Он мельком окинул нас взглядом, и когда увидел меня, глаза его расширились в удивлении, и старик затрясся. Губы его растянулись в улыбке, а из глаз потекли слёзы.

Он хотел что-то сказать, но я поспешил к нему и, пристально глядя ему в глаза, спросил:

— Что с вами? Вам нехорошо?

Он улыбнулся ещё шире.

— О нет, — старчески проскрипел он. — Мне хорошо, молодой господин. Я вижу…

Я крепко сжал его плечи и твёрдо сказал, выделяя слова так, чтобы до старика дошёл скрытый смысл:

— Вы… ничего… не видите…

Я слегка кивнул в сторону моих спутников, идущих по дороге мимо нас.

— Вы… не будете… шуметь и привлекать ненужного внимания… Вы… не видите… ничего… особенного… Вам понятно?

Старик кивнул. Но ему трудно было сдержать свои чувства, когда он смотрел на меня. Глаза его то и дело слезились, а из груди всё пытался вырваться подавляемый истеричный смешок.

— Это правда? — изумлённо прошептал старик. — То, что я вижу? Вы… Вы…

— Да, — тихо сказал я. — Вы всё видите верно, ваше зрение вас не подводит. Но мы не будем обсуждать это, шуметь и посвящать в нашу тайну окружающих. Да?

Старик с готовностью кивнул.

— Да. Как скажете, господин.

Наша беседа заинтересовала Тольскера, он спросил одного из провожатых:

— Кто этот старик? Довольно странный у него вид.

— Это паломник. Из культа Чёрных Кумирен. Прибыл из-за Моря Пфортуны.

Тольскер подошёл к нам.

— Что тут происходит, мастш Рой? — спросил он.

— Ничего. Старику стало плохо, и я поспешил на помощь, но ему уже лучше.

Я хотел было уйти, но Тольскер не двигался с места. Он обратился к старику:

— Вы — адепт культа Чёрных Кумирен?

Старик кивнул.

— Вы из Хвандорского края, из Тёмных гор?

— Всё верно, — сказал старик. — Меня зовут Рриддин Доэтх.

— Я — Адэран Тольскер. Я слышал, что служители культа Чёрных Кумирен хорошо знают старо-норжский язык.

— Он не старо-норжский, — проворчал старик. — Это язык д’ха…

Тут он встретился со мной взглядом, я слегка покачал головой, и старик поправился:

— Да-да, старо-норжский.

— Угу, — кивнул Тольскер. — На днях я слышал несколько фраз — как мне кажется, на старо-норжском. Не могли бы вы их перевести?

— Давайте попробуем.

Тольскер спросил:

— Что такое «H’aadri ae’hd k’hegaten»?

Старик задумчиво нахмурился.

— «Ae’hd k’hegaten» означает «остановись, отступись, откажись от попыток, отойди». А что касается «Х’аадри» — я не встречал такого слова, и полагаю, что это имя. То есть вся фраза целиком звучит так: «Х’аадри — или Адри — отступись». «Адри, отступись!».

— Хм, — буркнул Тольскер, задумавшись. — Адри⁈ Меня зовут Адэран, и сокращение звучит как Адэр.

Затем он спросил:

— А что означает «nee dirr erraid»?

— «Не совершай ошибки», — ответил Рриддин Доэтх.

— А что значит «Rinn-Larr-el»'?

Старик на мгновение удивился и быстро взглянул на меня. В его взгляде был вопрос, и я отрицательно качнул головой.

— Это… это значит… «Ласточкино Гнездо».

— Хм… — снова пробурчал Тольскер, почёсывая подбородок.

— А что означает «Ори»?

— «Ори»? Похоже, это то же, что и «Х’аадри» — просто чьё-то имя. Судя по всему, Ори и Адри — это сокращённые версии более длинных, официальных имён.

— Гм. А что означает слово «хиндари»? — спросил Тольскер, и я встревожился.

— Это первый месяц зимы. Можно перевести как «ноябрь», — с готовностью ответил старик.

Тольскер посмотрел на меня. Я старался сохранять спокойное лицо.

— А как будет «октябрь»? — спросил он старика.

— Llatoskwrr.

— А «сентябрь»?

— Erquelle.

— «Август»?

— Awron.

Тольскер кивнул.

— Спасибо, уважаемый.

