Десять лет назад она влюбилась в мираж, в солнечный свет на своeм лице, в мечту о любви. В героя без изъяна. Смелого, ловкого, сильного.

А как он умел целоваться!

Значит, практиковался много и со многими, теперь-то она это понимала. Юная Леля в платье с незабудками стала для него минутным увлечением. Риск, азарт, летний зной, горячие девичьи губы…

Но вот что любопытно: увидев Эльгу вновь, Рикард ди Ронн не смог пройти мимо. Словно тот поцелуй у старой беседки настроил их на общую частоту и, оказавшись рядом, они тотчас вступили в резонанс – как это происходит между страль-оператором и прагматом при синхронизации диапазонов.

Случайность?..

Эльга вдохнула сладкий аромат и склонила лицо, позволяя краям лепестков коснуться щеки.

Что ж, она сходит на свидание. Посмотрит на свою девичью грeзу трезвым взглядом взрослой женщины.

А потом решит, как быть дальше.

Рикард ди Ронн вeл себя образцово. Подъехал к двум, как условились. Учтиво восхитился еe нарядом цвета шафрана – Мориса Муар позволяла себе одеваться броско. Усадил в длинный сторрианский автомобиль с графитово-серыми дверцами и чeрным кожаным верхом. Пока ехали – совсем недалеко, говорил исключительно о погоде, а помогая выйти у ресторана, задержал еe руку в своей не дольше необходимого.

Ресторан стоял над самым обрывом и назывался «Орлиный приют». Его главный зал, слишком большой, высокий и мрачный, навевал мысли о диких скалах и ледяных вершинах. С гор тянуло холодком, но день выдался достаточно тeплым, чтобы обедать на веранде под навесом. Именно здесь ди Ронн забронировал столик.

И он знал, что делал.

Веранда «Орлиного приюта» была прекрасна. Не столько деревянной отделкой и вьющимися растениями на столбах и решeтках, сколько видом на Нидельское озеро. Как раз в эту пору по его отлогим берегам цвeл рододендрон. Лилово-розовые клубы разбегались вокруг, пенными волнами омывали озеро, отражаясь в прозрачных водах, и это было чарующее зрелище.

Эльга улыбнулась ди Ронну, показывая, что оценила его старания. Он тут же спросил у официанта глинтвейна, заметив Эльге: «Не хочу, чтобы вы простудились на сквозняке». Но сам лишь пригубил.

– В чeм дело, эр ди Ронн, боитесь обжечься?

– Ни в коей мере, милая эра Муар. Но я не пью до ужина, тем более когда за рулeм.

– Вы на Смайе, эр ди Ронн. Тут за пару бокалов не штрафуют.

– Штраф заплатить нетрудно, эра Муар. Но рисковать вашей жизнью, управляя машиной в подпитии, я не готов.

– А мне казалось, вы из тех, кто любит риск.

Ей нравилось ощущать на лице бодрящую свежесть ветерка и тепло солнечных лучей, проникающих под навес, слушать птиц, вдыхать запахи весеннего цветения и аромат от палочки корицы, поданной с глинтвейном. И нравилось пикироваться с ди Ронном.

– Есть разница между риском и глупостью, – отозвался тот с тенью раздражения в голосе. – Впрочем, вы правы. С моей стороны некрасиво оставлять вас пить в одиночестве.

Он сделал большой глоток. Затем раскрыл меню.

– Вы уже бывали здесь, не так ли, эра Муар. Чего бы вам хотелось?

– Целиком положусь на ваш вкус.

Было занятно наблюдать, как он делал заказ. Мясные закуски вместо салатов и супов, дорогие фирменные блюда. Официант удалился, и ди Ронн с усмешкой взглянул на Эльгу:

– Я прошeл проверку?

– Узнаю, когда попробую, – ответила она.

А для себя заключила: он не беден, не жаден и не прочь пустить пыль в глаза – как это свойственно мужчинам.

Эльга с любопытством рассматривала своего визави, оценивая, как он изменился за десять лет. Возмужал, это сразу бросалось в глаза. Стал крупнее, плотнее, его запястья больше не казались узкими, черты лица сделались резче и твeрже. Сильный, уверенный в себе мужчина.

– Вы так смотрите, будто решаете, запечь меня на вертеле или порубить на куски и зажарить с чесноком и перцем, – заметил он.

– В коньячном соусе, – добавила Эльга. – Думаю, вам пойдeт.

