Члены команды «Удар» не имели привычки церемониться со своими клиентами. Сшибли трамбовкой дверной замок, и вот они уже внутри: молодые, энергичные, прекрасно подготовленные, адреналин так и бушует в крови. Но без оружия.

Пятеро мужчин, что находились в квартире, не оказали никакого сопротивления. Просто сидели, ошеломленные внезапностью и неожиданностью этого вторжения. Батлер с важным начальственным видом вошел в квартиру последним. Члены его команды уже обшаривали внутренние карманы задержанных в поисках документов, удостоверяющих личность. Батлер решил заняться американцем, активно выражавшим свое возмущение.

Позже анализ записей показал, что именно он звонил по телефону по горячей линии таможенной службы Хитроу и дал наводку на канадского хиппи. В стоявшей рядом с ним сумке обнаружили шесть килограммов порошка, который оказался чистейшим колумбийским кокаином.

— Мистер Сальваторе Боно, вынужден арестовать вас по подозрению в тайном сговоре и в ввозе в страну запрещенного вещества…

Когда с формальностями было закончено, на господина из Майами надели наручники и увели. Затем Батлер занялся хиппи. Когда и на канадца надели наручники и приготовились вывести, Батлер сказал своим помощникам:

— В мою машину. Хочу потолковать с ним наедине.

Мистер Хьюго Сеймур успел переодеться. И теперь на нем вместо шелкового кремового костюма красовался твидовый пиджак и слаксы, что больше соответствовало английской погоде в конце января. Вот он, человек, игравший роль второй «отвлекалки». У него нашли плотную пачку пятидесятифунтовых купюр на общую сумму в десять тысяч фунтов — плата за роль в операции, которая, как ему казалось, прошла как по маслу. Сеймура увели. Батлер занялся оставшимися двумя.

Товар все еще лежал на столе, в том же виде и упаковке, в какой прошел через таможню в Хитроу. Фальшивое дно чемодана вскрыли, там были обнаружены пластиковые пакетики с веществом, которое после проверки оказалось не чем иным, как чистейшим тайским героином общим количеством два килограмма. На изрядно растерзанном чемоданчике виднелись изображения Скуби-ду и Шэгги.

— Мистер Джон Хиггинс, вынужден арестовать вас по подозрению в тайном сговоре и в ввозе в страну…

Добропорядочного гражданина пришлось проводить в ванную, там его вырвало, наверное, перенервничал. Когда и его увели, Батлер занялся последним участником сделки, организатором перевозки наркотиков из Бангкока. Он сидел у окна и рассеянно разглядывал небо над Лондоном. Точно хотел налюбоваться им напоследок, зная, что в ближайшем будущем созерцание его будет ограничено тюремными решетками.

— Пришлось погоняться за тобой, приятель.

Ответа не последовало.

— Недурная придумка. Не одна отвлекалка, а сразу две. И трусящий следом «зеленым коридором» вместе со своей коротышкой-женой и славной маленькой дочуркой мистер Хиггинс. Сама невинность и добропорядочность.

— Ладно, кончай трепаться! — рявкнул пожилой мужчина.

— Как скажете, мистер Гарри Полфри. Вы арестованы по подозрению…

Батлер поручил двум своим людям обыскать квартиру на предмет обнаружения каких-либо улик, от которых преступники могли избавиться за секунду до того, как дверь была взломана, и вышел на улицу. Его ждала еще одна бессонная ночь, много дел предстояло провернуть, но он любил свою работу. За рулем автомобиля сидел первый его помощник, а потому Билл Батлер расположился на заднем сиденье рядом с канадцем.

Когда машина отъехала от обочины, он сказал:

— Давай уточним кое-какие обстоятельства. Когда ты впервые узнал, что Сеймур является твоим партнером по двойному блефу?

— Только здесь, на квартире, — ответил хиппи.

Батлер изумился:

— А как же тот ночной разговор у дверей туалета?

— Какой разговор? Какой еще туалет? Да я его прежде и в глаза не видывал!

Батлер рассмеялся, что делал крайне редко.

