– Сходить за факелом. Осмотреть тело. Сообщить старосте… и Карлу, определенно, Карлу. – Проговорил вслух план и немедля начал воплощать его в жизнь. Ну, не совсем немедля. Сначала сделал ещё один большой глоток из фляги, а после потрусил за факелом. Телом оказался тощий парнишка без сознания в одних оборванных штанах, босой и со следами плети на спине. Это точно стоит сообщить старосте, даже если парень тут и загнётся. Через четверть часа они уже втроём стояли у тела парнишки. Пузатый низкорослый сторож, в быту бывший пекарь, но, как и каждый житель Осинок раз в месяц служивший сторожем у ворот. Звание сторожа ворот, как шлем и копьё, каждый вечер передавались новому сторожу. Вторым был высокий, жилистый мужчина с длинными седыми усами и короткостриженой головой. В его руках было настоящее копьё, доставшееся ему со времен службы в наёмниках. А третьим был сам староста – сгорбившийся старичок с клюкой, подслеповатый, лысоватый, но бодрый и смелый. Староста первым подошёл к телу и потыкал парнишку клюкой. Тот застонал в ответ.
– Живой, – улыбнулся староста.
– Кто живой? – Спросил сторож, уставившись на старика.
– Он живой, дурень, – замахнулся на сторожа старик и бросил в сторону– Карл, как ты только терпишь этих остолопов. Таких дураков начнёшь копьём колоть учить, они сами себя в задницу и уколят.
Пекарь стушевался и замолчал. Видимо, что-то похожее на обучении уже было у бывшего наёмника Карла. Он без болтовни подошёл к мальчишке, проверил дыхание и одним движением закинул тощего паренька на плечо.
– Открывай амбар староста, до утра там поспит. Утром расспросишь. Ночь покараулю. А вы спать, – пробасил наёмник Карл и понёс мальчишку к строению амбара. Староста не стал с ним спорить, не время показывать власть.
Анежу снился сон. Он понимал, что это происходит не с ним, и сейчас он был всего лишь наблюдателем. Во сне огромный мужчина плыл в холодной воде. Нет, он не плыл, он тонул. Мужчина был ранен, но его терзала другая боль. Он проиграл, проиграл, проиграл… Накатила волна, и он пошёл ко дну. Вот ещё одна волна и темнота… Холодный поток воды окатил тело, слишком холодный для нереальности сна. Анеж отфыркался от залившей нос воды, встряхнул головой и открыл глаза. Он лежал на чём-то твёрдом, над ним нависало несколько человек.
– О, очнулся, – первым нарушил молчание один из них, глубокий старик.
– Конечно! Карл же на него бадью воды вылил, – сказал толстощёкий мужик, запачканный мукой.
– Всегда работало на болевших с пива, – пробасил ещё один седой, но моложавый и крепкий мужчина.
– У тебя что, солдаты по три дня спали после пьянок? – удивился последний – молодой мужчина в рясе и без растительности на лице.
– Вы кто? – осипшим голосом спросил Анеж у них.
– Я староста. А ты кто? И от кого прячешься? – Вопросом на вопрос ответил старик.
– Я Анеж… От отца… – голос дрогнул, но мальчишка сдержал слезы.
– От отца? У тебя следы на спине от хлыста! Сбежал от хозяина? – снова пробасил седой.
– Может это его отец приложил? – спросил толстощёкий.
– Чтобы отец хлыстом? – пробасил седой, – Я б убил за такое.
– Так ты и убил… – негромко сказал толстощёкий, при этих словах Анеж дрогнул.
– Отец только кулаками бил, это какие-то мужики с тракта, я от них тоже сбежал, – слукавил Анеж.
– Работорговцы Красного барона. Ошейника нет. Без мага его не снять. Мальчишка врёт, конечно, но претензий от Барона к нам не должно быть. Отец Кариф, что у вас? – Обратился старик к молодому в рясе.
– Скверны нет, слабый магический фон, на ауре следы убийства. Но это многолетней давности, старше мальчишки. Вероятно, родовое проклятие. Для Церкви Крылатого он чист. – заключил отец Кариф.
– Ты по-человечьи скажи, церковник, кто он? Сбежавший раб, каторжанин, убийца или просто паренёк? – переспросил староста.
– Просто парень, что-то натворил плохого, сам боится этого. Большего не скажу. А где твоё перекрестье, Анеж, кажется? – обратился молодой священник к пареньку.
– Потерял… в лесу… – робко ответил Анеж.
