– Не волнуйтесь, Катюша. Всё под контролем. – и указал на ближайшую свободную лавочку.

– Катя, а расскажите о себе. Раз мы уже сегодня гуляем вместе. Меня не покидает чувство, что я Вас уже видел, хотя встречаемся мы впервые. Олег дал понять, что не намерен ухаживать за Катей. Просто это его работа и нужно поддерживать беседу. – Спасибо Вам, Олег, что Вы своим присутствием избавили меня от назойливого поклонника. Я вчера вечером была на торжестве, пела для гостей именинника. А после, когда стали дарить цветы, опять появился этот мужчина. Он уже года два на моих выступлениях дарит мне чёрные розы. Причём я никогда не слышала от него ни единого слова. Просто молча дарит и смотрит в глаза. Поначалу было приятно, что есть поклонник, который не рассчитывает на какое то внимание. А теперь становится жутковато. Я даже вчера чуть не упала в обморок. Хорошо, что рядом оказался один из гостей. Он успел подхватить меня, а потом и проводил до машины. – она замолчала, вспомнив вчерашний вечер. Галицкий слушал, не перебивая. Потому что всё уже знал. – А слышать меня Вы могли – продолжила Катя  уже совсем другим голосом –  где угодно. Я оперная певица. Служу в Большом театре. Когда говорят, что я оперная дива или прима, мне становится немного неловко. В Большом театре много прекрасных вокалистов, часто незаслуженно "задвинутых". Думаю, что время покажет "Кто есть кто". Возникла пауза. – Что-то я разговорилась. Ваша профессия предполагает умение внимательно слушать. Вы полностью овладели этим навыком. – улыбнулась Екатерина Олегу Николаевичу. – теперь Ваша очередь рассказывать. Я буду слушать! – она повернулась к Олегу всем корпусом и взглянула ему в глаза. "Будто в Душу смотрит. А глаза светятся, словно звёзды. Ей бы работать в дознании…" – подумал Олег, а вслух сказал. – Знаете, Екатерина, я ведь человек военный. У меня всё по полочкам. Школа. Институт. Армия. Академия. Подготовка. Служба. Вот, собственно, и вся моя биография. Сам я коренной петербуржец. Родители похоронены на Смоленском кладбище. Это на Васильевском острове. Там же дедушка и бабушка. А я.. – через секунду, продолжил, – Вот уже три года работаю в Москве. Не женат и никогда не был. Детей нет. Внебрачных тоже. Всегда на работе. Какая женщина такого мужчину вытерпит? – Та, которая любит, – тихо сказала Катя. – Мои родители так живут всю жизнь, – чуть помолчала и предложила. – Может, пройдёмся  пешком? Что-то зябко стало. Где-нибудь кофе выпьем по дороге. – и встала. – Конечно. Прекрасная идея. – Олег пружинисто поднялся и мельком огляделся вокруг. На соседней лавочке сидит Юра Горский, помощник Галицкого. Читает. Газета развёрнута в полный разворот. На первой странице без труда можно увидеть фотографию и текст. "Сегодня ночью убит Ник Редгрейв, английский подданный". Чуть ниже фотография улыбающегося молодого мужчины. Олег чуть прошёл вперёд, чтобы Екатерина не смогла прочесть заголовок, но она уже увидела фотографию Ника. Аккуратно пропустив вперёд Галицкого, чуть приотстала и прочла. Остановилась. Чуть прикрыла глаза. – Всё в порядке, Екатерина? – Галицкий закрыл спиной обзор газеты. – Да, – чуть слышно, ответила Катя. – Купите, пожалуйста, свежий номер любой газеты, – негромко, но вполне спокойно попросила она, – и давайте зайдём в кафе, выпьем по чашечке кофе. – Хорошо. Секунду. Куплю газету. – Олег вёл себя вполне естественно, но  проходя мимо Горского, показал кулак. Тот поспешно закрыл газету, виновато опустив глаза. Галицкий подошёл к ближайшему киоску. Купил газету и номер журнала, на обложке которого красовалась Екатерина в вечернем платье в центре огромного зала, полного мужчин в смокингах и женщин в шикарных нарядах и бриллиантах. – Вот. – сказал Галицкий и положил перед Екатериной журнал с её фотографией. – Может дадите автограф? – Конечно. – мягко улыбнулась Катя. – Чуть позже, если можно. Сейчас  хочу почитать статью. – она взяла из рук Олега Николаевича газету и развернув её на первой полосе начала читать. А дальше случилось невероятное.  Чуть позже, вспоминая это, Олег удивлялся своей выдержке. Он не проронил ни единого слова. Только смотрел. Был очевидцем того, что ТАК БЫВАЕТ!!! Екатерина читала газету молча. Олег исподволь наблюдал за выражением её глаз. Вот она дочитала статью. Смотрит на фотографию, и глаза её такие живые и  выразительные, будто стекленеют. Олег замер. Катя сидела, не издавая ни единого звука, не меняя безжизненное выражение глаз. Застыла в моменте. Словно умерла. Зрачок без движения. Лицо без мимики. Вот она чуть дёрнулась. По лицу  словно пробежала тень.  Вглядывается в газету и молчит. Голова чуть наклонилась вправо. А вот глаза приняли насмешливое, бесстыдное выражение. Словно она смотрит сквозь газету на кого-то. Через секунду тихонько, шёпотом начинает говорить мужским голосом: "А ты везучая, Кэт. Я ведь хотел тебя использовать. Приятное с полезным! А ты ещё помнишь, двадцать лет назад? Ты спала на заднем сидении. Поэтому и осталась живой. Твои родители не погибли. Их убили. Да-да. Вот также, как и меня вчера." Катерина вздрогнула и глаза ожили. – Однако, какая страшная статья. Я ведь вчера с этим человеком беседовала. Вот так же, как с Вами. Я даже ему свою визитку дала и сказала, чтобы позвонил в субботу. – Чуть помолчала. – Значит, не позвонит уже. Ну что ж. – и тихо, словно себе под нос сказала, – Будем искать. Олег выдохнул с облегчением. Катя чуть пригубила чашку с кофе. – Здесь, оказывается, чудесный кофе, –  как ни в чём не бывало, сказала она весело. – Можно и пирожное съесть.