— Ах, ну да, конечно! Ты уж прости за то, что с тобой вытворяли в Хитроу, но сам знаешь, таковы правила. Не хотел, чтоб ты засветился, даже там. И спасибо за телефонный звонок. Отличная работа, Шин! Пиво за мной.

Легенда гласит, что в кровавом сражении на реке Литл-Бигхорн под командованием генерала Кастера[24] не выжил ни один белый. Это не совсем верно, один выживший все же был. Колонист-скаут по имени Бен Крейг в возрасте двадцати четырех лет. Вот его история.

Только благодаря острому обонянию скаут уловил его первым: слабый запах дыма от костра, который принес ветер прерий.

Он скакал во главе отряда, ярдов на двадцать опережая группу дозора из десяти кавалеристов. Следом за ними вдоль западного берега ручья Розбад двигалась основная колонна.

Даже не обернувшись, скаут вскинул правую руку и резко натянул поводья. Скакавшие позади сержант и девять солдат сделали то же самое. Скаут спешился, оставил лошадь мирно щипать свежую травку и побежал к низкому берегу между дорогой и ручьем. Потом распластался на земле и прополз оставшиеся до обрыва несколько ярдов. А затем, скрытый в высокой густой траве, осторожно приподнял голову и стал осматриваться.

Ну да, так и есть. Они устроили лагерь между склоном горы и берегом ручья. Лагерь маленький, не больше пяти жилищ, рассчитан на одну большую семью. Форма типи[25] указывала на принадлежность к северным шайеннам. Скаут хорошо в них разбирался. У сиу типи более высокие и узкие; шайенны предпочитают строить широкие в основании, приземистые, почти квадратной формы. Шкуры расписаны изображениями сцен удачной охоты, тоже весьма характерно для шайеннов.

Скаут прикинул и решил, что такой лагерь может вмещать от двадцати до двадцати пяти человек. Но половина мужчин сейчас отсутствует, ушли на охоту. Об этом можно судить по низкорослым индейским лошадкам: их всего семь, пасутся возле типи. Чтоб такой лагерь мог переехать с места на место, нужно, как минимум, двадцать лошадей, учитывая, что мужчины, женщины и дети не идут пешком, да еще перевозятся притороченные к седлам сборные типи, домашняя утварь, припасы, оружие и прочее.

Он услышал, как к нему, шурша травой, крадется сержант, и жестом дал понять, чтоб все остальные члены отряда оставались на месте. И вот рядом возник синий рукав униформы с тремя шевронами.

— Ну что там? — хриплым шепотом спросил сержант.

Было девять утра, но солнце уже палило немилосердно. Они проскакали без передышки часа три. Генералу Кастеру хотелось разбить свой лагерь как можно раньше. Но, несмотря на раннее время, скаут улавливал запах виски изо рта лежавшего рядом мужчины. Скверный виски военных времен, и запах у него был просто отвратительный, он перебивал аромат цветущей дикой сливы, вишни и мелкой вьющейся розы, которая в таком изобилии росла вдоль берегов ручья, что, собственно, и дало ему название[26].

— Пять типи. Шайенны. В лагере только женщины и дети. А храбрецы отправились на охоту, по ту сторону ручья.

Сержант Брэддок не стал спрашивать, откуда скаут знает все это. Просто принял как должное. Харкнул, выплюнул струю коричневатой от табака слюны и оскалил в улыбке пожелтевшие зубы. Скаут отполз от обрыва и поднялся.

— Давайте оставим их в покое. Они не то, что мы ищем.

Но Брэддок не за тем провел долгие три года на Великих равнинах в составе 7-го кавалерийского полка. Редкие вылазки, мучительно долгая и скучная зима в форте Линкольн, где единственным развлечением были шашни с прачкой да случки с время от времени появляющимися там шлюхами. Он приехал сюда убивать индейцев и вовсе не хотел, чтоб ему отказывали в этом праве.

Бойня длилась минут пять, не больше. Десять всадников галопом слетели с обрыва и ворвались в лагерь. Скаут остался в седле и с высокого берега с отвращением наблюдал за тем, что там происходит.