И боль может быть сладкой

Мы едем на папином мотоцикле, к нему пристегнута тележка, в которой я так уютно сегодня расположилась. Мама накрыла меня старым клетчатым пледом. В глаза светит яркое солнце, оно уже не такое ласковое и приветливое, как было утром. Прячусь от него под пледом и медленно проваливаюсь в сон.

Ее длинные русые волосы спадают с плеч, глаза красивые, но выдают бескрайнюю печаль. На ней толстовка оверсайз и широкие брюки. Она красива, но, кажется, сама никогда так не думала. Хочет спрятать всю себя в этой большой бесформенной одежде. На ногтях красивый маникюр, обручальное кольцо, которое она все время крутит на пальце.

Она не первый раз здесь и, наверно, не последний. В очередной раз не знает, как вернуть мужа, который опять нашел любовь на стороне. Она говорит, что не любит, и даже ненавидит его, но у них трое детей, а красивая картинка семьи не может быть разрушена. Мысль об этом для нее невыносима.

Я же думаю о том, почему она не видит на сколько разрушительна ее ненависть к мужу и его нелюбовь. За множеством оправданий стоит большой стыд. Стыд не перед собой, а перед своими знакомыми, друзьями и теми, кто ее знает. Ей стыдно и страшно разрушить ту нереальную, но такую притягательную картинку счастливой семьи, которую она рисует вот уже долгие годы. Но за то, что она позволила себя предавать тому, кто должен беречь и заботиться, ей не стыдно. Я смотрю на нее и думаю, что именно так выглядит нелюбовь. Страшная огромная дыра в сердце не заполнена главным — безусловной чистой любовью к себе. Она давно примерила на себе роль жертвы и, кажется, она пришлась ей по вкусу. Она спрашивает меня, где взять терпения и дальше жить со своим мужем. У меня нет ответа на этот вопрос. Наверно, когда мы просим не того, что действительно исцелило бы нас, нам не дадут ничего, кроме боли. Но если это все, что ты видел за свою жизнь, то и боль может быть сладкой.

Я не желаю ей терпения, я желаю ей быть смелой. Порой от новой жизни нас отделяет всего один шаг, и этот шаг называется смелость. Те, кто однажды решился его сделать становятся богатыми, остальные прозябают в нищете, прося милостыню у жизни. Но тем, кто не любит себя и боится, жизнь подает гроши. Звонок на мобильный телефон, она резко встает и исчезает в дверном проеме. Она еще вернется, пока не полюбит себя.

Что — то щекочет мне нос. Хочу убрать это нечто, но руки не слушаются меня, они будто не принадлежат мне. Слышу знакомый голос:

— Просыпайся, соня.

Чей это голос? В голове путаются мысли, как вдруг невидимая сила вытаскивает меня из моей серой комнаты на яркий свет. Открываю глаза, до сих не понимая, что происходит. Понимание медленно возвращается ко мне. Я на руках у папы, рядом идет мама, улыбается. В ее руках бидоны с малиной.

Наконец-то я дома.

Чужие роли рано или поздно

сменяются своими

— Яблок много попадало, пойдем, доченька, собирать. — Бабушка собирает свои белого цвета волосы в пучок. Черные шпильки держит во рту — так удобнее. Берет одну за одной. Когда волосы убраны, надевает белую косынку, усыпанную мелкими желтыми ромашками. На ней колготки телесного цвета, платье на пуговицах ниже колена. На ноги надевает галоши.

— Жду тебя в огороде. Поторопись, а то днем жарко станет. Тяжело будет на солнцепеке.

Остаюсь в прохладном доме одна. Старый каменный дом находится в тени большой березы. Солнце пробивается в окна только ранним утром. Днем дом становится спасением от жары. В тишине слышно, как ходят настенные часы. В старом трельяже с зеркалом вижу сломанный виниловый проигрыватель. На нем много пластинок. Беру пластинки, протираю от пыли. На них незнакомые мне лица и имена. Достаю черный диск одной из пластинок. Трудно поверить, что в ней берегутся звуки музыки, наверно, очень красивой. Бабушке жалко выбросить изломанный проигрыватель. Говорит это память, подарок коллег на работе. Твердо решаю, что, когда вырасту обязательно отремонтирую его. Дам ему и музыке, которая наверняка желает быть услышанной вторую жизнь.

