1

Я приехал в Санкт-Петербург по делам. Две важные встречи, а между ними – неделя. Легче было бы вернуться в Москву, а через неделю приехать еще раз. Но я воспринял эти дни, как подарок. В конце мая в Петербурге бесподобно. Самая бесшабашная весна, когда каждая прогулка по городу – событие. Люди, истосковавшиеся по солнцу, расцветают на глазах. Они готовы к счастью, и счастье их находит.

Мне тоже хотелось счастья.

Я жил в частной гостинице на Большом проспекте. Выходил с утра после завтрака, чтобы превратиться в одного из праздношатающихся москвичей, к которым здесь относятся с явной иронией. Но мне было все равно. Я шел, куда несли ноги, и останавливался, скажем, всего лишь на чашку кофе или на целый обед, в самых душевных местах, которые встречались по пути. И все было славно! И везде мне улыбались. С незнакомыми людьми завязывались легкие диалоги. Мне что-то советовали, куда-то направляли, рекомендовали посмотреть то или это. Я почти не пользовался мобильным (или «трубой», как здесь принято говорить). Когда же ко мне изредка дозванивались, у меня это даже вызывало досаду: ну, какие могут быть заботы и обязательства, когда перед тобой целый город, а ты здесь свободный и ничем не обремененный? Дорогие звонящие! Имейте совесть!

А потом я попал на свадьбу.

Но сначала я встретил бабушку.

Дивная бабушка стояла возле лапшичной «Солнце в тарелке». Никого ни о чем не спрашивала. Лицо в морщинах. Худенькая, маленькая, в простом зеленом пальто с каракулевым воротничком. Пальто несколько выцвело. Воротник поистрепался. Но бабушка была чистенькой, трогательной и располагающей к доброму отношению. Стояла бабуля чуть растерянно. Люди проходили мимо в своих заботах. А у меня никаких забот не было. И это чувствовалось. Бабушка тепло на меня взглянула и заговорила:

– Мне нужно на Дачный проспект попасть. А я не знаю, как.

Вы не подскажете?

Я про такой проспект впервые услышал. Но сейчас ведь все просто: на телефоне карты – открыл и посмотрел. Ничего себе у бабушки география. Это больше двух часов, с миллионом пересадок.

– Далеко это, бабушка! А как вы здесь оказались?

– Здесь аптека есть. Там сейчас акция. Лекарства дешевле

стоят. А еще сыну и внуку хотела подарок посмотреть. Вдруг здесь продают что необычное!

– Купили?

– Нет! Аптеку не нашла! А потом так устала, что уже не до подарков было. Домой бы добраться, да чаю попить. Пока ехала – проголодалась.

– Немудрено! Путь неблизкий!

– Да и сын волнуется, наверное! Больно долго меня нет.

– Вы, должно быть, рано утром выехали?

– Нет, вчера в обед!

– Вчера? – изумился я.

– Ну да, – спокойно ответила бабушка, – в обед выехала, а потом, пока аптеку искала, уже стемнело.

– А спали вы где?

– На лавочке присела и поспала немного.

– А чего ж сыну не позвонили?

– Батарейка села! – ответила бабуля и показала кнопочный телефон с погасшим экраном.

И я понял, что она была на грани отчаянья, но какой-то особой культурой внутри себя смогла не делать из ситуации драму, а мудро и достойно с ней разобраться. Тут я подвернулся. Первая мысль у меня – бабушку накормить. Но я понял, что лучше, если я закажу ей такси, оплачу дорогу и помогу уехать домой. Открыл в мобильном нужную программу, набрал «Дачный проспект» и спросил номер дома.

– Я не помню, – тихо ответила бабуля.

И я понял: она все забыла! Она не помнит адреса. Не знает, куда ехать и как ей быть! Такси в такой ситуации – не выход. Может, стоило мне с ней поехать и на этом Дачном проспекте поискать ее дом. Но этот проспект, кажется, большой такой! Мы там можем до ночи ходить. И будет без толку.

И тогда я вызвал полицию. Они пообещали прислать машину. Только надо было немного подождать.

Ну а чего стоять на улице с голодной бабушкой! Я ее позвал в лапшичную. Она легко согласилась. Но в очередь к кассе не встала, а сразу села за пустой столик у окна – устала очень. Я сам ей взял тарелку горячий лапши с мясом, сырную лепешку, ну и чай с лимоном. Бабушки чай любят.

