Всё было как в сказке. Как в самых фантастических снах. Манохин снова парил в воздухе, снова переживал давно забытые чувства влюблённости, безграничности мира, произошедшего с ним чуда. Окрылённый новой любовью, он шёл приплясывая по снежному тротуару рядом с новым предметом обожания и рассказывал ей, как прекрасен и удивителен мир вокруг, как ярко светят жёлтые звёзды, как тепло от уличных фонарей, как романтично падает медленный мягкий пушистый снег. Сергей читал девушке стихи, которые чудесным образом сами слагались в голове. Ангелина восторженно слушала мужчину и таяла от внезапно свалившегося на неё счастья. Она в свою очередь рассказывала возлюбленному о разных творениях искусства, что трогали её до слёз: какие она читала книги, какую музыку любит, какие фильмы потрясли её до глубины души. И на удивление, Манохину, ранее сильно не погружавшемуся в культурные пласты, всё это вдруг стало интересно. Он плакал, когда девушка пересказала ему рассказ Чехова про извозчика, жалующегося своей лошади на смерть любимого сына. Он смеялся, когда Ангелина зачитывала отрывки "Про Федота-стрельца" Филатова. Он задумчиво кивал на монолог возлюбленной об особой романтике фильмов Джармуша, о том, как режиссёр умеет красиво снять неприметные переулки города, разрисованные граффити стены.

Когда парочка подошла к подъезду дома девушки, Ангелина сама приблизилась к Сергею и на мгновение прикоснулась губами к его губам. Этот первый поцелуй был для Манохина как глоток чистейшей воды из источника. Изнывающий от жажды, усталый странник обнял девушку и напился вдоволь. Они целовались, а тихий снег падал им на волосы и плечи, благословляя своим белым покрывалом на искреннюю любовь.

Постель оказалась неземной. Много лет Манохин не испытывал ничего подобного. Он нежно целовал её тонкие пальцы, прикасался к её нежной тонкой шее, вдыхал сладкий запах её волос, проводил носом по её миниатюрным ушкам. Сергей обращался с любимой очень нежно, бережливо, будто боясь навредить и потерять чудесное виденье. Постепенно он спускался ниже, лаская губами её нежную кожу. От круглых нарисованных грудей мужчина перешёл к упругому животу с красивой нишей пупка и наконец достиг гладкого лобка. Девушка потянула его вверх и впилась в его губы горячим поцелуем. Распалённые необузданной страстью дети неба любили друг друга, возносясь от оргазмов к самым звёздам и снова падая на землю.

Под утро, счастливые и обессилевшие, они лежали обнявшись под пуховым одеялом и не говорили ни слова. Тепла друг друга им было достаточно. "Я снова живу! По-настоящему живу, а не отживаю свой срок в бессмысленном существовании!" – ликовал Манохин.

А затем чудесную ночную сказку сменило утро. Сергей проснулся в пустой постели. Он, испугавшись, осмотрелся и увидел Ангелину. Девушка сидела на журнальном столике возле окна, поджав под себя ноги, и медитировала. Манохин позвал её, но она в ответ, не оборачиваясь, подняла руку, показав жест "не мешай". Мужчина пожал плечами, поднялся с постели. За окном ярко светило солнце, как бы напоминая, что земная жизнь никуда не делась и она продолжается. По улице сновали люди и автомобили. Кто-то шёл на работу, дети спешили в школу. Манохин вдруг вспомнил о сыне, но отогнал нахлынувшую тоску. Сергей удивился себе: впервые в жизни он поступал так эгоистично. Но слишком уж прекрасна и чудесна была нахлынувшая любовь, и мужчина не хотел, чтобы этот дивный сон заканчивался.

Некоторое время Сергей любовался стройной фигурой девушки, растворяясь в безграничной любви к ней. К каждому сантиметру её тела, к каждому волоску на голове. Но через несколько минут он устал от её молчания и захотел есть. Внезапно ощутив дикое чувство голода, Манохин отправился на кухню. Открыв холодильник, немного разочаровался. Там была масса разной дряни: кремы, соусы, варенья, соленья, пасты, вина. Но именно нормальной еды, к которой он так привык дома, не было. Чего-то, что можно было сразу съесть, – хлеба с колбасой, например. Глубоко вздохнув, он захлопнул дверцу.

