– Капитан может в себя не прийти, – вздохнул я.

– Что вы такое говорите! – возмутилась бабушка. – Вы их травмируете каждым своим словом! У меня прямо сердце заходится! Доведешь ты меня до припадка!

– Вы тоже травмировать словами неплохо умеете, – подчеркнул я и отошел от моряка и бабушки.

Дерево, ударяя по бортам кораблика, все еще мешало движению. Но капитан начал оживать:

– Почему стоим?

– На дерево налетели, – ответил матрос.

– Повреждения есть?

– Возможна вмятина.

– Не пробоина? – уточнил я.

Ответа я не получил, но капитан мигом оказался на ногах.

– Пробоина? – прошептал он. – А как мы людей спасем?

– Да нет никакой пробоины, – отмахнулся моряк, – вмятина есть, но прошивка не пострадала.

– Ты мне смотри! Корабль не затопи! Он – достояние Балтийского пароходства! Раритет!

– Нам тонуть нельзя! – со смехом прокричал паренек из молодежной компании. Он был коротко острижен и единственный без костюма. – А то военкомат решит, что я от армии кошу. Никто же не знает, что я здесь! Скажут, сбежал, чтоб не служить.

– Запросто потонем, – всхлипнула девица рядом, – такая развалина! Я удивилась, что она вообще на ходу. Как из фильмов про войну.

– Корабль с именем такого главнокомандующего не утонет в водах Ладоги, – браво произнес жених.

Все посмотрели на спасательный круг, где названием корабля значилось «Гавриил Державин».

– Он в каком веке воевал? – спросила жениха перепуганная свидетельница.

– Державин был поэтом! – заметил я, проходя мимо. – Он писал в XVIII столетии.

– Поэтом! – воскликнул свидетель. – Плохи наши дела!

– Можно, я как педагог скажу? – откуда-то возникла Тамара. – При любых неприятностях, больших и малых невзгодах, в самые разные исторические моменты очень важно оставаться людьми. Только это имеет значение.

И ушла дальше. Никто не понял, зачем она выдала это нравоучение. Но потихоньку начали привыкать к ее пафосным банальностям.

В этот момент кораблик заскрипел, мотор заработал, мы тронулись дальше. Небольшое происшествие всех встряхнуло, свежий воздух приободрил, мы и не думали, что это только начало наших приключений. И очень скоро плавающее дерево на пути не покажется нам чем-то существенным. Мы его даже не вспомним.

После небольшой встряски все спустились вниз, к столам. Отец жениха с бледным лицом тревожно ходил по палубе, не рискуя снова оказаться там, откуда можно не успеть выбежать. Мальчик с собачкой тоже не хотел заходить внутрь. Играл и резвился с Дружком на воздухе. Наконец-то, он оказался сам себе хозяин.

Я прошелся по палубе и снова заглянул в капитанскую рубку. Ради собственного спокойствия, чтобы убедиться в дееспособности команды.

Ну, там я был не один. Одна из трех невестиных подруг, самая расфуфыренная, задержалась возле рулевого, бросая на него задорные взгляды и задавая вопросы, касающиеся морского дела:

– А когда капитан сказал, что вы уже многое повидали, он что имел в виду?

– С нашим капитаном скучно не бывает. Ему только в море хорошо.

– Ну, это же озеро.

– Это озеро чаще называют Ладожским морем!

– Понятно. Значит, ваш капитан зажигает?

– Зажигает!

– Только публика у вас, наверное, самая непотребная. Кораблик-то старенький.

– О! – оживился моряк. – Что вы! У нас здесь такие банкеты иногда проходят! Особенно под Новый год! Мужчины во фраках, женщины в коктейльных платьях, в кубрике играет специально приглашенный джаз-банд, непременно с сексуальной солисткой. Такой же эффектной, как вы. Шампанское и фейерверк до полуночи. Самое ужасное, что может напиться капитан. Незаметно он делает это каждый год. А потом мы мчимся на огромной скорости по Ладоге, словно это Амазонка. От нас шарахаются маленькие лодочки, а мы поднимаем тосты и бросаем бокалы в воду. В полночь к нам на вертолете спускаются Дед Мороз и Снегурочка. В костюмах Человека-Паука и Женщины-кошки. И с подарками. Каждый, даже мы, моряки, получает свой мешок подарков. В основном это мелочи, но среди них обязательно попадается что-то стоящее, как, например, вот эти часы Картье от прошлого года!

