Все события, происходящие в романе, вымышлены, любое

сходство с реально существующими людьми – случайно.

Автор.

… Лика словно раздвоилась, будто не она вела машину, а кто-то другой, собранный и дисциплинированный. А настоящая Анжелика Кружалина от стресса почти ничего не соображала.

Да еще этот снег… При дальнем свете фар казалось, что вокруг только ночь, снег и холод, и «ауди» едет по Чукотскому тракту или перевалу Дятлова.

«Не советую спешить, – предупредила «Алиса», – впереди камера. Направлена в спину».

Мысленно Лика всегда добавляла прилагательное «горбатую». Получалось: «камера смотрит в горбатую спину».

Тяжелые снежные хлопья врезались в лобовое стекло, дворники не справлялись, пришлось сбросить скорость.

Как раненое животное, Лика хотела одного: спрятаться в нору и зализать раны.

Нора находилась в элитном дачном поселке под Люберцами. Досталась она Лике от деда – хирурга, профессора военно-медицинской академии.

Проезжая под шлагбаумом, она механически кивнула двум бравым охранникам, замершим по стойке «смирно» при виде ее машины.

И вот тут внутри у Лики что-то лопнуло, как натянутая до предела струна, и она поняла, что это лопнуло терпение.

Анжелика переключила скорость и понеслась по поселку. Подняв снежный вихрь, резко затормозила у дома, хлопнула дверкой авто, вышла из машины. Снег моментально залепил глаза. Шмыгая носом, Анжелика открыла ворота и загнала «ауди» в гараж.

Из гаража поднялась по бетонной лестнице в дом, где ее ждал четырехлетка-лабрадор по кличке Цезарь.

Лика присела на корточки перед собакой, обняла за шею и пожаловалась на злодеев, окопавшихся на фирме. Нетерпеливо помахивая хвостом, пес вежливо выслушал хозяйку, для порядка лизнул ее в ухо.

День был хуже некуда, и сил у Лики не осталось, и на прогулке она спустила Цезаря с поводка. Он выскочил за ограду, и Лика потеряла бы пса в темноте, если бы от первого снега тот не пришел в неистовство и не тявкал на весь поселок.

А Лика, наконец, дала волю слезам…

…Снег валил без перерыва всю ночь. К утру двор был занесен сугробами, и Лика с неким садистским наслаждением взялась за лопату. Ей даже вспомнилась фраза то ли из Достоевского, то ли из Чернышевского: «Чем хуже, тем лучше».

Может быть, тебе просто пора все изменить, под ровное скольжение лопаты, подумала Лика.

Она очистила подъездную дорогу к гаражу и тропу от крыльца к калитке, и вывела Цезаря за ограду.

В другое время Анжелика обрадовалась бы нежданно-негаданно свалившемуся на нее отпуску.

В другое время… Кажется, то, другое время осталось в другой жизни, за кулисой. А из «туманного далека» отчетливо проступали абрисы увольнения по статье.

Над головой у Лики, распушив хвосты, переговаривались птичьими голосами и перемахивали с дерева на дерево белки. Цезарь наставлял уши и занимал стойку, потом опять принимался азартно скакать и тявкать, поводок резко натягивался и держал Лику в тонусе.

– Добрый день, Ликуша, – окликнул ее скрипучий старушечий голос.

От неожиданности Лика вздрогнула и не сразу увидела странную фигуру в палисаднике соседнего дома.

Между кустами самшита стояла маленькая, сухонькая старушка. С затаенной тоской в уголках глаз она смотрела на дорогу – поджидала внука. Укутанная в плед, старушка была похожа на малую архитектурную форму.

– Здравствуйте, Александра Гавриловна, – севшим от долгого молчания голосом отозвалась Лика.

Гавриловна была одной из немногих старожилов, переживших деда. По правилам хорошего тона следовало остановиться и проявить внимание к соседке, но у Лики не было ни сил, ни желания выслушивать многократно повторенные истории, застрявшие в памяти старушки.

Звонок телефона спас Лику от необходимости изображать заинтересованность. Мимикой и жестом Лика извинилась перед Гавриловной и прошла мимо, доставая из кармана парки мобильную трубку.

