– Дмитрий Степанович Чешочкин!

Фамилия странного собеседника показалась Евгению забавной. Болтунов быстро схватил и пожал руку новоиспеченного знакомого и тут же ощутил холодное и крепкое, словно сталь, рукопожатие. Легкая дрожь тут же пробежала по его телу и исчезла где-то в его ногах. Что-то острое кольнуло его в сердце. Казалось, что оно стало биться чуть реже обычного. Дыхание успокоилось и стало не таким уж частым. И даже звук поезда стал тише и вскоре практически исчез. Сложилось ощущение, что поезд как будто парит над рельсами, лишь изредка легко-легко касаясь колесами стальных шпал.

– Евгений Болтунов! – почтительно представился в ответ Евгений.

Когда их рукопожатие ослабло и распалось, Чешочкин полюбопытствовал у Евгения о том, куда он едет в столь ранний час.

Болтунову было приятно, что хоть кто-то интересуется его нынешними делами. Почувствовав себя комфортно, Евгений закинул нога за ногу и резюмировал:

– Еду на работу в Злобиногорск. У меня там небольшой роллет, где я продаю странные вещи. Так и работаем.

Чешочкин, по всей видимости был настолько наслышан о деятельности Болтунова, что, услышав о работе Евгения восторженно воскликнул на весь вагон.

– О, прелестно! Так это Вы продаете странные вещи! И как, пользуется спросом?

Евгений на мгновения задумался, будто пролистывая в памяти дни посещаемости роллета и проводя какой-то анализ, но быстро закончил и ответил:

– Если честно, то ко мне больше приходит странных людей, чем я продаю странных вещей! – и после небольшой паузы добавил – Но, в любом случае спасибо за проявленный интерес!

Окинув взглядом Чешочкина и ничего не заметив кроме его самого, Болтунов полюбопытствовал:

– А куда, собственно говоря, Вы едете? И я, конечно, тысячу раз извиняюсь за столь деликатный вопрос, но что с Вами приключилось?

Дмитрий Степанович нисколько не смутился деликатного вопроса Евгения. Перед тем как ему ответить, он внимательно осмотрел свою грязную одежду, попытался отряхнусь пыльные рукава пиджака, заглянул в нагрудный карман рубашки и, скрестив ноги, подобрал их под сиденье. Затем, он снова посмотрел растерянными глазами на Болтунова и вопросительно пожал широкими плечами.

– Знаете, Евгений, я и сам пытаюсь найти ответ на этот вопрос с самого утра. И пока как-то все безуспешно.

И тут Болтунов впервые увидел, как на лице Чешочкина начали происходить самые настоящие изменения. Теперь вместо уже ставшей привычной для Дмитрия Степановича печальной гримасы, его лицо начало в буквальном смысле этого слово распухать и синеть. Его брови еще сильнее упали на и без того затекшие глаза, губы чуть выдались вперед, отчего щеки стали больше и были похожи на щеки хомяка. И даже уши Чешочкина, как безусловно могло и показаться Евгению, еще больше пообмякли, сделав его еще более лопоухим, чем еже ли он был ранее по приходу в вагон поезда. И в конце концов, компания из грусти, тоски и непонятного страха окончательно нарисовалась на его лице.

Тяжело выдохнув, Дмитрий Степанович начал рассказывать своему новому приятелю Болтунову все что он помнил. И к несчастью для Евгения эта история брала свое начало еще со времен родителей Чешочкина – военного офицера Степана Леонидовича и врача-терапевта Марии Владимировны. Болтунов услышал и о том, как перед тем, как осесть в Злобиногорске, его родители переезжали из города в город. При этом Дмитрий Степанович не скупился на подробности и описывал все так, как будто сам видел все рассказываемое собственными глазами. Затем, он коротенько, минут на тридцать, поведал о том, где, как и при каких обстоятельствах он появился на свет, как сложно давалась ему учеба в школе, о его ошибках молодости и самой невероятной несчастной первой любви. Рассказал он и о своей нереализованной творческой натуре и ранимой душе, а также о тех переживаниях и мыслях, которые его посетили, когда его прекрасная Алиса Николаевна бросив его, вышла замуж за Олега Никифоровича Преградого, начальника отдела снабжения механического завода.