Только его глаза остались прежними – цвета утренней дымки, но блеск их отдавал холодком.

– Откуда у вас этот шрам? – она дотронулась до своего виска.

– Шрам? Обычно женщины замечают его только в постели. Он же совсем маленький.

Эльга не мигая смотрела ди Ронну в глаза, и его ухмылка увяла.

– Простите мою вольность, эра Муар. Но ваш интерес удивителен… Впрочем, тут нет секрета. Я был на Смайе перед самым закрытием Врат. Тогда случился сбой, если помните…

– Кто же не помнит, – пробормотала Эльга.

– Наша группа помогла восстановить структуру прагмы и вернуть резонанс в управляемый диапазон. Но страль-поток оставался недостаточно устойчивым. Мы покидали Смайю последними. На выходе произошла лeгкая флуктуация, и нас с однокурсником буквально выбросило наружу. Он сломал ногу, я немного разбил голову и получил пару ушибов. Это, – он указал на шрам, – память о том происшествии.

– Вот как, – тихо произнесла Эльга.

А ведь ей приходило на ум, что полуисправные Врата могли подвести. Когда сообщение между Смайей и Сторрой восстановилось, а Рик не дал о себе знать, она первым делом наведалась в библиотеку – просмотреть сторрианские газеты. Из Гристада прислали подшивки за все четыре года, что Врата оставались закрытыми. Нигде не было упоминания о несчастных случаях при эвакуации граждан Старшей планеты. Возможно, нетяжeлые травмы пары студентов не стоили внимания прессы…

– Спасибо, что согласились дать мне шанс, эра Муар, – сказал ди Ронн.

Проникновенные нотки в его голосе заставили Эльгу иронично прищуриться.

– А если бы не согласилась?

– Я снова прислал бы вам розы.

– И стихи?

– Вам не понравилось?

– Отчего же… Но я удивлена, что вы знакомы со смайянской поэзией.

– Шутите? Ренальдом Кальбе у нас зачитываются все, от гимназистов до почтенных старцев. Правда, интеллектуалы предпочитают Янга, но, на мой вкус, его философские умствования скучны. У Кальбе больше жизни. В своей «Муке сердца» он выразил мои чувства куда полнее, чем смог бы я сам.

– Что ж, эр ди Ронн, – произнесла Эльга. – Это было красивое извинение. Вы очень расчeтливый поклонник.

– Расчeтливый? Да рядом с вами я чувствую себя импульсивным подростком!

– О нет, импульсивные подростки ведут себя иначе. – Эльга опустила ресницы, пряча выражение глаз. – Вы же циник, эр ди Ронн.

– Скорее, человек, который не скрывает своих желаний. – Он бросил на Эльгу красноречивый взгляд. – Но я не хотел вас обидеть. Я просто… ошибся, приняв видимость за суть. Прошу вас, подумайте: возможно, и вы ошибаетесь на мой счeт. Давайте оставим то маленькое недоразумение в прошлом.

Далеко у горизонта купались в солнце вершины Онембрийских гор. Ветер играл с буйным цветом рододендрона, берега отражались в воде, и по озеру, меняя направление, бежала розовая и лиловая рябь.

– Порой прошлое не отпускает, – еле слышно прошептала Эльга.

Подали закуски, затем баранью грудинку с грибами и жаркое из индейки. Ди Ронн заказал красного вина.

– Всe-таки решились на глупость? – уколола Эльга.

– Решил взять такси. Машину заберу завтра.

Они смотрели, как стелются травы на лугах, как плывут по озеру тени облаков, и говорили на нейтральные темы – о литературе, музыке, театре. Их вкусы во многом оказались схожи, что не мешало спорам и взаимной иронии. Непринуждeнный, игривый разговор. Но Эльге казалось, что у неe в груди натянуты чувствительные нити, и кто-то наматывает, наматывает их на кулак, стягивая всe сильнее. Ди Ронн с одинаковой легкостью рассуждал о романах из короткого списка главной сторрианской премии имени Мюри и о смайянских классических комедиях. Знал, какие постановки идут в театрах Сётстада, сыпал именами артистов и даже процитировал пару известных монологов из пьес Мирта.

Известных жителям Смайи, которые проходят их в школе.

– Да вы знаток! – Эльга искусственно рассмеялась. – Только не говорите, что каждый гимназист в Гристаде знает Мирта.