— На тысячу рублей, ваша милость. И это не все траты. Нужно переговорить с пилотом и инспектором рейса. Они-то могут согласиться, но… — он неопределенно развел руками.
— Мне бы не хотелось ставить их в известность. При чем это важно. Пусть для экипажа это станет сюрпризом, — видя, как от ее слов поморщилось его лицо, Элизабет тут же добавила: — Вы подумайте, Иосиф Семенович: виноватых в этой ситуации как бы нет никого, кроме меня. Вы знать не знаете о том, что я осталась на вимане или вовсе не знаете о моем существовании. То есть с вас как бы нет спроса. Инспектору рейса, экипажу виманы так же об этом ничего неизвестно. Виновата лишь я и отчасти, подкупленные мной грузчики. Они без вашего ведома посмели…
— А вы, госпожа Фаллачи, хитренькая и, без сомнений, большая умница. Только вопрос, — он выпустил струйку густого дыма в сторону окна, — а как там в Риме, не подумали? Там груз виманы будут досконально проверять, как и ее экипаж, и пассажиров.
— Вот за это можете не беспокоиться вообще. В Риме я решу дела легко, по-римски, — Элизабет улыбнулась, излучая божественную уверенность, и нажала боковую пластину эйхоса. На экранчике появилось две новых строки: сообщение от капитана Картера и от какого-то неизвестного номера. Сообщения от неизвестных номеров Элизабет всегда удаляла, не прослушивая. А вот Картер… ей стало любопытно, что скажет человек, которому она сегодня причинила столько боли.
— Полторы тысячи, сударыня, — после недолгих раздумий, решил Иосиф Семенович. — И двести рублей грузчикам. Если устраивает, пойду прямо сейчас обмозгую с Тихоном, как лучше это все для вас устроить.
— И так, чтобы как можно меньше людей знало об этом и еще меньше меня видело, — отложив эйхос, баронесса достала две пятисотки и начала отсчитывать сторублевки. — Вот ваши деньги. Дам их сразу, как вы решите мой вопрос. Могу дать задаток, — она помахала купюрами и сунула их в карман куртки.
— Хорошо, ваша милость. Задаток пока не надо. Посидите минут десять-пятнадцать здесь. С Тихоном решу и приду. Могу распорядиться насчет кофе. Или чего-то покрепче предложить? — держа дымящую сигару, Иосиф Семенович встал.
— Кофе, — сказал мисс Милтон. — Если у вас действительно он столь хорош, — она снова взяла эйхос, и хотела было удалить сообщение от неизвестного, как вдруг ее «демон» шепнул: «Обязательно прослушай!».
Элизабет снова подчинилась ему, включила прослушку, едва Иосиф Семенович вышел за дверь. Включила и вздрогнула — она услышала взволнованный голос Алекса.
Глава 24
Сквозь зубы чудовища
— Ольга Борисовна! — позвал я, повернувшись к проходу, что привел нас сюда. — Можно выйти на свет. Да, кстати, там небольшое препятствие, — в этом я соврал — препятствие было большим. А именно последним убитым аллигатором, огромное тело которого загораживало проход. — Можете пройти прямо по нему — он уже не будет возражать.
— Александр Петрович! — отозвалась созвучно мне княгиня. — Мои ножки не для того, чтобы топтаться по чудовищам. К тому же я его боюсь. Прошу вынести меня на руках.
Вот чертовка! Нет, это не было капризом Ковалевской, из тех, которых я натерпелся в прошлом, когда над этим телом властвовал прежний Елецкий. Сейчас сказанной ей было игрой. Довольно приятной и даже уместной. Потому, что Ольга, вопреки нашему опасному положению, поднимала дух, заряжала позитивной энергией. Хотя мне, как Астерию, такая подпитка не требовалась, все равно я был благодарен княгине за то, что она, вопреки всем испытаниям, вела себя более, чем достойно.
На руках, так на руках.
Я вернулся за Ковалевской, подхватил ее с полной бесцеремонностью и понес из темноты на свет. Хотя прошлый раз я пробирался в пещеру между телом крокодила и стеной, повторить тот путь, держа на руках мою невесту, было сложнее — тогда бы мне пришлось идти боком. Последний участок пути я одолел по спине рептилии. Тело аллигатора казалось еще живым, упругая плоть шевелилась при каждом шаге. В конце я едва удержал равновесие.