– Конечно. Сладкое нам не повредит! – поспешно ответил Галицкий и кивнул официанту, – Пожалуйста, два пирожных.

После посещения кафе Галицкий и Катя прогулялись по Арбату. Выставка картин и фотографий особо привлекла внимание Екатерины. Она очень внимательно рассматривала каждую работу. Художники азартно предлагали написать с неё портрет прямо здесь, на улице. Бесплатно. Она только улыбалась в ответ и отрицательно качала головой.

– Говорят, что объектив кинокамеры или фотоаппарата, невозможно обмануть. Он всегда видит самое главное в человеке. К примеру, телевидение. Всегда заметно, когда передачи постановочные, а участники – приглашённые актёры. Профессиональный оператор всегда схватит момент, в который человек покажет своё истинное лицо. И глаза. Их выражение всегда выдаёт человеческую суть. Согласны? – Екатерина задала вопрос Галицкому, чуть развернувшись к нему лицом.

"После того, что я сегодня видел, сложно ответить на этот вопрос искренне. Да и зачем? Нужен просто ответ в теме", – опять подумал про себя Олег, и ответил уже вслух.

– Конечно, Екатерина. Я с Вами полностью согласен.

– А вот и нет. Не согласны. Вас голос выдал. – ответила Катя неторопливо.

– Вы согласились так быстро, чтобы меня не расстраивать и не вступать в дискуссию. На самом деле Вы думаете совершенно иначе. Это ведь так? – она чуть приостановилась. Взглянула Галицкому в глаза и подтвердила для себя свои догадки. Потом, как учительница на уроке музыкальной грамоты, продолжила, словно не заметив смущения Олега Николаевича.

– У голоса много обертонов. Человек окрашивает свою речь настроением, чувствами, которые выдают его подлинное состояние. Именно поэтому яркая речь вызывает столько эмоций. Когда мы смотрим и слушаем, то обманываемся из-за двойного эффекта: голос и речь. А когда только смотрим или только слушаем, наш внутренний цензор моментально обнаруживает фальшь. Конечно, только в том случае, если Ваше ухо настроено на приём и оценку настроения. – улыбнулась Екатерина.

***

Чем больше обертонов, тем богаче и ярче звучит голос человека. Обертоны и высота делают голос уникальным и неповторимым, благодаря чему можно сразу распознать настроение.

Обертоны психические (нем. Оbеrtопе – дополнительные тона, возникающие при звучании основного тона). Промежуточные психические процессы, представляющие собой переход между сознанием и бессознательной психической деятельностью.