Он собрался было уйти, но будто что-то вспомнил и вновь обратился к старику:

— Скажите, а вы не знаете кого-нибудь по имени Дозэф?

Старик вновь взглянул на меня, в глазах у него была тревога. Я снова слегка покачал головой, и старик ответил:

— Нет. А должен?

Тольскер пожал плечами.

— Нет, наверное. В любом случае, спасибо, уважаемый.

Мы продолжили путь к дому старосты. Тольскер подождал, пока я поравняюсь с ним, и сказал:

— Забавно, мастш Рой — названия всех месяцев, что перечислил старик, я уже видел. Я рассказывал вам где — в книге в королевской библиотеке. Эти названия — из языка строителей Башни, языка Высоких Чужаков-из-арок. В день нашего знакомства вы ведь тоже назвали ноябрь «хиндари», не так ли?

Глава 44

В преддверии

На следующий день зарядил снегопад. Мело густо, быстро вырастали сугробы, заносило дороги, но наш путь должен продолжаться, так что мы выехали пораньше, несмотря на метель.

К полудню мы достигли удивительного места — на поляне, окружённой со всех сторон дремучими лесами, стояло высокое бревенчатое сооружение, подобное архитектуре в землях Тэат-Брон-дор. Крыша покрыта толстым слоем соломы. Из конька торчали палки, такие же выступали с края крыши — на палках крепились оленьи черепа с рогами.

— Это Капище Йолша, — сказал с почтением Тольскер. — Волховий Дом.

И действительно, строение походило на религиозное сооружение, а рядом на поляне стояли столбы, изображающие стаентрадских богов, а также можно было видеть Камни Йолша — громадные валуны с изображением Йолшевой Руны.

Тольскер и его парни решили заглянуть в Храм Йолша и помолиться и принести жертву божествам. Я остался снаружи, так как не разделял стаентрадских религиозных взглядов, и любых других тоже. Я уже говорил, что в месте, откуда я родом, на протяжении всей истории не знали даже о самой концепции религии и богов.

Тольскер и подручные пропали в Храме на пол-диона, а потом вернулись, и мы продолжили путь.

Снег валил весь день и не думал прекращаться, из-за чего двигались мы очень медленно — лошади вязли в сугробах.

Стемнело, ночью нам пришлось спать в лесу.

* * *

На следующий день снегопад продолжался. Продираться через сугробы, что намело за ночь, было ещё труднее, чем вчера, но мы продолжали двигаться. Двигались мы медленно, но Тольскер сказал, сверяясь с картой, что мы почти добрались до деревни Бальдусы, и оставшийся путь займёт не больше дня-двух.

День прошёл без приключений — если не считать метель — а ночью нам снова пришлось спать в лесу.

* * *

— По моим прикидкам, мы достигнем деревню Бальдусы уже завтра, — сказал Тольскер, глядя на карту.

Мы с раннего утра продолжили путь и весь день провели в седле. Снегопада сегодня не было, но мир вокруг утопал в громадных сугробах, что намело за прошедшие два дня — поэтому продвигались мы всё ещё медленно, кони то и дело вязли в снегу.

— Уже завтра? — переспросил Даид.

— Да, уже завтра. А почему не слышу энтузиазма⁈ Ты что — не рад, что мы, наконец-то, прижмём грёбанного Бальдуса и вернём королевский камень?

— Да нет, конечно же, рад, господэн…

Даид был не единственным, кто чувствовал непонятную тревогу — тем больше, чем ближе мы подбирались к Бальдусам. Трудно объяснить, что именно мы ощущали и почему, но Бальдусы казались опасным местом, и завтрашний день — опасным днём. Ничего подобного никто из нас не чувствовал перед прибытием в портовую деревушку, где мы поймали Мечевика, или перед посещением столицы Северного Барона. А вот именно перед Бальдусами появилась тревога и предчувствие беды.

За весь день мы не встретили никаких признаков цивилизации и заночевали в дремучем лесу, где из-за гигантских сосен было темно даже в дневное время, а деревья стояли так плотно, что казались сплошной стеной. Когда ночью мы по очереди дежурили возле костра, нам казалось, что мы находимся не в лесу среди деревьев, а замурованы в комнате, окружённые со всех сторон тёмными стенами, а в центре горит костёр. Всю ночь нас то и дело будил волчий вой, звучащий где-то неподалёку и круживший вокруг нас, лошади тревожно ржали. Это была поистине беспокойная ночь.