– Аа-ле-ри-яя – губы практически не двигались, но я упорно пыталась проговорить имя.
– Правильно, милая. Алерия- прошептала Марта, из глаз которой капали жгучие слёзы – Никому больше не говори его. Это очень важно!– Марта продолжала гладить по волосам, утешая и говоря, как она меня любит.
Я пыталась сосредоточить взгляд и рассмотреть её, но ничего не получалось. Вскоре послышался топот ног. И Марта резко отстранилась от меня, надев на лицо маску равнодушия и безучастия. Она встала, медленно подошла к настоятелю, поклонилась и поцеловав руку четко проговорила: «Девушка в сознании. Она пришла за завтраком, поскольку никого не нашла в обеденной зале. Ей резко стало дурно. Мы подумали, что вам нужно об этом знать».
– Вы все правильно сделали, Марта. Всё остальное позже – сухо проскрежетал святой отец Севелий и развернулся, показывая дорогу остальным.
Меня несли послушники по коридорам в часть замка, куда до этого момента ходить было строго запрещено. И я бы с огромным любопытством рассматривала все вокруг, если бы не разрастающийся пожар внутри. Казалось бы, куда еще больше разрастаться, но этот процесс все не прекращался и не прекращался. Из всего пути я запомнила лишь высокие каменные своды, уходящие куда-то вверх, да огромную деревянную двухстворчатую дверь, которая распахнулась, как только приблизилась наша процессия. Меня поставили на ноги, поддерживая за руки и медленно подвели к постаменту, на котором находился камень, величиной с человеческий рост. Камень был практически прозрачный, с рубленными линиями граней и лишь в самом центре клубился разноцветный вихрь. Вихрь, словно капля краски на воде, закручивался в различные замысловатые фигуры и поблескивал в луче солнца, падающего из окна на самой высокой точке каменного свода. Свет от окошка падал на зеркала и отражался прямо на кристалл.
Я стояла еле держась на ногах и не могла отвести взгляд от завихрений внутри кристалла, они словно гипнотизировали меня лишая воли. Краем глаза заметила, как из небольшой двери в тени вышел святой отец Антоний. Он был высоким старцем с седыми волосами, жестоким и цепким взглядом и высоким лбом. На его лице я видела улыбку полную сарказма лишь, когда приезжал правитель государства, в остальное время он был сдержан в эмоциях. Всегда говорил коротко и ёмко, ничего лишнего. Казалось, что говорит он так, потому что все его мысли это одна огромная тайна и каждое лишнее слово может её раскрыть. Святой отец Антоний был одет в белую как снег сутану с красным, словно кровь, кантом понизу и рукавам. На груди висел амулет в виде изогнутого полумесяца (символ – сосуда) и пламя огня, а в руке держал деревянный посох с наболдажником, в центре которого был рубин размером с куриное яйцо, опутанный тонкими нитями золота. Святой отец Антоний встал в двух шагах от кристалла и начал на распев читать на незнакомом мне языке с каждым разом все громче и громче. А отец Савелий подвёл вплотную к кристаллу положил мои руки на его грани и стал объяснять, что делать:
– Эвридика, слушай меня внимательно и повторяй все, что я тебе говорю. На твоих руках сейчас скопилась большое количество магии. Ты должна сейчас вслушиваться в ритм слов святого отца и постараться раскрыть своё сознанию для камня. Представь себя родником, из которого бежит вода прямо в кристалл, как в чашу. Представляй, как он наполняется этой водой до самой верхней точки. Ничего не бойся, завтра ты просто придёшь в себя. Просто ты сейчас….. немного поспишь, а завтра всё будет, как и прежде…
Я слушала его, но меня никак не мог отпустить голос святого отца Антония, он как будто заставлял меня выплёскивать потоки энергии, вихри в кристалле зачаровывали, влекли к себе, затягивали… разум как будто отделялся от тела и медленно перетекал в кристалл ускоряя клубы красок. На задворках сознания голос чтеца достигал высоких нот. По всему телу прошёл разряд и огромной волной понёсся в кристалл. А судорожно старалась удержать лишь одну мысль: «Я Алерия – дочь Силесии».
***
В следующее мгновение жар схлынул, а я почувствовала такую легкость, что казалось себе пёрышком парящим от легчайшего ветерка. Распахнула глаза и.. Нет я и мысли не допускала, что умерла и попала.. А куда я попала?! Вокруг было отнюдь не темно. Был полумрак, сияли ни стены, пол или потолок, сияло как будто само пространство вокруг меня. Глазу не за что было зацепиться. Ощущение пустоты и в тоже время наполненности переполняло меня. Было чувство постоянной раздвоенности. Как объяснить ощущение, что я себя одновременно чувствую и нет? Это противоречие с каждой минутой все давило на меня и давило. В голове кружилось много мыслей, я не могла поймать ни одну из них и тут как «молотом по наковальне»: «Я Алерия – дочь Силесии».
