Я столкнулся с мистером Адлером днем на заправке, когда тот уже сполна рассчитался за бензин и отходил от кассы с полной корзинкой фастфуда. Несколько ненормативных фраз в мою сторону, и представление о нравственном облике папаши Сэмюэля сложилось окончательно. А также прибавилось уверенности в том, что все получится, как я и задумал. Но главное совсем другое: бумажник мистера Адлера благополучно перекочевал в мой карман, а чуть позже – в карман его сына. И что из этого вышло, станет ясно прямо сейчас.

Постою за деревом еще немного. Все-таки я должен убедиться, что приговор нового судьи будет приведен в исполнение.

По пути на работу отец Сэма забрасывал своего отпрыска в школу: останавливался у ворот буквально на секунду и, стоило мальчишке выпрыгнуть из пикапа и толкнуть дверь, тут же трогался с места. А ведь большинство родителей, собственнолично доставлявших своих детей, с умильным выражением на лицах наблюдали за тем, как их чадо приближалось к высоким дверям, исчезало за ними, предварительно помахав на прощание, и только тогда уезжали.

Дебилы! Хотелось подойти и плюнуть в эти благостные рожи, а потом нагнать милую деточку и наподдать под зад, чтобы он или она пролетела по коридору, пробороздила носом пол и жалобно заскулила, размазывая сопли.

Но, пожалуй, к лучшему, что у Сэма все происходило иначе. Едва отойдя от машины, можно было проследить, как отцовский пикап исчезал в перспективе улицы, и уже спокойненько отправиться не в идиотскую школу, а куда тебе захочется. На следующий день достаточно подсунуть учителю записку, якобы написанную родителями, – и нет проблем.

Вот и сегодня Сэм решил не ходить на занятия, а прогуляться. Чтобы не светиться и тем более не попасться кому-то из знакомых на глаза, Сэм обычно отправлялся в лес, который начинался всего-то в квартале от школы. Весной и осенью болтаться по нему было намного интересней, а точнее, комфортней – гораздо теплее, и можно сидеть прямо на земле. Да даже лежать!

Однажды, забравшись поглубже в заросли орешника, Сэм уснул, потому что полночи отец и мать выясняли отношения. Нет, не дрались, просто орали друг на друга. Сэму, в общем-то, было бы плевать – пусть хоть подерутся, главное, чтобы его не трогали! – если бы они не делали это настолько громко. Засунув голову под подушку и прижав ее к ушам, все равно не удавалось заснуть. Да и чрезмерная активность матери воспринималась как-то уж слишком непривычно.

Обычно она перемещалась по дому, словно зомби, никого и ничего не замечая и почти не разговаривая. Глаза полузакрыты, волосы растрепаны, лицо помято. Мать работала в пансионе для престарелых – самом обычном, не для богатеньких, и там вечно не хватало персонала. Поэтому она частенько вкалывала по две смены, а домой приходила, только чтобы отоспаться. Ей уже было не до уборки и не до готовки.

По этому поводу они и собачились с отцом время от времени. Выходили из себя, орали, отводили душу, а когда успокаивались, все возвращалось на свои места. И тут самым главным делом было не попасться им под руку в неподходящий момент. Но Сэм не дурак, чтобы глупо вляпываться. Он вообще не дурак.

Первостепенное желание Сэма – свалить отсюда, как только представится возможность. Например, пристроиться к бродячему цирку, который ежегодно приезжает в город на рождественскую ярмарку. Горящие факелы, низенькие узкие лавки, вибрирующие от грохота торжественной музыки, славный оркестр, знакомая арена и грандиозное представление – красный шатер всегда вызывал в мальчишке бурю эмоций! Правда, никаких особых способностей у Сэма не было: ни жонглировать, ни делать сальто, ни показывать фокусы, ни уж тем более ходить по проволоке он не умел. С животными и то не очень получалось. Откровенно, они его бесили. Взять хотя бы ту соседскую шавку! Вечно выскочит из-за угла и лает-лает. Как отец с матерью! Только дай волю, подойди поближе – вцепится, обглодает до кости, и к гадалке не ходи.

Вот бы Сэму научиться гадать!

