«Не просрите, дорогие,

вашу родину мою».

Виталий Кальпиди

1.

Накрыли нас.

Крутая заваруха.

Разрывы. Пекло. Жизнь на волоске.

Молим Отца, Сына, Святого духа!

Лишь, смерть – труполюбивая старуха,

танцует на свинцовом сквозняке,

и пулемётный пульс строчит в виске…

Лишь мат на языке.

Крошат укропы

наши окопы изо всех стволов!

Стать бы кротом, лишь бы из этой gопы

не испражнится в лучший из миров…

Вновь, страх в груди рычит загнанным зверем,

и душу выгрызает, по чуть–чуть.

А мы лежим, надеемся и верим,

что не сегодня завершим свой путь.

Не сложно в неземные сгинуть дали,

навеки безутешно покидая

жуткий рубеж, коль плоть порвёт снаряд.

Ещё не ясно, где страшнее ад.

Погибну пусть, нелепо, за Отчизну,

потерей став банальной боевой…

С жужжаньем справят мухи трупу тризну.

А как друзья закончат этот бой?

2.

Зря транжирят в мирной жизни смысл её,

стремятся к счастью, путая пути…

Лежу в окопе, словно в гробу своём,

летят осколки – смерти конфетти.

Что было прежде, нынче – чепуха —

чехарда политиков,

курсов валют,

амбиций,

гламурных плясок,

прихотей греха.

Погибнуть можно.

Сдавать нельзя позиций.

Будем

утилизировать

врага!..

Жизнь на гражданке —

балаган страстей

в погоне за комфортом и достатком.

Здесь —

трупы и ранения друзей,

и не до балдежа в дурмане адском.

А мастерам заоблачной культуры,

знать, не дано, как крошат черепа

умнея в злобе боя пули–дуры,

как корчится без ног боец, хрипя…

«Фигня война» – в бравурном выраженье.

Кровавый бред – в действительности бой!

Безжалостно исполнится судьбой

реалий зверское предназначенье…

Пусть, нет в стране нехватки несогласных —

не всем по нраву власть и СВО,

поток смертей солдатских, не напрасных,

России сохраняет естество…

В бою несправедливы жизни нравы,

быть может,

совсем мне быть недолго…

Ведёт судьба смутным путём кровавым

во исполненье воинского долга…

3.

Ротный просил: «Не подведите братцы!

Там впереди, укрепрайон крутой,

и вам придется славно постебаться,

но, завладеть проклятой высотой!».

Прости нас командир, придётся ждать.

Разрывы валят, не дают подняться!

Чтоб дьвольскую мать! Как наступать?

Вновь раз за разом кассеты кроют нас.

Дрон вражий шакалит тварью мерзкой.

Мы проклинаем контрнаступ дерзкий.

Но надо выстоять, выполнить приказ!

Ни славы мне не надо, ни богатства.

Страстей любви сейчас не надо мне.

Пусть, выручает боевое братство,

спасёт везение в адском огне…

Сумеем раздолбать этих укропов,

кровью своей победу оплатив.

Тот прав, кто Родину не посрамил.

К чертям собачьим

братство всех народов!

Их родина – в бандеровском угаре,

в НАТОвском коварстве интересов.

Наша правда – в спасительном ударе,

в денацификации нацбесов!

Стебать–копать могилы до упада,

с несчастной их, и с нашей стороны!

Нас много гибнет.

Много нам не надо —

победой погасить пожар войны!

Накрыли вновь.

Крутая заваруха.

Душа звереет люто на войне.

Страх усмиряет сила злобы духа.

Разворотил

осколок

руку

мне…

(2023)

1.

Кому Аллах,

кому Иисус,

иной Бог,

иль кремень неверья,

облегчат непосильный груз

тащить

и усмирять сомненья…

На плечи мы взвалить смогли,

воинский долг преодоленья,

и тяготы родной земли,

отхода боль,

шквал наступленья…

Знать,

на измученном горбу,

влачить с родными расставанье,

злость,

месть,

ненависть к врагу,

и непосильность оправданья…

Плевать на каторжность,

дотащим!

Мутится разум,

душу рвёт…

Словам —

подобиям мертвящим,

не просто отразить

исход,

кровавость мук,

тяжесть забот…

В лексичных образах явлений,

спускаюсь в бездну тьмы значений.

Круговорот страшных событий,

стремится нас перемолоть…

Слова,

слова,

отобразите,

как смерть терзает

дух и плоть…

2.

Лишь полдень лучезарной негой,

объял скрывающий нас лес,

так лютый начался замес,

и мой собрат хрипит калекой…

Стоны,

жуткий зубовный скрежет,

ноги обрубок,

кровь вокруг…

Осколки беспощадно режут.

Злым зверем душу рвёт испуг…

Снова прилёт.

Мы, как на блюде.

Жрёт хладнокровной бездны пасть

гарнир из наших грешных судеб.

Свезло попасть бы в медсанчасть…

От жадной,

смертельной утробы,

не просто в бою ускользнуть.

Кромсают

укропы

окопы —

подохнуть,

и не продохнуть…

Взвыл контуженный —

уши в крови,

давится надсадной рвотой,

перебиты рёбра…

Живи!

Тебе повезло, «трёхсотый»!

Очередной прилёт.

В судорогах боец

корчась скребёт

бруствер твёрдый.

И никого не узнаёт,

потому что мёртвый…

Затих обстрел.

На паузе война.

Освобождаемся от страха.

Щурится солнечно весна.

Лес, нашим прахом перепахан.

Птицы щебечут беспечно,

в нектаре хмелеют шмели.

Застыли

тела хаотично —

навечно покой обрели…

Всласть

на кишках остатков трупа,

весёлых насекомых пир —

кровавые ошмётки друга

покинувшего грешный мир…

Фрагменты роковых мгновений

в калейдоскопе СВО —

жестокость мерзости значений

насильственное естество…

Вот, череп разносит укропу

звереющий мотострелок —

всё…

Не нужен безвиз в Европу.

Почто не помог святый Бог?

Он играл в войнушку, сорванцом,

побеждал отважно фрицев…

Бог прибрал,

как говорится.

Труп, нашпигованный свинцом,

печальный вечер милосердно

сумрачным саваном накрыл.

Лишь смерть

воистину бессмертна,

лишая жизнь остатка сил…

Привычно добили свои,

жутко израненного хохла.

Уши трупу крыса сожрала.

Всё равно душе в небытии…

Война подкармливает многих.

Инстинкты жизни не унять.

Смертельные смакует соки

всласть труположствующих рать…

Ползёт наугад

без глаз боец,

слезами кровавыми мрак

омывая.

Не знает слепец,

поджидает

украинский враг.

Перережет ловко глотку

презирая.

Сделает удачно фотку…