Итак мы стали спускаться на следующий уровень, тоннель постепенно уходил все ниже и ниже и путь до Природных запасников, нам предстоял многокилометровый. Как только мы выехали из Культурных залежей, за нашей спиной опустились двое шлюзовых ворот, где-то трехметровой толщины, причем со стороны тоннеля, на воротах виднелись следы попыток проникновения, но явно старые, что несколько успокаивало. Но несколько костяков и ржавые железки валяющиеся то тут то там, привнесли некоторую тревогу. Тоннель был замусорен обломками, которые видимо не были убраны после проходки и посему мы не могли развивать большую скорость. На карте я отметил технический пост, где мы решили заночевать, но пост был разгромлен, кладовые вычищены, в оборудование разбито и тут судя по всему некогда шел бой. Мы завели велосипеды в отсек, я поставил на входе сигналки и подумав поставил в тоннеле несколько лазерных растяжек из арсенала Караулки. Как говорил старый будённовец дедушка Готя*… «Осторожного коня и зверь не берет».

Поужинав снедью из своих запасов (моей подруге очень понравились советские крабовые консервы и наша старая добрая армейская тушёнка с кашами). А после пробуждения, откушав галет с красной икрой, под кофий в саморазогревающихся банках, мы продолжили путь.

Вид тоннеля говорил о незавершённости работ. Тоннели были чисто второстепенными техническими коммуникациями ибо все местные коммуникации упирались в неработающие ныне порталы. Несколько раз нам попадались по пути отнорки, в которых торчали ржавые громады горных проходческих комбайнов. Мы не удержались и каждый раз останавливались что бы посмотреть на эти брутальные порождения технических цивилизаций.

Следующий технический пост был цел и невредим и мы решили дать себе полноценный отдых. Бронезаслонка дисциплинированно отъехала в сторону признав меня как Коменданта, Мей выскользнув из скафандра юркнула в душевую кабину, а я занялся нашим транспортом и внешней охраной.

После толи обеда, толи ужина и отдыха в настоящей постели (не без секса естественно), Мей влезла в компьютер поста и нашла там частное видео, кого то из минувших сотрудников. На кадрах были сцены отдыха, на берегу небольшого озера, окружённого цветущим садом. Учитывая мерцающий ярким светом купол венчающий все это, данная «зона отдыха» была где-то на Станции и Мей сразу же туда захотелось. Я вошел в свой информаторий и выяснил, что это место находилось рядом с уровнем куда мы направлялись.

Персонал станции напоминал эльфов. И мужчины и женщины были стройными и имели слегка заостренные уши. Но вот легендарной красоты эльфов, тут не наблюдалось. Компания отдыхающих явно относилась руководству Станции и снимающий их персонаж, судя по всему скрывался в зеленке. Компания не стесняла себя одеждой и пребывала в достаточно свободных отношениях, буквально переходящих в свальный грех. Так что возможно заснятый материал, был не только плодом работы вуайериста, но и неким компроматом.

А наш путь лежал на «Природный уровень».

*Рассказ о дедушке Готе в следующей главе.

Глава 16

Спирт, как орудие судьбы

По рассказам бабушки, мой внучатый дедушка Готя был в юности везучим раздолбаем, причем раздолбаем он был из принципа. Например, ему повезло с именитым и знатным отцом, но вот матушка его была из горничных. И хотя он рос вместе с барскими детьми, но понимал, что карьера его ждет несколько иная, чем их, и посему он позволял себе, периодически валять дурака.