Бабуля, когда я перед ней тарелки поставил, заулыбалась. Мне понравилось, как она ест: спинка прямая, неторопливо, ложку держит изящно. Не жадничает. А во время еды рассказывает, какие здесь люди необычные. Особенно молодежь. Такие прически носят разноцветные. Многие в коже с заклепками. На лицо – дети, а по одежде – так просто монстры! Ей было интересно. И ни одной жалобы на то, что было холодно-голодно. Полиции все не было. Ну и хорошо. Мне с бабушкой душевно. Особенно понравилось, что когда она поела, полезла в сумку за помадой. Представляете? Искала-искала. Начала выкладывать на стол содержимое. Ничего особенного: коробочки с лекарствами, ключи, зеркальце, затертый кошелечек еще на металлических защелках с шариками на концах. И какой-то небольшой мешочек.

– Что это? – спросил я.

– Это земля, – ответила бабушка.

– Что за земля?

– Отпетая земля, – говорит она.

Я пожал плечами.

Она принялась рассказывать:

– Моя бабушка из-под Смоленска. Из деревни Еловка. Семья у ее родителей была многодетная. А после революции их всех раскидало. Бабушку муж в Петроград увез. Никаких связей не сохранилось. Ну, так и жили. Она помнила все имена: Агафьи, Екатерины, Елизаветы, Марии, Анастасии, Анатолия, Виктора, Михаила, Александра… Часто их повторяла, когда молилась. И матушке моей завещала их поминать. А матушка меня потом тоже заставила их выучить. А как со своими сродниками свидеться, бабушка не знала. Так до самой смерти никого не встретила. Переживала очень. А незадолго до ухода бабушке стал сниться один из братьев. Анатолий. Говорил, что ушел в монастырь. Стал священником. Ему поменяли имя. Назвали Алексием. Жил рядом с Валаамом. И там же похоронен, но его до сих пор никто не отпел. Он попросил сходить в церковь, чтобы там отпели заочно. Оказывается, так можно. Бабушка свою дочь послала. Маму мою. Та договорилась. Священник все понял, отпел. Дал маме землю, бумажку с молитвами. И все это у нас дома хранилось. Уже ни бабушки, ни мамы нет. А этот Анатолий-Алексий взял и стал мне сниться. Один раз, потом другой. Просит эту могилку найти и отпетую землю на нее высыпать. А что я найду? Я свой дом-то найти не могу!

В это время приехали полицейские. Я их из окна увидел. Два молодых парня. Вышел сказать, что бабушка в кафе чай пьет. Я побоялся, что сейчас ее закинут куда-нибудь к бомжам! Но нет! Они к бабушке в кафе спустились, стали с ней разговаривать, вежливо расспрашивать. Труд был напрасным. Бабушка, как ни пыталась, ничего им толкового сказать не могла. Только фамилию и имя. И то хорошо!

– Успенская Людмила Васильевна.

Полицейские запросили по рации. И по своим планшетам поискали. Им пришел ответ, что действительно, с вечера вчерашнего дня Успенскую Людмилу Васильевну какого-то прошлого века года рождения разыскивает сын.

– И живете вы, Людмила Васильевна, не на Дачном проспекте, а на Вербной улице.

– Ой, правда! – воскликнула бабушка. – У меня на Дачном комната была! А так мы давно на Вербную улицу переехали!

– Хорош я был бы, если бы отправил бабушку, куда она сказала! – поделился я своими мыслями с полицейскими. – Таксист бы ее высадил и оставил. Что же теперь делать?

– А ничего! Мы сейчас увезем бабулю с собой. К ней, как нам передали, уже выехал сын. Он ее заберет. И дольче вита!

– Счастливая жизнь! – улыбаясь, перебила тут же бабушка.

– Вы что, итальянский знаете? – удивился один из полицейских.

– Итальянский, английский, французский! Я переводчицей была. В университете преподавала.

– Адрес не помните, а языки не забыли! – заметил второй полицейский.

– Сама удивляюсь, – вздохнула бабулька.

– Ну, поехали!

– Поехали! – согласилась она.