Нет, он не был готов! Ещё шаг, и он уже был не в коридоре тюрьмы. Яркий свет бил в глаза, запах прелой соломы сменился десятками запахов: рыбы, нечистот, пряностей, фруктов. Они с магом оказались посреди базарной площади. Это Марк разглядел после того, как глаза привыкли к яркому солнечному свету, сменившему полумрак камеры. Архимаг Синельди двинулся сквозь базар, и Марк последовал за ним. Кажущаяся легкость побега его не соблазняла, ведь он в другом мире, он не знает ни языка, ни правил этого мира, не имеет средств к существованию. Общаться мысленно, как это делают маги, он не умел. Значит, пока плывём по течению и учимся.
– А как к вам обращаться? – спросил Марк своего спутника.
– Мэтр или Повелитель, – не оборачиваясь, ответил Архимаг. Он быстро шагал сквозь толпу, толкаться среди многочисленных покупателей ему не приходилось. Люди сами расходились в стороны и зачастую кланялись.
– Мэтр, это понятно, а почему Повелитель? – удивился Марк, спеша вслед за оранжевой мантией Архимага.
– Это очень просто, я Повелитель империи Вьерд, один из Триединого духа… – Архимаг остановился, развернулся и приложил палец ко лбу Марка. Помолчи-ка пока.
Марк и рад был бы задать ещё несколько вопросов, но губы перестали слушаться, будто все мышцы вокруг рта парализовало. – Я расскажу тебе кое-что об этом мире. Это будет тебе полезно, а я подумаю вслух.
Архимаг задумался, почесал правой рукой мочку левого уха. Щёлкнул пальцами – с лёгким шипением рядом с рукой Архимага появилась тёмная круглая дыра размером с ладонь. Она словно поглощала солнечный свет. Синельди сунул руку в дыру и достал оттуда кольцо. Медное кольцо с небольшим кварцем. Через мгновение кольцо уже было на пальце Марка.
– Небольшая проверка. Если в конце нашего пути камень изменит цвет, то тебя ждёт нелёгкая судьба. Если останется прозрачным, то можешь расслабиться, – пояснил свой поступок Архимаг Синельди.
Что-что, а вот расслабиться или не думать об этом чёртовом камне у Марка не получалось. Архимаг же напротив, был расслаблен и неторопливо шёл дальше. Покинув площадь и свернув в каменную улочку, Синельди исчез. Марк поспешил вслед за ним, ещё шаг и он уже не на улочке. Дома, базар и каменные улочки исчезли, теперь он был на широкой грунтовой дороге. Дорога проходила свозь густой сосновый лес. Эти деревья показались Марку намного выше земных сородичей. От них исходил сильный маслянистый запах, который перебивал пот и смрад немытых тел. Чуть впереди показались несколько голых по пояс людей, они рыли канавы вдоль дороги. Марк заприметил одного из них. Тощий и жилистый мальчишка, из одежды на нём были только обрывки штанов и кожаный ошейник с цепью, на спине свежие рубцы от кнута. Один глаз парнишки был закрыт, второй смотрел сквозь путников.
– Это раб, в Вольных королевствах рабство разрешено. В Белом королевстве рабства давно нет, а Вольные королевства все ещё цепляются за прошлое. Надеются в один день возвыситься и создать свою империю, – ответил на немой вопрос Архимаг. – Тебе же повезло, ты попал к нам, иначе бы также махал кайлом на строительстве тракта.
Архимаг вдруг свернул с дороги и пошёл прямо к парнишке. Надсмотрщик только сейчас заметил путника, до этого его внимание было всецело поглощено рабами. Когда они ленились, он мотивировал их кнутом. Надсмотрщик хотел было что-то крикнуть Синельди, но разглядел оранжевую мантию и посох, остановился и поклонился. Синельди же подошёл вплотную к парню и коснулся его лба. Мальчишка перестал копать, вздрогнул и его левый глаз открылся. Без зрачка, полностью белый. Марку показалось, что из этого глаза кто-то за ним наблюдает, по спине заструился холодный пот. Он сделал шаг назад, и вот они снова в другом месте.
На этот раз была кухня. Огромная кухня. Всё её помещение было каменным, вдоль одной из стен стояли три печи, у которых суетились поварята. Несколько десятков столов, где резали мясо, шинковали овощи и занимались прочими кухонными делами повара. Поначалу Марку показалось, что здесь царит абсолютный хаос. Однако посреди этого движения в центре стоял просто огромный мужчина. Морщинистая лысая голова, мощные мускулистые предплечья в татуировках, кожаный фартук на голом торсе, скрывающий огромный живот. Вероятно, главный повар, подумал Марк, за рабочим шумом расслышав бас мужчины, раздающий указания. Марка кто-то усадил на стул в уголке, чтобы не мешал, в руки ему сунули миску с похлёбкой. В жиже плавала целая луковица и клёцки, от супа исходил приятный аромат мясного бульона. В животе заурчало, и он понял, что не ел уже больше двух суток. Аккуратно зачерпывая ложкой жижу, он с наслаждением ел самый вкусный суп в своей жизни. Вскоре живот заполнила приятная тяжесть. Стало тепло от еды и жара печи. Он разомлел и задремал на стуле. Сквозь дрёму он расслышал разговор поварят. Они шептались о гостях в замке. Виданное ли дело, сразу император Карл, и Архимаг Синельди, и епископ Бойл. Сразу три Повелителя в одном месте!
В небольшом зале за треугольным столом сидели три Повелителя. Архимаг Синельди, епископ Бойл и император Карл Тринадцатый. Три столпа власти, Триединство власти – силы, духа и энергии, их соединяющей. Император представлял силу, епископ – дух, а Архимаг объединял их. Первым слово взял епископ Бойл.