Звонил Алексей Шургин, начальник службы безопасности компании.

– Да? – ответила Лика и прочистила горло.

– Анжелика Васильевна? – раздался возле уха тенор Алекса. На ее памяти так официально Шургин не обращался к ней ни разу. – Не отвлекаю?

Алексей был сослуживцем бывшего мужа Анжелики, и в компанию попал благодаря ее протекции. Лика знала о романе Алекса с заместительницей шефа – лакированной, блестящей и противной, как жужелица дамой с такой же блестящей, похожей на сценический псевдоним фамилией Бисерова. Лика относилась к их роману индифферентно. Да и кто сейчас порицает подобные связи? Разве только Гавриловна со товарищи…

– Не отвлекаешь, Алексей, – сухо усмехнулась Лика.

– Лик, ты сможешь завтра подъехать в офис? – Голос Алексея потеплел, в нем проклюнулись непротокольные нотки сочувствия.

Именно эти сочувственные нотки и насторожили Лику.

– Зачем? Меня же до конца месяца отправили в отпуск.

Внутреннее расследование, начатое против Анжелики Кружалиной, привела к отстранению Лики «до выяснения», как значилось в «приказе по армии искусств».

– Да тут некоторые штатские решили тебя на детекторе прогнать, – насколько возможно небрежно объяснил Алекс.

– На детекторе лжи? – не поверила Лика. Ее объял ужас.

«На самом деле подозревают в похищении документов и шпионаже или просто хотят унизить?» – пронеслось в голове.

– На нем самом, – подтвердил Шургин.

– Когда?

– Завтра.

– В субботу?

– У некоторых штатских не бывает выходных.

– Я преисполнилась.

– Бывает. В общем, подъезжай к двенадцати часам. Я тебя встречу.

Попрощавшись с Шургиным, Анжелика отстегнула Цезаря от поводка. Пес сорвался с места, будто его выпустили из пращи, и понесся к реке, а Лика прислонилась к удачно подвернувшейся сосенке.

Тааак… Еще третьего дня проверка на детекторе Лике казалась чем-то далеким и невозможным! Проверяют преступников, двойных агентов… Еще вороватых, неблагонадежных сотрудников, взяточников и коррупционеров…

И вот на тебе… Так и до сумы с тюрьмой можно докатиться… Конечно, как юрист она знала, как переменчива бывает фортуна.

Но это… На память Лике пришло горестное восклицание библейского Иова Многострадального: «Ибо ужасное, чего я ужасался, постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне»…

Ну и черт с ними, пусть проверяют, ей нечего скрывать!

Пусть выясняют, если им от этого легче, зло подумала Анжелика, отвлеченно рассматривая следы каких-то зверьков на снегу. Может, кошачьих, может, беличьих. Вон сколько их здесь, и тех, и других.

Независимая аудиторская компания, где работала Анжелика Кружалина, принадлежала Карлу Гасановичу Кипиани.

Компания называлась «Environment, Social, Governance», (сокращенно – «ESG»), что в вольном переводе означает заботу об окружающей среде и обществе.

Время от времени Анжелика ловила себя на мысли, что ушлый Карл Гасанович специально напустил тумана. Во всяком случае, за три с половиной года работы она так и не поняла, на чем специализируется «ESG».

То на ее столе оказывался пакет документов горнодобывающей компании, то фармацевтической, то лесозаготовительной.

Если бы Лику спросили, как она к этому относится, она бы ответила, что нужно заниматься чем-то одним. Хотя, безусловно, польза от разностороннего опыта была очевидна. Волей неволей приходилось вникать в суть проблем регионов и разных отраслей промышленности и расти над собой.

В обязанности Кружалиной входил анализ документов и выработка юридического решения проблемы. Штат юристов готовил предложение. Готовый кейс «ESG» продавала заказчику. Если требовалось, Анжелика представляла заказчика в арбитражном суде, но, как правило, до суда дело не доходило.

Еще неделю назад все было замечательно.

Потом на летучке Римма Бисерова объявила, что у них новый клиент, некая магаданская горнодобывающая компания «Буюнда-золото».