Заняться было нечем. Сергей решил более детально осмотреть жилище Ангелины. Это была небольшая уютная однокомнатная квартира на девятом этаже многоэтажки. В ней сделан довольно необычный ремонт. В комнатах поклеены разные обои, но объединяла их пестрота и ядовитость цветов. Будто пьяный маляр решил отомстить хозяину и размалевал стены кляксами и мазками разной краски. Нестандартная мебель и межкомнатные двери в духе антиквариата намекали на творческую натуру хозяйки. Все стены комнаты были увешаны разными фотокартинами больших зарубежных городов и кинозвёзд Голливуда. Компанию им составляли нарисованные простым карандашом чёрно-белые абстрактные картинки в стиле Пикассо.

Ангелина очнулась от своей медитации и, увидев разглядывающего рисунки Манохина, произнесла:

– Нравятся? Это я рисую…

– Правда? Да у тебя талант! – искренне улыбнулся Сергей. – Почему же ты работаешь в аптеке?

– Скажем так, я не особо верю в то, что я художница. Окружающие мне сказали, что это неплохое хобби и не более того… – девушка смущённо улыбнулась. – Поэтому в реальном мире, чтобы поддерживать своё существование, я фармацевт. А в своём мире фантазий я рисую. Иногда мне кажется, что выдуманный мир начинает занимать в моей жизни больше места, чем реальный. Не знаю, хорошо это или плохо. Однако то, что происходит с нами сейчас, мне кажется, относится именно к сказке, потому что я до сих пор не верю, что ты реален. Боюсь, что дотронусь до тебя и ты исчезнешь, как таинственный герой очередного сна…

Манохин крепко обнял своего ангела.

– Я настоящий. Ты чувствуешь? Я никуда не денусь…

По щеке девушки прокатилась слеза.

– Я хочу нарисовать нашу любовь! Прямо сейчас! – она кинулась к своему компьютерному столу, заваленному всяким хламом и рисунками, и принялась на чистом листе быстрыми движениями наносить карандашные линии. Сергей обратил внимание, что весь угол над компьютером обклеен разными пометками, рисунками, цитатами мудрых людей.

– А я бы, если честно, позавтракал… – Сергей погладил свой урчащий живот. – У тебя нигде не припрятано чего-нибудь съестного?

Ангелина уже не слышала его. Она погрузилась в свой вымышленный мир с головой. Манохин не стал тревожить возлюбленную. Он сходил в душ, оделся и побежал в ближайший продуктовый магазин.

Через полчаса на столе маленькой кухни дымилась на тарелках горячая яичница с сосисками, лежали бутерброды со сливочным маслом, колбасой и сыром, парил в кружках горячий кофе. Сергей позвал Ангелину, но она ещё не закончила рисунок. В итоге мужчина позавтракал в одиночестве. Завтрак девушки давно остыл, когда она, радостная, ворвалась на кухню с новым рисунком в руках:

– Смотри, какая прелесть! Давно так хорошо не получалось! Это всё потому, что я люблю тебя! Я теперь сердцем рисую…

Манохин взглянул на рисунок и ничего не понял. Какие-то линии, какие-то заштрихованные волнистые фигуры, сливающиеся вместе. Чтобы не обижать любимую, мужчина изобразил удивление и восторг:

– Это божественно! У тебя действительно талант! – он обнял счастливую девушку и поцеловал. – Ангел ты мой, покушай яичницу, я старался для тебя…

– Ты моя любовь, ты удивительный… – она схватила один бутерброд, по-птичьи надкусила и положила на стол. – М-м-м, вкусно! Пойдём на выставку в картинную галерею, а? У меня сегодня выходной, а в музее интересная репродукция!

– Ну конечно, пойдём!

Прыгая от счастья, Ангелина побежала собираться. На столе остался её почти нетронутый завтрак. Сергей, немного расстроенный, накрыл его тарелками и убрал в холодильник.

В картинной галерее девушка бесконечно восхищалась произведениями искусства. То плакала, то смеялась. Рассказывала возлюбленному о разных художниках и историях картин. Манохин откровенно скучал. Он неплохо относился к искусству, но не в таких дозах. По дороге домой девушка поведала Сергею историю о роковой судьбе знаменитого художника Василия Шухаева, и сама настолько прониклась его трагической жизнью, что загрустила.