Кто ж знал, что его страх не относился к капсуле и его опасения оправдаются? Кто ж знал, что моя самоуверенность ударит меня под дых?

Несколько минут в капсуле мы с Олей нажимали кнопки, переключали тумблеры, дергали рычаги. В наушнике звучал командный голос Максима. Теперь ничто не выдавало его страха.

– В центре показатели нормальные. Как у вас, Восход?

Последний раз «Восход».

– Все в порядке.

– Объявляю старт через десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один.

– В добрый путь, – прозвучало в наушниках и я не сразу поняла, что это произнес Максим.

Мои щеки вспыхнули, сердце запаниковало. Я старалась смотреть только на показатели и приборную панель, чтобы не показать своего замешательства, но чувствовала Олин взгляд. В конце концов, я не выдержала и встретилась с ней глазами.

– Зачем он нарушил традицию? – встревожилась подруга.

Я широко улыбнулась, чтобы впервые солгать:

– Потому что я еще вчера обещала ему вернуться, – и засмеялась как можно более естественно.

Это помогло, и мышцы на лице Оли расслабились. Она с укором поглядывала в мою сторону, но в уголках губ мелькала ухмылка. В последний момент я схватила ее руку. Капсулу раскрутило, и мы исчезли из этого мира.

Радость от начала последней миссии переполняла меня. Немного рутины – и мне больше не придется никуда бежать от Максима. Но новый мир сразу встретил нас неудачами: при прилете мы столкнулись с другим аппаратом. Это было также неожиданно, как шторм на Уране. Капсулу серьезно тряхануло, что у нас слетели наушники и в тело вдавились ремни безопасности. Мы отделались испугом и синяками, а о состоянии борта нам еще предстояло узнать. Оказалось, что удара невозможно было избежать, потому что вторая капсула по траектории стояла ровно на том месте, где должны приземляться мы.

Скорей всего, это был тестовый полет. Возможно, даже без пилота.

– Удивительно, что за это время никто не обнаружил устройство и не попытался его изучить. Или просто не растащили на детали.

– А тебе не кажется, что это мы сломали датчик невидимости и поставили себя в опасное положение? Белоснежную капсулу на пустом поле заметить легко. Боюсь, что наша миссия только что вышла из-под контроля.

– Нет, об этом я не подумала. Но пока у нас есть снег – у нас есть время.

Первый осмотр подтвердил худшие опасения. Треснутая обшивка и вышедшие из строя системы – не все, но в том числе участвовавшие в жизнеобеспечении. К счастью, бортовой компьютер был надежно изолирован и работал на полную мощность.

После прохождения тонких материй миров и путешествия по лабиринтам пространственных тоннелей всегда нападал голод. Мы переглянулись с Олей и вернулись внутрь, чтобы обдумать свои действия во время перекуса.

– Интересно, а вода облучается при перемещении? – неожиданно спросила я, наливая чайник.

– Что? Вода? – не сразу уловила она. – Да, немного точно. Но нам от этого не намного хуже. Скорее, миры со своими частотами больше воздействуют, чем пару лишних молекул в воде.

Чайник был высокотехнологичным, но все равно шипел при нагревании.

– Хорошо бы справиться дня за три, иначе я не успею выполнить свою задачу. Но и тебе нельзя отвлекаться.

– Ну, не знаю. По мне так лучше провалить миссию, но вернуться и слетать еще раз.

– Представляю, как Максим поседеет, если мы опоздаем хоть на минуту.

– Ой, не напоминай! Как вспомню его серебряные виски после нашего первого старта, так сердце щемит.

Выбросив использованную упаковку из-под сухих пайков, мы занялись делом. Нам удалось быстро систематизировать нанесенный ущерб и составить план ремонта. Однако первым делом нужно было разобрать тестовую капсулу, чтобы перестать привлекать внимание.

Не сговариваясь, мы разошлись каждая по своим углам. Я подошла к двери аппарата – изнутри разбирать будет удобнее. Отпечаток моей руки не подойдет, значит, надо подбирать варианты. Простой код, вроде 0000 или 1111, вряд ли бы поставили, поэтому я нажала 1961 – первый полет человека в космос. Не подошел. Еще какое-то время я тыкала памятные космические даты, что смогла вспомнить, но дверь не открывалась. От мыслей меня отвлекла Оля, проходящая мимо с лопатой. На мой немой вопрос она ответила:

– Надо прикопать белые части.

