До сих пор мы рассуждали в основном об информации, пришедшей из будущего. А как же с прошлым? Абсолютно так же. Просто информацию, пришедшую непосредственно из прошлого, еще более сложно идентифицировать. На первый взгляд это кажется странным, ведь прошлое мы знаем гораздо лучше будущего, а следовательно, гораздо проще установить успешный факт «предсказания» прошлого. Но это лишь на первый взгляд.
Именно в силу того, что прошлое нам в той или иной степени известно, очень сложно выделить из общего объема информации именно ту, которая пришла к нам непосредственно из прошлого с волнами хронополя, отсеяв ту, что пришла к нам с общим естественным ходом времени. Интересующая нас информация маскируется нашими знаниями и воспоминаниями о прошлом, но она есть. Просто мы с легкостью относим ее на счет своей памяти, своих знаний или своей исключительной догадливости, дополненной ярким воображением.
В то время как у меня в голове складывалась все более и более стройная картина мира, пронизанного волнами хронополя, несущих информацию о его прошлом и будущем, мой молчаливый коллега смотрел на меня все более и более скептически.
Сомнения. Все может развалиться, как карточный домик, если признать то, что будущего, как и прошлого, не существует. Как не существует и самого времени. Время – это всего лишь умозрительная абстракция, выдуманная человеком категория, чтобы было удобнее оперировать формулами, описывающими изменяющийся материальный мир. Есть только то, что присутствует в нашем настоящем, плюс его свойство изменчивости, постоянного движения. Оно, наше настоящее, постоянно перетекает из одного состояния в другое. Внутри него существуют также постоянно изменяющиеся процессы. В нашей вселенной нет ничего, кроме нее самой в… (я хотел сказать «в текущий момент времени», но ведь времени нет!) текущем ее состоянии и заложенного в нее свойства постоянной изменчивости. Ее прошлое существует только в форме посылки, причины. Ее будущее существует только в виде тенденций, вероятностного вектора (направления) изменений.
Означает ли это, что хронополе тоже не существует? Так же как и в вопросе со временем – и да и нет. Мы всегда можем считать, что хронополе – это точно такая же абстракция, как и само время.
А мог ли человек признать реальное существование электромагнитного поля еще пару сотен лет назад? Для него оно стало реальностью только после того, как он научился его использовать в повседневной жизни. До этого оно тоже было не более чем абстракцией, описываемой уравнениями Максвелла.
Здесь в своих размышлениях о будущем и волнах хронополя я вновь натолкнулся на проблему, сначала показавшуюся мне неразрешимой. Будущее… Оно ведь неоднозначно, оно не предопределено, оно недетерминировано!
Если будущее недетерминировано, то из какого будущего приходят к нам волны хронополя? Я задумался… Моя теория хронополя, казавшаяся такой стройной, опять зашаталась и грозила вот-вот рухнуть.
Спокойно! Итак, еще раз… Будущее изменчиво. События могут развиваться в разных направлениях. Какое из них реализуется? Чем эти все возможные будущие отличаются друг от друга? А вот чем: вероятностью реализации!
И тут меня осенило!
Я подошел к Капитану Флинту. Он, как мне показалось, вопросительно наклонил голову и смотрел на меня.
– Коллега, – обратился я к нему, – вот вы спрашиваете: если будущее недетерминировано, разновариантно, то из какого будущего к нам приходят волны хронополя? Вот вам мой ответ: а из всех наших будущих! Просто интенсивность волн хронополя находится в прямой зависимости от вероятности того будущего, где находится их источник. Вероятность прошлого для нашего настоящего всегда стопроцентная (прошлое у нас одно), поэтому для сигналов из прошлого такой зависимости нет. Так что вышеозначенная проблема решается просто: надо всего лишь дополнить нашу теорию хронополя его вероятностной составляющей.
Капитан Флинт щелкнул клювом и сказал:
– Прэлэстно! Прэлэстно!
Введение в теорию хронополя вероятностной составляющей дополнило складывающуюся картину и несколько успокоило мои сомнения.
Чтобы как-то систематизировать все эти мои размышления, упорядочить и уложить их в строгие рамки научного труда, я сел за компьютер, и через несколько дней теория хронополя обрела законченную форму – передо мной лежала стопка листов А4 распечатанного реферата «Основы теории хронополя».
Где-то в глубине себя я вдруг ощутил успокоение: я наконец-то принял теорию хронополя окончательно. Я поверил в нее.
Но что дальше?
Глава 4
От теории к практике. Второй вещий сон. Неудачное посещение клиники.
Некоторые умеют верить просто так. Верить, и все! Мне же нужны хоть какие-то вразумительные объяснения. И вот когда объяснение найдено, получено либо представлено мне и после осмысления принято мной, дальше в своей вере я иду искренне, осознанно и уверенно.
– Позвольте, – справедливо мне возразят, – какая же это вера, если требует объяснений?
– Не нужно путать объяснения с доказательствами, – отвечу я. – Мне не нужны доказательства, мне просто надо понимать, что то, во что я собираюсь верить… как бы это правильнее сказать… достойно моей веры в смысле соответствия моим морально-этическим установкам и в смысле удовлетворения минимально необходимым критериям правдоподобия. Уж извините, но в полную чушь, бред или низость меня трудно заставить поверить.
Так произошло и с хроноволнами. Оставим пока в покое морально-этическую сторону проблемы хроноволн, тем более что она в этом смысле вполне нейтральна. А что же до правдоподобия, то я построил вполне правдоподобную теорию передачи информации сквозь время, способную объяснить возможность заглянуть в будущее. Этого мне хватило – я поверил в то, что это действительно возможно.
Но, опять же, что дальше?
Дайте мне любой сколь угодно невероятный факт, и я придумаю вам наукообразную теорию, объясняющую его. Но какое отношение она будет иметь к описанию реальной действительности? Любая теория гроша ломаного не стоит, если она не имеет выхода в практику.
«Практика – критерий истины». И пусть основоположники научного коммунизма давно уже не в чести, но это ни в малейшей степени не умаляет справедливость этого их высказывания. Однако практика не нужна была мне в качестве критерия истинности – в какой-то момент практическое подтверждение моей теории хроноволн меня уже не волновало (хм… невольный каламбур). Мне оно просто не требовалось – я верил! Я верил, что моя теория отражает объективную реальность: наш мир пронизан информацией из его будущего и из его прошлого.
Меня теперь интересовало только одно: как найти практический способ ее воспринимать, а в перспективе – научиться управлять этим восприятием.
Мне также было понятно, что по своему масштабу это работа целого института – исследования, исследования и еще раз исследования на высоком научном и организационном уровне. Увы, я со своей теорией и верой в нее был один, а времена одиночек в науке давно прошли. Серьезная наука – это коллективный труд. Удел одиночек – шарлатанство.
По роду своей деятельности я хоть и имел отношение к науке, однако работал в областях, далеких от проблем времени. Я не был в науке тяжеловесом – так, рядовой пахарь, пролетарий умственного труда, доросший до уровня старшего научного сотрудника, завлаба. Так что высунься я хоть чуть-чуть со своей теорией, серьезная научная братия меня просто не заметит, а если и заметит, то только как пример типичного шарлатанства. Все это я прекрасно понимал, поэтому и не дергался, а продолжал заниматься своей работой в одиночку.
Однако был момент, когда я совсем опустил руки – уж очень неподъемной казалась задача. Время умозрительного теоретизирования прошло, и теперь передо мной лежала полная неизвестность.