Девушка смотрела на рулевого во все глаза. Она уже мысленно была на этом празднике. На самом носу. В объятиях все равно кого. Рулевого или второго матроса. А еще лучше – капитана.

– А если все выпьют, и во время пути случится что-то непредсказуемое?

– Как сегодня? – спросил рулевой.

– Ну да!

К нему на выручку пришел второй моряк, который остановился рядом со мной послушать разговор:

– Мы не станем возвращаться ни в один из портов. Это не наша традиция. Все так и погибнут с бокалами шампанского, сигарами, в окружении восхитительных женщин, с улыбками на устах! А виновника – за борт. В белую простыню и за борт. Видео потом выложим. Главное, ни с кем не столкнуться, кто подобен нам. Это самое трудное. Таких каждый Новый год – просто тьма. Только успевай уворачиваться!

– Это грандиозно! – воскликнула очарованная девушка и, шатаясь, поплелась к остальным.

А мы втроем посмеялись ее доверчивости.

– Подвыпившие пассажирки – это просто праздник для общения! – сказал мне рулевой.

– Еще немного добавят и начнут сюда слетаться стаями! – добавил второй матрос. – У них только один недостаток!

И сам ответил на мой вопросительный взгляд:

– Не все успевают до фальшборта добежать, когда их воротит от алкоголя и качки. Потом нам приходится убирать за ними. И это постоянно.

Я еще немного поговорил с моряками. Их звали Дмитрий и Павел. А капитан продолжал храпеть на лежанке в рубке. О нем моряки говорили с уважением, потому что он потомственный морской волк. И отец его работал в пароходстве, и дед. Его все знали и прощали ему слабости за верность корабельному делу.

Возвращаться в кубрик не хотелось, поэтому я остался на палубе.

Через небольшое время наверх поднялись паломницы с бокалами, наполненными морсом. С ними вышла монахиня Силуана. Занятие они нашли себе моментально: от небольшой качки одна из богомолок тут же разлила морс на себя, а другая, со вздохами, принялась тереть ее кофту.

Дедушка, как ни странно, так и не объявился. Может, я что-то напутал и он нас только провожал до причала. Вроде бы нет.

Время летело незаметно. День был солнечным и ласковым. Я рассчитывал на подобный ему теплый вечер. Правда, на Ладоге такого не бывает. Здесь стоит скрыться солнышку, как ветры набирают силу и проверяют путников на прочность.

По моим подсчетам, кораблик должен был еще провести в путешествии до Валаама часов пять. Если ничего не произойдет. Очень не хотелось высаживаться на капитанский островок. Надежда была на то, что, изрядно выпив, он так и проспит до Валаама.

Какой же я наивный!

4

Большая радость, что в конце мая на Ладоге поздно темнеет. Настал момент, когда потихоньку не только я с отцом жениха и мальчиком с собачкой, паломницы и монахиня, но и новобрачные, и все гости оказались на палубе. Вглядывались вдаль, чтобы порадоваться приближению Валаама. Загадочного, намоленного острова, монашеского мира, северного Афона. И казалось, что его силуэт уже проглядывает впереди сквозь то ли низкие облака, то ли вечерний туман. На душе у меня была поэзия. Сердце замирало от исполнения давней мечты. И не было рядом со мной, включая суровую девочку, человека равнодушного к порту нашего прибытия. Музыканты заиграли спокойное и душераздирающее адажио Альбинони. Свадебные гости уже обменивались знаниями об этом удивительном месте:

– Там же до революции ананасы выращивали, – присвистнул парень, которого впереди ждал военкомат.

– И сейчас снова начали выращивать, – важно заметила стоящая рядом с ним Леночка, – ананасы, виноград и сыр! Там пещеры с особым климатом, который очень подходит для сыроварения. У сыра там необыкновенный вкус. К нам в Питер завозят иногда, но очень дорого! Может, в монастыре купим и попробуем наконец-то!

– А самый главный в монастыре, – начал Владимир Викторович, отец жениха, – как там его…