Когда Готя поступил в Санкт-Петербургский университет, то сразу же связался с социалистами, но ему там быстро стало скучно и он гораздо большее время, нежелиреволюции, уделял авантюрным романам. Он умудрился наставить рога одному из Великих Князей, и пусть не с женой, а с любовницей, но это было еще хуже, чем революционная деятельность. От жандармов его отец прикрыл, но от Великокняжеского гнева не получилось. Так что из университета он вылетел, но тут грянула Первая Мировая война. В офицерское училище его не взяли по здоровью, но Готя плюнул на эполеты и поступил в Императорскую армию вольноопределяющимся. По дороге на фронт, его временно причислили к комендатуре. На полустанке шерстили эшелон с продовольствием и медикаментами, где выискивали большую недостачу и фронтовая контрразведка, пользуясь своими чрезвычайными полномочиями, подчиняла себе всех, кто попадался под руку.

Вольнопер Готя, расставлял дополнительные караулы вдоль поезда, разведя дополнительных часовых по местам и отправив двух запасных проверить стрелку, он закурил и тут из одного из вагонов выпрыгнул казак, которому второй стал что то передавать ему из дверей, но увидев Готю, обалдело застыл у вагона, держа в обнимку четверть с медицинским спиртом. Но это было еще не все новости на эту минуту. Раздался цокот копыт и к их группе подскакал разъезд во главе со штабс-капитаном из контр-разведки.

— «Что тут происходит вольноопределяющийся»- грозно и высокомерно воспросил алгвазил и в голове у Готи, одномоментно определился маркер свой-чужой, тем более, что усатый урядник с георгиевским бантом, ехавший чуть сзади капитана, умоляюще посмотрел на Готю, подмигнул и слегка кивнул в сторону ближайшего кювета. Готя вспомнил этого урядника, когда они навещал в госпитале раненого однокашника, к есаулу лежавшему в той же палате земляки принесли гостинцы и Готю так же пригласили к застолью, и среди собутыльников был тот самый урядник. Семен его вроде звали.

Готя был парнем сообразительным и врубился в тему сразу. Вытянувшись он приступил к докладу:

— «Разрешите доложить господин капитан. В процессе патрулирования мною был обнаружены, в придорожном кювете, украденные из поезда медикаменты, и я привлек казаков, для возвращения наиболее ценных медикаментов в вагон»-.

Урядник подтвердил, что это его казаки, которых он на всякий случай послал вперед. В кювете обнаружили два мешка с медицинскими халатами и полотенцами. Готя получил благодарность и унтера с казаками в помощь.

Когда контр-разведчик уехал, унтер вытянул неудачливых экспроприаторов нагайкой поперек спины, приказал им заняться возвращением неправедно нажитого и подойдя к Готе сказал: «Спасибо барич, уважил. Я теперь твой должник, а то бы к стенке прислонили бы дураков. По гроб жизни буду помнить».

Война шла своим чередом, а потом подоспела революция, а затем и еще одна. И в этой кроваво-стальной заварухе, свежеиспеченного прапорщика военного времени, закрутило, завертело и выбросило прямо к расстрельной стенке. А не надо было светить на толкучке золотой медальон французского литературного общества с портретом Дюма (Отца), вкупе с империалом. Торговец зажав монету в потной руке, заорал патрулю, лови контру товарищи, у него шпиенский знак.

Стена железнодорожного пакгауза, очень удачно была рядом. И уже клацали затворы то ли красногвардейцев, то ли просто дезертиров, как зычный, голос, предваряемый очередью Льюиса, перекрыл базарный шум: «Эт-то что тут происходит. Прекратить. Командира ко мне».

После непродолжительной разборки, к стенке отправился торговец и его свояк командир патруля. А усатый кавалерист со смутно знакомым лицом сказал: «Ну здравствуй что ли старый знакомец».

Бывший унтер стал большим командиром у Красных, и сходу предложил Готе идти к нему в штаб по хозяйству. Ты парень грамотный, а таких у меня мало, мои хлопцы больше шакой махать приучены, так что принимай тыл и вот тебе маузер, это у нас вместо полковничьих погон.

И закрутилась Гражданская война, и мотало по разным фронтам Конную армию, а вместе с ней везде был, неизменный Начтыла комбриг Георгий Глебов.