Она называет себя сумасшедшей. Нашла выход из своего одиночества. Кормит бездомных собак и кошек. Говорит, что вся пенсия уходит на них, на себя не остается. Показывает на свой старый, местами в затяжках свитер. Чувствует безысходность. Столько бездомных собак и кошек вокруг, никого не может бросить. Они как — будто находят ее сами, их становится только больше.

Смотря на нее, я чувствую тепло там, где бьется мое сердце. Как часто добрые люди оказываются в западне у самих себя. Я бы хотела сказать ей, что все эти бездомные животные вокруг, которых она кормит и о которых заботится, это ее сила. Сила, которая помогает ей продолжать жить. Порой, чтобы остаться на плаву, нам нужно зацепиться хоть за что-то в этой жизни. Она смогла зацепиться за помощь тем, с кем жизнь оказалась слишком несправедливой и жестокой. Ей удалось победить боль горькой утраты, благодаря тому, что она до сих пор чувствует себя нужной и важной, пусть даже обездоленным и голодным животным. Порой этого бывает достаточно.

Я протягиваю к ней свои руки, она тут же откликается, протягивая в ответ свои. Глажу руки женщины с большим сердцем и не самой простой судьбой, умеющей также легко, как и мне, протягивать руки помощи тем, кто в ней непомерно сильно нуждается.

Я уверена в том, что несмотря на все тяготы, которые ей приходится переносить, она не сможет по-другому. А главное, и не надо. Бороться с жизнью бесполезное занятие. Не знаю выбираем ли мы сами свои дороги, или нас кто-то подталкивает сверху. Но я точно знаю, что свою дорогу она нашла.

Просыпаюсь, не понимая где я. Полумрак и тишина вокруг. Постепенно комната становится четкой, вспоминаю, что снова уснула перед телевизором. Кто-то из родителей закутал меня в одеяло и оставил спать, не тревожа мой сон.

Если бы можно было не видеть этих снов. Зачем они мне? Вот уже почти год я вижу незнакомых мне людей, кто они и что они делают в моих снах? Найти бы волшебную лампу с джином и попросить у него исполнения всего лишь одного желания — не видеть больше таких снов. Не хочу, устала.

Наступит время и то, что тебя

тревожит обретет новые смыслы

Сегодня воскресенье, до школы еще целый свободный день, который я хочу провести с бабушкой. Еще вчера я договорилась с родителями, что пойду к ней утром. Дома совсем никого нет, папа на работе в первую смену, мама с сестрой ушли куда-то с самого утра. У двери, раскинув лапы и уткнувшись в порог носом спит наш кокер спаниель. Она совсем не слышит, как я хожу по дому. Только, когда я поворачиваю замок двери, она быстро вскакивает и непонимающе смотрит на меня. Глажу ее длинные уши, целую в нос и выхожу из дома. Идти всего сорок минут, но это довольно далеко для маленького города.

Солнышко уже теплеет и начинает рисовать на моем носу веснушки. Снег переливается в его лучах. Совсем скоро солнечные лучи превратят его в ручьи, а пока он радует меня своим сказочным блеском. Вот уже виднеется дом бабушки. Он ярким желтым пятном стоит посреди заснеженной улицы.

Я ловлю себя на мысли, что сильно хочу в лето, там, где солнце не выдается порциями, а снег сменяют желтые поля одуванчиков.

— Еще немного осталось, Аленушка. — Говорит бабушка, разматывая длинный шарф на моей шее. — Холод всегда проходит, как и мрачные полосы в жизни.

— Бабуль, а что такое мрачные полосы?

— Это жизнь, которая тоже случается с нами. То, чего мы стараемся избежать или не ждем. Но жизнь порой так же как и зима, диктует свои правила, заставляет подчиниться.

— А спрятаться от таких мрачных полос совсем нельзя?

— Спрятаться от жизни еще никому не удавалось. А вот прожить мрачные полосы вполне реально, помогают люди. Мы не замерзаем от холода, благодаря теплу дома, мы остаемся живыми для жизни благодаря людям.

— Кажется, понимаю. — Отвечаю я, забираясь с ногами на старый, покрытый покрывалом в крупный орнамент диван.

— Бабуль, а кто тебе помогает оставаться живой для жизни?