– Повелитель Синельди, император, я собрал вас здесь по одной причине. И причина эта Чума!
Анеж. Неизвестное место.
Анеж был солдатом, он копал рвы, возводил частоколы, стоял в строю. День за днём, день за днём. Он не помнил, как его звали, но точно не Анеж. Один день отличался, солдата позвал Древний, он ушёл от войны по желанию Древнего и в тот же день погиб в уличной драке. Когда Анеж не умер, пришло осознание, что это не сон. Сейчас он должен проснуться и теперь Анеж был знахаркой, дочерью шамана и травницы. Знахарка собирала травы, сушила их, растирала в порошок и так день за днём, год за годом. Пока в один день Древний не позвал её, в тот день она ушла по воле Древнего, упала в пропасть. Снова он не проснулся. Он чувствовал разбитое тело знахарки, нож в животе солдата, но не мог проснуться. Он был ими: поваром, разбойником, солдатом, шпионом, сотни людей, профессий и судеб. Исход был один, но он так и не проснулся. Он стал забывать кто он, как его зовут, куда он идёт, зачем он разбивает киркой грунт. Внезапная боль в голове, мягкое прикосновение, но очень сильная боль. И тут он проснулся… Анеж стоял в яме, в руках у него была кирка, боль от ножа в животе проходила. А вот раны на спине действительно болели, и это уже было не во сне. Пощупал. Длинные шрамы от кнута. Надсмотрщик заметил, что он перестал работать, подошёл ближе и замахнулся. В голове у Анежа прошептали – пусти. Он пустил, не сопротивлялся, не чувствуя своё тело. Лишь наблюдал, будто со стороны. Анеж-солдат в два длинных шага сократил дистанцию, пока надсмотрщик замахивался кнутом. Анеж-солдат перехватил кирку ближе к наконечнику и ткнул два раза шипом кирки в шею, шаг в сторону, увернуться от крови. На шум прибежал ещё один надсмотрщик, этот был с заряженным арбалетом. Арбалет был направлен прямо на Анежа. Анеж-мальчик хотел броситься прочь или на землю, укрыться от болта, но Анеж-солдат выпрямился во весь рост, замахнулся киркой из-за головы и метнул её. Сила, с которой её метнул Анеж-солдат, была точно недоступна мальчику – кирка пробила голову второму надсмотрщику насквозь. Болт разрядился в землю, сам надсмотрщик так и остался стоять на коленях с проломленной головой. Остальные рабы, увидав конец драки, попытались разбежаться в разные стороны. Но как только они отбегали на сотню шагов, ошейник душил их. Они корчились на земле и пытались безуспешно ползти, теряли сознание и задыхались насмерть. Анеж застыл на месте. Присутствия солдата он больше не ощущал. Где же он? Только что он был в лесу, потом потерял сознание. Теперь он здесь, рядом с каким-то трактом, укреплённым камнем и канавами для дождевой воды. Анеж осмотрелся. Рабы разбежались. Анежу захотелось отойти от окровавленных тел подальше. Ему казалось, что мертвец, стоящий на коленях с киркой в башке, сейчас встанет и пойдёт к нему. Бежать, бежать. А ноги замерли. Анеж убеждал себя, что не от страха. Чего он, мёртвых не видел? Да, сейчас они испустят дух и их мстительные духи нападут на любого. Любого, у кого нет амулета, татуировки или прочей защиты от злых духов. Амулет… почему на шее так легко? Где его простенький амулет – оловянное перекрестие на пеньковой веревке? Такие носили все жители его деревушки. Кто побогаче, носил серебряный или даже золотой, а кто имел крохи магического дара, делал себе татуировку на груди. И никто не расставался с защитой, выходя из дома, а уж за пределами деревни тем более. Амулета не было, слетел ли он в трактире или утонул в болотах… Да какая теперь разница. Сейчас в него вселится злой дух или разорвёт его на части чужими руками. Он даже не знал, что хуже. А ноги всё ещё не двигались. Шевелись, шевелись, трус! Невдалеке захрипел один из рабов, он снова попытался удрать подальше, и ошейник сдавил его шею. Анеж пощупал ошейник на собственной шее. Кожаный, широкий, почти в ладонь, с выдавленными рунами по всей поверхности и большим бронзовым кольцом сзади. Мальчишка попытался расстегнуть или порвать его. Бесполезно. Кожа слишком толстая, и никаких застежек. Холодный пот прошиб Анежа, стекая по спине. Удары кнута оставили длинные открытые раны. Из них сочилась кровь, смешиваясь с потом. Анеж попытался стереть кровь и пот, но лишь размазал их по ладони. Ошейник, как же снять этот чёртов ошейник? Кирка слишком тупая, чтобы перерезать кожу, ножей у надсмотрщиков не видно. В отчаянии он ухватился окровавленной ладонью и потянул, что было сил. Ошейник зашипел и неожиданно легко с хлопком порвался. Несколько рабов, что были в сознании, увидели, что он освободился, и поползли к нему. Надо было бежать. Анеж это точно знал, через пару часов солнце сядет, и души покинут тела этих грешников. Рай не примет их, и они будут странствовать. Озлобленный дух будет мстить убийце и нападать на всех живых. Он помнил рассказ старого солдата про деревню Осинки. Их священник поддался скверне, и защита деревни пала. Духи уничтожили её за одну ночь. Анеж медленно двинулся подальше от этого места, ноги едва слушались. Тем временем три уцелевших раба подползли к нему.