Все терзающие меня противоречия схлынули, и снова появилась легкость. В теле, в голове, в мыслях, в сердце, в душе. Я стала оглядываться вокруг. Сияние не прекратилось, оно стало приобретать различные краски и оттенки. Кое-где стали появляться то плавные, то резкие всполохи, приобретая различные очертания, но никак, не приобретая определенной формы. Сколько прошло времени пока я за всем этим наблюдала, сказать не смогу… но вскоре я заметила приближение яркого свечения. Оно медленно приближалось ко мне, приобретая форму молодой женщины в длинном струящемся платье, полы которого как будто сотканы из окружающего вокруг меня «пространства». У женщины было красивое лицо с мягкими чертами, с ласковой улыбкой на устах, большими синими глазами окруженными длинными ресницами и небольшим носиком слегка вздернутым кверху. Светлые волосы были распущены мягкими волнами и спадали на грудь незнакомки. Платье было с длинными широкими рукавами, которые слегка приоткрывали тонкие пальца рук. Пока она ко мне приближалась, от неё так и веяло теплом и спокойствием. Не дойдя трёх шагов до меня, она остановилась и стала приглядываться ко мне. Потом протянула руку и сказала: «Алерия… доченька… как долго я тебя искала!»
Всё, мой мир перевернулся. Я смотрела на неё и не могла поверить, что эта женщина моя мать. Как? Откуда она здесь? Что вообще происходит? Вопросы кружились и не могли никак озвучиться мной. Язык онемел. Но меня так и влекло к этой женщине с такой силой, что я сделала эти три шага и уткнулась в её грудь. Слёзы лились нескончаемым потоком, а женщина гладила меня по волосам и шептала о том, как она мечтала меня увидеть. Вот так я и познакомилась с моей мамой. После этого очнулась я лишь поздно ночью, в своей кровати.
Тот день был самым лучшим подарком для меня. Все эти годы мы общались с мамой каждую субботу, когда меня приводили к кристаллу отдавать магию, растворяясь в нем. И сегодня последний день, когда я её увижу. Сегодня я и стану виновницей её кончины. Я так долго готовилась к этому дню, знаю, что ничего не могу для неё сделать и всё же… Если наш с мамой план сработает, я буду свободной. Если нет, то навсегда буду привязана к кристаллу до момента привязки к нему моей дочери. До сих пор не могу поверить во все, что узнала от матери. Но от правды никуда не деться – мы здесь вечные пленницы для подпитки кристалла. Нет даже не так, а для того чтобы горстка правящих жили «долго и счастливо». Несколько поколений женщин моего рода вкачивало свою магию и душу в этот чёртов кристалл. Нас выращивали как «животных держа на поводке», чтобы не сбежали.
А сегодня должна состояться моя привязка, и обрыв привязки мамы, после которой её не будет существовать даже в виде видений в кристалле. Ритуал назначен на заре. Сейчас храмовники готовятся к нему, а я уже почти все свои приготовления уже сделала, остались штрихи. Пробраться в келью Святого отца Антония и забрать книгу с амулетом. Это все вечером, а пока… моя добрая Марта уже наверно ждет меня.
Соскочив с кровати, побежала в соседнюю комнату умываться, надеясь смыть всю тяжесть своих мыслей. Зачерпнув воду ковшом из бочонка плеснула в таз. Вода была прохладная, она так и не успела согреться за ночь, но это не важно. С огромным наслаждением зачерпнула воду ладошками и стала умывать лицо, шею и руки. Насыпала порошок на щетку и почистила зубки. После вернулась в комнату и стала надевать серенькое платье и туфли. На последок расчесав волосы и собрав их в пучок надела на голову чепец. Вроде готова. Заглянув в зеркало, увидела не слишком высокую девушку со слегка угловатой фигуркой. Сильно выделялись глаза серого с синими прожилками цвета с длинными как опахала ресницами. Такой же, как и у мамы, небольшой носик, вздернутый к верху, слегка припухлые губы. Щечки отдавали легким румянцем. Волос из под чепца практически не было видно, но сбоку так и норовил вылезти непослушный локон светло- русых волос. Он был словно посеребрен дымкой изморози отливая ярким переливом. Чепец я и ношу все время, стараясь снимать только на ночь, когда ложусь спать. Все думают, что это заслуга госпожи Анхелики, и лишь я и Марта знаем, что это все благодаря маме. После той первой встречи с ней у меня стали появляться посеребренные локоны. И чтобы до святых отцов не дошёл сей факт, приходилось чопорно надевать чепец и строить из себя благочестивую и набожную леди. Как это мне надоело!!!