— Вы, родная. Пока человек находит смысл в жизни даже в самые сумрачные времена, он сможет остаться живым.

— А смыслом могут стать совсем не люди?

— Смыслом может стать все к чему тянется душа человека.

— Знаешь, бабуль, сегодня мне снился один из тех странных снов. Своими словами ты как будто говоришь о нем.

— Цени то, о чем тебе хотят рассказать твои сны.

— Я не хочу их видеть, и я не всегда понимаю их.

— Бог по-разному разговаривает с нами, с тобой через твои сны. Поблагодари его за это.

— Я бы хотела, чтобы он выбрал другой язык. Слишком грустные и серые мои сны.

— Девочка моя, Богу виднее на каком языке с нами разговаривать. Что-то важное и бесценное он рассказывает тебе. Слушай.

— Хорошо, бабуль. У тебя осталось малиновое варенье?

— Конечно, берегу для тебя баночку.

— Попьем чай?

— Да, родная. Отвлечемся от мыслей, которые тебя тревожат. Порой ответы быстрее получаешь, когда их не ждешь. Наступит время и то, что тебя тревожит обретет новые смыслы. Пойду ставить чайник, а ты прыгай в подполье за вареньем. Пол литровая банка слева твоя. В ней вкус лета.

Если что-то не можешь изменить,

остается это принять

В последние дни календарной зимы с особым трепетом ждешь весны. Кажется, перевернув лист календаря на первое марта, многое поменяется. И замерзшее и уставшее сердце снова обретет надежду на то, что с весной случится лучшее. То, чего еще никогда не было, но о чем сильно мечтается. Только у зимы, как правило, свои планы, с которыми приходится считаться. Вот и в этот холодный март только солнце упрямо напоминает о том, что вот-вот и белые краски зимы поменяются на яркие.

Я жду терпеливо. Если что-то не можешь изменить, остается это принять.

Иду в магазин за хлебом. На мне все еще теплая кроличья шапка и шубка леопардового окраса. На руках теплые варежки. Представляю, как на месте большого белого сугроба скоро будет расти зеленая трава. Наверно, от того, что я так люблю зеленую листву, мой любимый цвет зеленый. Не смотря на холод, с крыш домов капают сосульки. Останавливаюсь около одного из домов, внимательно рассматриваю ледяных красавиц. Искрятся на солнце, медленно превращаясь в прозрачные капли воды. Радуюсь, что весна совсем близко. Весна никогда не вступает в борьбу с зимой, будучи полностью уверенной в себе. Рано или чуть позднее зима сдастся, а значит ей нет смысла тратить свои силы на борьбу. Весна не тороплива, медленно подтапливая лед, осматривает свои будущие владения.

Совсем забыла о том, что мама просила принести хлеба. Ускоряю шаг, подхожу к старому зданию из красного кирпича, на котором висит новая вывеска «Продукты». Думаю о том, что они совсем не подходят друг другу. Так, наверно, и в жизни, старое обязательно должно уйти, чтобы не омрачать новое.

За прилавком стоит тучная женщина с ярко накрашенными губами. Грубым голосом она спрашивает:

— Что тебе, девочка?

— Батон и буханку. — У меня не выходит произнести эти слова громко, получается почти шепотом.

— Что? Громче говори.

Громче не получается. Мне хочется убежать из этого места, где на меня смотрят злым взглядом. Я снова так стесняюсь себя и так напугана незнакомой женщиной за прилавком, что мой голос едва управляется мной. Я будто лишаюсь его. Одновременно мне непомерно стыдно. Стыдно за то, что я не могу быть такой как все. Смело и громко говорить всегда и везде.

— Мне батон и буханку. — На этот раз получилось чуть громче.

Она окинула меня еще более злым взглядом, взяла деньги и дала хлеб. Я взяла его в руки и выскочила из старого магазина с новой вывеской. Лишь бы никогда сюда больше не возвращаться.

— Что как долго? — В дверях меня встречает растерянная мама. Я уже начала переживать. До магазина идти пятнадцать минут, а тебя уже час нет.

— Я медленно шла, мам. На улице капель.

— Понятно. Опять рассматривала все вокруг.

— Да.

— Странная ты у меня. Пойдем налью чай, будешь греться.