В её стеклянном взгляде отпечаталась боль и муки, которые Лунотень испытала перед гибелью. Словно в последний момент она задалась вопросом: почему смерть настигла её, когда, казалось бы, всё плохое осталось позади?

Но Айрэн не видел этого взгляда. Он не видел ничего, кроме её нагого тела. Он не испытывал ни жалости, ни сожаления о содеянном. В нём вообще не осталось ни единого человеческого чувства, только тьма затмившая разум. Она поселилась в его сердце, говоря Айрэну, чтобы он не обращал внимания на угрызения совести. Тьма стала ему единственным другом и слушателем, а он нашёл в ней своё утешение и покой.

Закончив с приготовлениями, Айрэн снял с себя одежду и лёг рядом с Лунотенью, аккуратно раздвинув её ноги. Затем он медленно и методично ввёл свой член в её безмолвную пещеру, не взирая на то, что бездыханное тело эльфийки уже не может ему ответить.

Он двигался ритмично и методично, подобно машине, лишённой души. Размеренное дыхание смешивалось с тихим шорохом ткани и хлюпающими звуками трущихся гениталий. Труп Лунотени слегка подрагивал под ним, подчиняясь его движениям. В этот момент они были очень похожи друг на друга, как две безжизненные марионетки, дёргаемые за ниточки невидимым кукловодом.

Через пару минут Айрэн взял перерыв и сел на краю подстилки, проведя рукой по бархатной коже покойницы. Он заправил ей за ухо прядь платиновых волос, пытаясь вернуть возлюбленной тот изящный облик, который она имела при жизни. Потом в последний раз погладил её по голове, вдыхая исчезающий аромат утренней росы и лесных трав, и поцеловал её мёртвые губы.

"Да упокоится твоя душа в вечном сне, Сильвия", — беззвучно прошептал Айрэн, хотя он знал, что она его не услышит.

Он действительно любил её больше всего на свете. Но как бы ему не хотелось, он так и не смог её отпустить. Ночь проведённая с Ирен не смогла залечить эту рану, она лишь подарила ему ложную надежду, тем самым отсрочив неизбежное.

С громким треском он разорвал рубашку на её груди и сжал маленькие, мягкие выпуклости. Он наклонился вперёд целуя их, оставляя влажные следы на нежной плоти. В этот момент Айрэн услышал за спиной лёгкие шаги. Повернувшись, он увидел Слугу, стоящую на пороге шатра. Она смотрела на него с холодным любопытством, но её лицо не выражало ни удивления, ни отвращения.

— Развлекаешься? — с издёвкой спросила Слуга, переводя взгляд на застывшее лицо Лунотени. — Бедная, бедная Лунотень. Она так ждала этого дня, а ты лишил её последней радости в жизни.

— Ты расскажешь об этом остальным? — спросил Айрэн, не переставая насиловать тело эльфийки.

— Нет, — равнодушно ответила Слуга. — Наша цель достигнута. Остальное меня не волнует.

— Очень на тебя похоже, — отозвался он с тихой усмешкой.

Девушка развернулась и вышла обратно на улицу.

— И, Айрэн, — добавила она, обернувшись. — Приберись за собой. Ты же не хочешь, чтобы об этом кто-то узнал? — Слуга подмигнула ему и, уходя, разразилась зловещим смехом.

Оставшись один, Айрэн провёл ещё около получаса, всячески развлекаясь с телом любимой, пока оно не остыло. За это время он изучил его вдоль и поперёк. Он целовал и обнимал её, как живую девушку. Шлёпал по ягодицам, будто Лунотень могла чувствовать боль. Ласкал языком промежность, наслаждаясь тем, как волосы на лобке игриво щекочут ему нос. Он насиловал её в самых разных позах, словно она была неодушевлённым предметом, не заслуживающим уважения.

Это стало кульминацией его трансформации в монстра. От рыцаря, которым когда-то был Айрэн, не осталось и следа. Им овладела ненависть и ревность, боль и жестокость. Теперь он окончательно превратился злодея-отступника, предавшего свои идеалы.

Вдоволь насладившись близостью с Лунотенью, Айрэн оделся и потянулся к мечу, начав расчленять её тело на куски. Ноги, руки, голова — он работал методично и бесстрастно, напоминая мясника, разделывающего тушу. Локон её светлых волос он спрятал в карман, как единственное напоминание о той, кого он когда-то любил. После этого он завернул улики своего злодеяния в одеяло и покинул шатёр.

