем не до… в принципе, не до других людей. Понимаешь?

– Ох, – Мэтт немного покраснел и спешно отпил кофе, поперхнулся. – Ох, я понимаю, блин, я теперь выгляжу как идиот. И эгоист, да?

– Нет, нет. Ты меня прости. Не стоило так пропадать со всех радаров, это просто глупо, – Анита, немного подумав, аккуратно положила свою ладонь на запястье Мэтта. – Если бы ты просто перестал приходить за наш столик и помогать мне с чёртовой статистикой, я бы тоже расстроилась. И обиделась.

Мэтт засмеялся немного неловко и, повернув руку, переплёл их пальцы.

Да, она играла не совсем тонко, но Анита уже выждала две недели – мысли о том, что где-то в шумном доме братства хранится копия того видео, сводила её с ума.

– А теперь честно. Как ты?

– Ну. Мой друг скорее всего мёртв. И я стараюсь об этом не думать. Два других друга никогда не смогут выйти на поле снова – вряд ли смогут ходить без трости. Им раздробили кости, ты знаешь? – Мэтт криво, дрожаще усмехнулся. – И всё это не имеет никакого смысла. Этот кошмар… Почему они? Почему это произошло? Это просто несправедливо. Я спать не могу, думать ни о чём другом не могу. Одни вопросы.

«Это и была справедливость, – подумала Анита, глядя на его искривлённое скорбью лицо. – Этого они и заслужили, особенно Стивенсон».

А вслух сказала, будто бы неуверенно:

– Ты знаешь, что некоторые уже говорят о серийном убийце? Это всё было так странно. И ты прав, никакого смысла не имеет. Я слышала, в других братствах укрепляют системы безопасности. Боятся, что против всего греческого алфавита12 ополчились.

– Это так тупо. Их было пять человек, взрослых бугаев, под два метра. Какой серийный убийца смог бы с ними справиться?! – Мэтт покачал головой. – Я слышал копов во время поисков. Они ищут группу людей. Даже обсуждали, что кто-то из команд других университетов мог сделать это…