А пока собираю волосы в хвост и выхожу во двор. Бабушкин пес по кличке Руслан внимательно следит за осой, которая кружится вокруг него, временами садясь на миску с едой в поисках чего-нибудь вкусненького. Тереблю его за уши, он недовольно отворачивает морду. У бабушки собрано почти целое ведро. Такие яблоки она называет падалью. Год выдался яблочным и большую ветвистую яблоню всю усыпало плодами. Яблоки ранние, чуть кисловатые.

Едва увидев меня, бабушка говорит своим ласковым голосом:

— Те, что получше нарежем с тобой кусочками и высушим. Компот зимой будем варить, вспоминать о лете. А те, что похуже, отдадим соседям, скормят скоту. Ну, что стоишь? Давай помогай, доченька.

Беру ведро и начинаю сбор обрушившегося на нас урожая. Солнце еще не обжигает, от него не хочешь скрыться. Наслаждаешься его теплом. Хочу каждый момент лета спрятать у себя в сердце. Чтобы зимой, когда за окном все бело и холодно, отогреть себя в воспоминаниях о летнем солнце, аромате яблок и запахе травы.

Нахожу самое красивое яблоко, несколько раз старательно вытираю его об одежду. Откусываю кусочек, морщусь — кислятина. Сразу бросаю в ведро.

— Не понравилось яблочко?

— Бабуль, почему случается, что на вид яблоко такое красивое и сочное, что уверен, что оно самое вкусное из всех, а оно оказывается совсем не таким? Чувство, что оно обмануло тебя своей красотой.

— Аленушка, так и с людьми часто бывает. Не смотри, что снаружи, сперва узнай, что внутри. Не спеши очаровываться ни яблоками, ни людьми. Разочарование неприятное чувство.

— А как же быть тогда, бабуль?

— Не решай раньше времени, что или кто перед тобой. Не наделяй ни яблоко, ни человека теми качествами, которых у них может и не быть. В конечном итоге, никто не должен соответствовать твоим ожиданиям. Яблоко такое, какое оно есть, человек тоже.

— Получается, не всегда внешнее соответствует внутреннему?

— Не всегда, деточка. Было бы намного проще жить, если бы внутренняя красота соответствовала внешней и наоборот.

— Вот посмотри, это яблоко совсем некрасиво, но внутри оно сладкое как мёд. Попробуй!

Я протягиваю руку и беру чуть потресканное, с темными пятнами яблоко. Тщательно выбираю место, где можно его откусить. Сладко.

— Не все, что блестит золото, родная. Жизнь учит нас отличать добро от зла, красоту от уродства.

— Но ведь ее порой не видно, как с этим яблоком.

— Учись, деточка, отличать одно от другого сама. Мы часто судим по одежке, а судить нужно даже не по уму, а по душе. Вот она является драгоценностью. Многие научились прятать свои пустые изуродованные души под красотой внешней. Но поверь, это все лишь иллюзия. Душу нельзя спрятать, как ни старайся, а чужие роли рано или поздно сменяются своими.

— Но ведь бывает и так, что красота внутри соответствует тому, что мы видим снаружи?

— Безусловна, родная. Правда, так бывает намного реже.

— А как же сказка про гадкого утенка?

— Это совсем другая история, родная.

— Бабуль, а я красивая?

Бабушка смотрим на меня своими добрыми, голубыми, цвета неба глазами. Ее ладонь с чуть грубоватой кожей касается моей щеки, гладит ее.

— По-настоящему, девочка моя. Главное, не потеряй себя и свет твоей души. Он приведет к тебе твоих людей и события. Подобное притягивается подобным, не забывай об этом.

Бабушка снова о чем-то задумалась, потом, будто очнувшись, продолжает:

— Вот и собрали весь урожай на сегодня. Пойдем отнесем яблоки в дом, вечером будем их чистить и резать. А это ведро отнесу тете Шуре, накормит скотину.

Мы берем ведра в обе руки и несем их в сторону дома. Я расцветаю рядом с бабушкой, по-настоящему красивой. Отнеся яблоки, бабушка вытирает руки о подол своего платья, я бегу, приплясывая рядом, с несколькими пирожками в руках — подарок тети Шуры за ведро яблок, как говорит бабушка, некондиционных. На ногах коричневые кожаные сандалии.