Одно время мать таскалась к какой-то провидице. Отвалила кучу денег, желая выяснить, изменяет ли ей муж или нет. Лучше б родному сыну заплатила, он бы ей вывалил все как на духу: где, когда и с кем его папаша отирается. Да только Сэм не станет растрачивать способности на всяких истеричных теток. Куда разумнее покупать лотерейные билеты и срывать джек-поты.

Точно! Это намного лучше, чем цирк!

Сэм самодовольно хмыкнул и оглянулся. До этого он не обращал внимания на дорогу и окружение – просто шел, куда ноги несли. Заблудиться он не боялся: лесок совсем маленький и весь исчерчен тонкими линиями тропинок, на которых рано утром и в уик-энды легко встретить любителей пробежек, и в какую сторону ни двинешься, все равно рано или поздно выйдешь на шоссе. Да и вообще, с облетевшей на зиму листвой лес казался полупрозрачным и даже каким-то ненастоящим. Видно в нем далеко, захочешь – не потеряешься.

Посмотрев прямо перед собой, Сэм заметил яркое алое пятно. Даже не так – не заметил, а оно само бросилось в глаза. На одной из ветвей высокого кустарника сидел красный кардинал, вертел головой, беззаботно посвистывал, игнорируя незваного гостя. Будто специально выделывался. Или даже дразнил. Такой яркий, такой наглый!

Сэм не выдержал. Насупившись, поднял еловую шишку, которая так удачно подвернулась ему под ноги, со знанием дела подкинул, чтобы поймать в ладони, оценивая вес и примериваясь, и с вызовом посмотрел на птицу. Дура! Та ничего не поняла, по-прежнему беззаботно вертела головой, не воспользовалась щедро предоставленным ей временем. Значит, сама виновата.

Сэм прицелился и запустил шишку.

Черт! Промазал. Кардинал пронзительно чирикнул и вспорхнул с ветки, а Сэм сердито выдохнул, проводив его разочарованным взглядом.

Вот же тоска. Делать совершенно нечего, а придется болтаться тут еще полдня до окончания уроков. До дома пилить далеко, денег на рейсовый автобус нет, да еще начнут интересоваться, как вышло, что в такой час он раскатывает по городу. Большинство, конечно, не обратит внимания, но обязательно найдется кто-то въедливый, борец за порядок, и примется нудеть: «Мальчик, а ты почему тут один? Почему не в школе?»

Как же его все достали!

Утром Сэма отвозил отец, а назад он добирался на школьном автобусе. Вот ведь тоже, зоосад на колесах во главе с бабуином – толстой теткой-водителем, вечно буравящей Сэма полным недоверия взглядом! Но все равно она глупая курица, ведь ей не удалось доказать, что это именно он на прошлой неделе прилепил пережеванную жвачку на тощую косицу впереди сидящей пигалицы. А нефиг той было все время вертеться и визжать! У Сэма уже в ушах начало звенеть от издаваемых писков и в глазах рябить от нескончаемого мелькания ее крысиного хвостика.

Ну и сегодня, когда автобус остановился у начала нужной улицы, рядом с толпой встречающих родителей, Сэм полез вперед, старательно работая локтями, и опять какая-то мелкая плакса начала пищать и ябедничать. Но он, не обращая внимания на обезьяньи вопли водителя, проскочил в дверь, врезался в родительскую толпу, недовольно бормоча под нос, что он обо всех думает. И так еле протолкнулся, ловко увернувшись от руки чьей-то рассерженной мамаши, пытавшейся приструнить его, а тут еще один придурок – копался в скутере прямо на пути. Раскорячился чуть ли не на весь тротуар, а когда Сэм проходил мимо, попятился, налетел, едва не опрокинув, и сам чуть не навернулся. Да точно бы навернулся, если бы не ухватился за чужую куртку. Дебил!

Сэм психанул. Подходящие к случаю, но не слишком благозвучные слова вылетели сами.

– Извини, – растерянно пробормотал парнишка.

– Да засунь ты свои извинения… – прорычал Сэм.

Недотепа никак не отреагировал, только верхняя губа его криво вздернулась, и мимика напомнила Сэму какого-то зверька.

Точно, дебил. Даже выругаться в ответ не может, не то чтобы догнать и отвесить подзатыльника тому, кто младше и слабее его. Похоже, тот еще хлюпик!