— Осторожней! Не урони меня, Елецкий! — шутливо возмутилась княгиня.
— Дальше ножками, — я опустил ее на плиты, устилавшие часть пещеры со стороны галереи. — К озеру близко не подходи.
— Там может быть еще крокодил? — Ольга насторожилась, глядя на черную воду, в которой отражался свет факелов и крупных туэрлиновых кристаллов.
— Вряд ли. Я проверял, но на всякий случай, лучше не рисковать, — перед тем, как позвать Ольгу, я выходил на тонкий план и обследовал это озерко и проход, уводящий из галереи — опасностей не обнаружил. Однако это озеро под стеной пещеры уходило куда-то очень далеко — туда не доставала моя сфера внимания. — Оль, здесь стоять долго смысла нет и это может стать опасным, если вернуться ацтеки. Наверняка, кто-то остался в живых и смог уйти. Теперь о самом неприятном: пока все это, — я обвел рукой просторный пещерный зал, — увы, видится мне как тупик. Единственный выход — это верхом, через галерею. Только у меня пока нет ясного представления, как туда забраться. Можно что-то попробовать придумать с этой лестницей, — я указал на останки веревочной лестницы, сгоревшей более чем на треть. Она валялась среди обломков балюстрады.
Ольга глянула туда и поморщилась, увидев обезображенный труп жреца, еще дальше оторванную человеческую ногу.
— Как же здесь мерзко! — произнесла она, отведя взгляд к каменному балкону. — Так воняет, мне тошнит. Не порадовал ты меня, Елецкий. Вместо восхождения к свету привел в какой-то вонючий тупик. Ведь я говорила, нужно идти в другой проход. Теперь что делать?
— Есть вариант, но он мне не очень нравится. Иди сюда, — взяв княгиню за руку, я отвел ее под галерею: если кто-то неожиданно появится наверху, то они нас не смогут увидеть. — В общем, можно связать из остатков лестницы веревку.
— Гениально! И ты подпрыгнешь, чтобы ее там закрепить, — Ольга подняла взгляд к нависающими над нами скальному балкону. — Или подбросишь меня. Да?
— Нет, есть более реальный вариант: астральные сущности. Они здесь во множестве, но, чтобы найти подходящую сущность, поймать ее и заставить сделать то, что нам требуется, может уйти много времени. При чем, это лотерея. Даже не знаю, сколько мы можем просидеть здесь, — пояснил я, понимая недостатки своего плана. Он был пока единственным из способных реально сработать. Но размышляя далее, я понимал, что этот план вовсе не так хорош: если мы заберемся наверх, то неизвестно, куда мы попадем из галереи. Вполне возможно, что в руки воинов Теотекаиль, хорошо подготовившихся и ждущих нас с особым нетерпением.
— Ты все хорошо здесь посмотрел? — Ковалевская вглядывалась в полумрак, где возвышалась жутковатая морда идола ацтеков.
— Не так чтобы слишком хорошо, но пещеру обошел, — я тоже смотрел в сторону идола.
— Видишь, к нему ступеньки? Может быть, они ведут не только к изваянию, но и куда-то дальше, — предположила Ковалевская.
— Не думаю. Это изваяние — образ какого-то их бога, возможно Сипактли. Возле него жрецы приносят в жертвы людей и животных. Там ржавые цепи. Ими приковывают жертву и ждут, когда их бог пригласит к пиршеству аллигаторов. Потому как по их идиотскому мнению, душа бога находится в этих чудовищах.
— То есть ты, Елецкий, сегодня убил не только Яотла, но еще каких-то богов помельче? — усмехнулась Ольга, потом сказала: — Пошли посмотрим. Эта черная дыра в изваянии — пасть, она может куда-то вести.
— Вполне может быть! — я даже встрепенулся, удивляясь почему эта мысль не пришла мне раньше.
Из-под галереи я вышел первый, остановив Ольгу жестом, поднял голову, вглядываясь вверх, прислушиваясь. Не было слышно ничего, кроме редкого треска факелов и звука капель, падающих со сталактитов в озеро.
— Идем, — пригласил я и направился к изваянию.