Выйдя на улицу, Айрэн глубоко вдохнул морозный воздух. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, окрашивая вершину горы в золотистые тона. Звуки празднества казались ещё громче, чем раньше — песни, смех, звон оружия. Но Айрэн не слышал их. В его ушах стояла тишина.

Он шёл по лагерю, не поднимая глаз. Люди суетливо расступались перед ним, будто чувствуя исходящую от него тьму. Мужчина видел, как меняются их лица: радостные улыбки растворяются, взгляды становятся серыми и бесчувственными. Ему казалось, что мрак в его душе перекидывается на них, подобно болезни.

Тропа, ведущая к святилищу на вершине горы, была узкой и каменистой. Айрэн шёл медленно, бесцельно переставляя ноги. Он не чувствовал ни холода, ни усталости, ни угрызений совести. Внутри него царила пустота, бездонная и враждебная, словно зияющая пропасть.

Впереди показался тёмный силуэт, закутанный в пурпурный плащ. Голос Бездны стоял на краю тропы, как будто давно ожидал встречи с ним.

— Приветствую, Айрэн, — прогрохотал чародей на своём непонятном языке. — Что у тебя в мешке? — поинтересовался он, разглядывая груз висящий у него на плече.

Айрэн поднял на него взгляд. И вдруг, словно невидимая пелена спала с его глаз, он понял, что слышит не просто набор звуков, а слова. Ясные, чёткие, полные смысла слова.

— Что ты сейчас сказал? — удивлённо проговорил он, поставив тяжёлый мешок на землю.

— Я спросил, что ты с собой несёшь, — медленно повторил колдун, указав пальцем на его окровавленную ношу.

— Мясо ягнёнка, сам только что заколол, — отозвался мужчина. — Скажи лучше, как я с тобой разговариваю? Это же не возможно!

— Не многие способны понять тёмное наречие, — пояснил он, скрестив на груди руки. — Должно быть ты совершил деяние настолько ужасное и непростительное, что свет в твоём сердце навечно померк.

— Пытаешься меня запугать? — вопросительно приподнял бровь Айрэн.

— Если бы я хотел, то сделал это иначе. Иди в храм, ритуал вот-вот начнётся. Слуга и Бледный Ангел ждут тебя, они хотят чтобы ты присутствовал в этот судьбоносный час.

— Сейчас буду, — кивнул Айрэн.

Он закинул протекающий мешок на плечо и продолжил путь на вершину. Голос Бездны сопроводил его изучающим взглядом, с интересом наблюдая за тем, как Айрэн сворачивает с тропы и направляется к обрыву. Не придав этому особого значения, колдун поспешил наверх.

"Осталось ли во мне нечто хорошее? Ну хоть что-нибудь?” — размышлял он над словами чернокнижника. — “А, неважно. Скоро всё это завершится, и тогда я смогу облегчённо вздохнуть".

Айрэн подошёл к краю обрыва и остановился. Ветер здесь казался сильнее, он обдувал лицо, принося с собой горький запах сухой травы и пыли. Внизу, в глубоком ущелье, каркали вороны, кружа над невидимыми глазу останками животных.

Он посмотрел на мешок, который всё ещё держал в руках. Кровь продолжала просачиваться сквозь грубую ткань, оставляя на камнях тёмные пятна.

— Прощай, Лунотень, — тихо проговорил он. — Теперь мы с тобой точно никогда больше не увидимся.

В этих словах не было ни жалости, ни сожаления, ни боли. Только холодное равнодушие. Он заглянул внутрь мешка, любуясь останками эльфийки. Даже в таком плачевном состоянии она казалась ему прекрасной. Но теперь она стала ненужной вещью — мусором, от которого следовало избавиться.

Айрэн размахнулся и швырнул мешок в пропасть. Он долго следил, как тот летит вниз, кувыркаясь в воздухе, пока окончательно не скрылся из виду.

Затем он развернулся и побежал в сторону святилища, не обращая внимания на колючие кусты, царапающие его лицо. Ему требовалось спешить, чтобы не опоздать к началу торжественного обряда.

Храм, в который он попал, был одним из древнейших святилищ Лунного Бога — местом, где когда-то рождались и умирали звёзды. Именно здесь, сто лет назад, Бледный Ангел хотела провести первый ритуал, но тогда ей помешали. Теперь этого не повторится.