Рассказ Дмитрия Степановича словно короткометражный фильм с цветным изображением проносился перед глазами Евгения. Он увидел и родителей Чешочкина, и его неверную Алису, и его хороших приятелей с деревообрабатывающего завода «Буратино», где рассказывающий не только проходил студенческую практику, но и проработал целых двадцать лет. Во всей красе Болтунов увидел свадьбу Чешочкина с его несравненной Зоей Мироновной, дочкой директора швейного предприятия «Паутинка». Увидел рождение его детей – Павла и Кристины. Дети Дмитрия Степановича буквально на глазах из младенцев превратились во взрослых людей, которые заведя собственные семьи съехали с родительского дома, оставив родителей в их большом двухэтажном кирпичном доме облицованным белыми блоками одних под присмотром кошки Анфисы и собаки Лаки.

Ранее странный, а теперь уже совсем знакомый и понятный Болтунову пассажир, довел свою историю до того момента, где его отношения с Зоей постепенно пришли в упадок и в итоге превратились в то, что происходило с выше упомянутыми Анфисой и Лаки, когда им приходилось делить еду из одной миски.

– Чтобы не расстраивать детей и внуков, мы решили разъехаться и не посвящали никого в наши дела. А на все семейные праздники, мы с Зоечкой садились вместе и играли счастливых родителей. Показывали нашим внукам, как прекрасно живут их дед и баба.

Чешочкин договорил и, повернув голову влево, залип мертвым взглядом в окно.

Болтунов почувствовал, что внутри его что-то обрывается. Одиночество и обида буквально начали заполнять его изнутри, словно пустой сосуд. Он понимал, что его переполняют чувства, которые прямо сейчас испытывал молчаливо сидящий и смотрящий в черное окно Дмитрий Степанович.

Евгений неустанно смотрел на приунывшего соседа и терпеливо ждал. Ждал, когда тот продолжит свою историю, где будет раскрыта тайна и дан ответ на заданный им ранее вопрос: что же произошло с Дмитрием Степановичем Чешочкиным этим утром?

Вдруг, как гром среди ясного неба, Болтунов услышал знакомый звук своего мобильного. Чешочкин, медленно оторвав взгляд от окна, не без любопытства посмотрел на Евгения. Тот, безрезультатно шаря руками по карманам махрового халата, пытался найти свой трезвонящий что есть силы телефон. Нарастающий звук казался таким близким и в то же самое время таким далеким, что точно нельзя было определить откуда он исходит. На мгновение, Болтунову даже показалось, что мелодия раздается из динамиков поезда, откуда так громко и противно иногда доносился голос машиниста, объявляющий остановки и всякую ненужную информацию. Это было бы крайне странно и удивительно, особенно если допустить, что это могло быть правдой.

Мог ли машинист поезда каким-то образом взять его телефон?! Безусловно! А возможно, телефон подобрала проходившая мимо проводница, которую по какой-то причине Болтунов проморгал и занесла машинисту. Тот в свою очередь начал объявлять остановки и как раз в этот самый момент и зазвонил телефон Болтунова.

Разные невероятные варианты место нахождения телефона и тем более причины его исчезновения были разрушены голосом Чешочкина.

– Поищите в одеяле, – посоветовал Дмитрий Степанович, кивнув в сторону лежавшего рядом с Евгением смятого одеяла, на котором были изображены анимешные черно-белый коты.

Евгений повернул голову вправо и не поверил своим глазам.

Рядом с ним действительно лежало непонятно откуда взявшееся его домашнее одеяло, под которым он уже как три месяца в подряд ежедневно засыпал и просыпался в арендованной квартире номер шестьдесят девять.

Сейчас оно было максимально небрежно скручено и лежало рядом с ним на соседнем месте. Следовало бы пояснить, что оно больше походило на огромный снежный грязный ком, чем еже ли одеяло. А также, что любому наблюдателю, кто имел такую возможность, со стороны могло даже показаться, что ком состоял из тысячи складок и помятостей, который по всей видимости, какой-то неизвестный мастер искусных швейных дел, долго и старательно кроил и лепил где-то в запыленной мастерской, расположенной в безлюдном подвале. Отчего, собственно говоря, он и обрел столь грязно-серый цвет. В добавок ко всему, что кстати произошло впервые с момента поездки нашего героя и показалось странным даже ему, анимешные коты, которые всегда привычно сидели на отведенных для них на пододеяльнике местах, сейчас словно обезумев, беспорядочно носились по скомяченной ткани, прыгая, кувыркаясь и резвясь друг с другом, время от времени мяукая и мурлыча.