– Скверна, – выругался староста – Как его духи не убили-то… Оставить его тут – духи могут прийти за ним, коли же выгнать, то ответ держать перед тем, кто за ним гонится. Что делать будем?
– Выгнать, выгнать! – раздался нестройный хор голосов.
– Оставить, – пробасил Карл. – От духов нас защитит священник, а с солдатами Барона или кто за ним гонится, нам не с руки враждовать. Отдадим живого и почти целого.
– Решено. Парня оставляем. Седрик, принеси старые вещи Иогана. Еник, накорми мальчишку, а то через него скоро свет будет видно. Карл, ты и сам знаешь, что делать получше нас. А вы, отец Кариф, приглядите за Анежем, на путь истинный Крылатого наставьте. Впрочем, вы и сами знаете. И не забудьте упомянуть в письме епископу, что мы, мол, помощь оказываем и нового отца приняли как родного. Ведь так, отец Кариф? – староста раздал указания и, не дожидаясь ответов, поковылял к себе отсыпаться.
Через некоторое время Анеж переоделся в одежду какого-то Иогана. Седрик, местный пекарь, сказал, что тому они не нужны, вырос. Впервые за последние годы на Анеже была чистая и целая одежда. Льняные штаны и рубаха, простой плетёный пояс. Так же его посадили за один из столиков в таверне, поставили чашку каши с маслом. Анеж уплетал кашу за обе щеки, пока отец Кариф рассказывал какую-то притчу из книги Крылатого. Анеж не особо слушал, больше уделяя внимания еде, и иногда кивал на вопросы отца Карифа. С кашей было покончено. И Анеж решил узнать кое-что, гнетущее его с момента пробуждения. Что такое вселилось в него, и почему святой отец этого не заметил? Но спрашивать в лоб было боязно. Отец Кариф может и инквизиторам отдать. Пожалуй, стоит начать издалека.
– Отец Кариф, а что такое магический фон? – прервал Анеж затянувшуюся паузу после притчи.
– М… это остаточное явление после магии. Понятно? – ответил отец Кариф.
– Нет.
– Не понимаю, зачем я тебе это объясняю. Ну, ладно, на примере. После любого заклинания остается магический фон, как если бросить камень в воду и пойдут круги. Со временем вода успокоится, также и фон исчезнет.
– Угу, – сказал мальчишка, теряя интерес к собеседнику.
– Отец, Кариф, а кто такие одержимые? – снова перебил молодого священника Анеж.
– Откуда ты это слышал?
– Толстяк в муке и седой верзила шептались об одержимых у стойки.
– Это Седрик, наш пекарь и мукомол, а верзила – это Карл, наёмник в отставке. Он защищает деревню и наставляет наших мужчин. – пояснил Кариф.
– Так что про одержимых? – не унимался мальчишка.
– С точки зрения Церкви есть только один вид одержимых. Те грешники, что попали под влияние шестёрки – Проклятых Шести Грехов. Но такого не было тысячи лет со времён Исхода. Простолюдины же считают одержимыми неупокоенные духи, вселяющиеся в трупы людей или животных. Они не могут вселиться в живых или причинить вред, если есть защита. Кстати, про защиту. Тебе нужен новый амулет. Приходи завтра утром в часовню, я дам тебе новое перекрестье. Знаешь, что оно обозначает? – спокойно объяснял священник.
– Конечно. Перекрестье – это скрещенные крылья. Своими крыльями Крылатый защищает нас от скверны, детей ночи и происков Неназываемого, – при упоминании последнего мальчишка сплюнул через плечо. Отец скривился от проявления этого дикого суеверия.
– А также он защитил род людской во время Лунного затмения, – Кариф скрестил руки перед собой в молитвенном жесте.
Мальчик неохотно повторил жест. Он не хотел расстраивать священника. Но не особо верил в чудеса тех времён. В его родной деревне не было чудес, чудом он считал, если отец не побил его вечером. Тут внимание мальчишки отвлек скрип двери. Кто-то новый вошёл в таверну, прошёл через ряд длинных деревянных столов и тяжело упал за небольшим столиком в неосвещённом углу. Новый посетитель был высоким, фигуру скрывали чёрная мантия и чёрный же плащ. Чёрная одежда не была в дорожной пыли, и от неё не пахло потом. Скорее всего, новый посетитель приехал на карете. А значит, был обеспечен. Тем не менее, он заказал только вина и воды. Вскоре Анежу стало скучно за ним наблюдать. Путник в чёрном только пил по очереди из кувшинов и смотрел на входную дверь. Также Анежа усыпили притчи, которые бесконечным потоком читал вслух отец Кариф. И мальчишка задремал, положив голову на стол.