Я кивнула, видя, что нет смысла спорить. Тени на лице подруги говорили о тяжелом эмоциональном состоянии. Возможно, физическая работа остудит ее голову. А мне предстояло отгадать код. Я задумалась, какое число могло встать впереди других. На ум пришла дата первого полета. В двадцатом году мы уже попали в проект, значит пробный полет был либо в двадцатом, либо девятнадцатом.

2020. Щелчок, и дверь приоткрылась. Я выдохнула с облегчением, схватила набор инструментов и вошла. Знакомый запах пластика встретил меня внутри. Было видно, что здесь давно никого не было: пыль и духота давили на легкие. Интерьер один в один повторял привычную обстановку. Значит, не зря изучала технические документы еще перед вылетом Вани и Леши, а затем еще перелопатила горы материалов после аварии.

Первым делом я достала все провода, чтобы не было сюрпризов. Не знаю, то ли хорошая зрительная память, то ли сильные эмоции в моменте помогли мне запомнить, но картинки вставали перед глазами, и я точно знала, где и как разбирать.

Оля появилась в отверстии, когда первая четвертинка внешней обшивки повалилась наземь. Казалось, она не просто копала, а боролась со снегом. Капли пота оставили дорожки на раскрасневшемся лице, но среди них затесались ручейки из глаз. Подруга вдруг улыбнулась.

– О, демонтаж полным ходом! У меня все готово.

– Оля, ты просто машина! – сказала я, когда увидела три глубоких ямы.

– Земля не сильно промерзла: возможно, недавно был плюс.

– Значит, нам повезло, что снег выпал к нашему появлению.

– Давай я тебе помогу аккуратно вытащить следующую панель, чтобы нам поставить ее на замену нашей.

Вдвоем мы справились быстро. И уже через пару часов целехонькая стеночка скрывала нас от враждебного мира. Оля пошла в душ прямо в костюме, пока я поставила разогреваться обед. Чайник опять зашипел, и под его мерный шум я включила режим-невидимку. Теперь, когда белоснежный корпус скрылся в толще сугробов, сердце немного успокоилось.

Отдохнув после обеда, я вышла на яркое солнце. Белизна ослепляла, будто мир стерся и его надо было создавать заново. Это чувство мне понравилось, даже показалось, что часть меня принадлежит этому миру. Морозный день вдохновлял на активные действия. Вдали виднелась окраина города и манила длинными аллеями и худенькими высотками.

По возвращении мы все время проводили в палатах медблока без возможности вдохнуть свежего воздуха и под наблюдением специалистов и техники. И только здесь я свободно гуляла по улицам, бродила между людей, живущих привычным укладом. Оля подошла и положила руку на плечо.

– Сегодня помоги мне, а завтра отпущу тебя.

– Самое сложное мы уже сделали, – констатировала я.

– Страшно представить, если бы панели были не взаимозаменяемые.

– Да уж. Но и встретить другую капсулу можно не в каждом мире. Теперь можем хвастаться, что видели первый аппарат, побывавший в параллельном мире. Кстати, надо будет собрать всю технику с борта – нельзя, чтобы ее кто-то нашел.

– Хе-хе! Главное, не повторить историю крушения аппарата. Интересно, что стало с пилотом? – спросила Оля и отпила из кружки.

Я вдруг посмотрела на нее с ужасом. Потом на сугробы. Помню, как впихивала кресло в груду пластика – пилот действительно был. Я вновь посмотрела на город, теперь он ухмылялся и пугающе поблескивал.

Стараясь более не думать о судьбе первопроходца, я принялась собирать куски компьютера, отброшенные в сторону при разборе старого аппарата. Черный ящик, материнская плата, носители софта, – все нужно было вернуть на базу для изучения собранных данных.

Пустоты капсулы идеально подошли для хранения остатков первого полета. Но сортировка заняла много времени – начинало смеркаться. В этом мире мы быстро уставали. Возможно, это лишь казалось, потому что раньше нам не приходилось выполнять ничего подобного в других мирах, в том числе в родном.