– Это необязательно.

– Нет, я настаиваю на этом. Подберём тебе такое платье, что все ахнут.

– А я думала, что такое платье должно быть у невесты, – вполне резонно усмехнулась я.

– Это само собой, – Рената махнула рукой. – Но это вовсе не означает, что остальные не имеют права почувствовать себя великолепно.

Я готова была поклясться, что слова Ренаты никак не соответствуют её мыслям. Наверняка она считала, что ни у меня, ни у кого-то ещё нет ни единого шанса выглядеть круче неё. Её самооценка, как мне думалось, вообще имела тенденцию по высоте упираться в небо.

Вскоре разговор был закончен, и все вернулись к своим более привычным делам. Причём к своим я вернулась с чётким неприятным ощущением, что ещё глубже вляпалась в сложную историю.

Ещё более сложной она становилась с каждым следующим днём. Я всё чаще и чаще замечала, что отношение Германа ко мне либо меняется, либо адаптируется под сложившуюся ситуацию. Я никак не могла понять, искренне ли мне улыбается мой босс. А улыбок тем временем становилось всё больше.

Каждое утро заходя в приёмную и направляясь к своему кабинету, Герман спрашивал, как у меня дела. Я всегда отвечала, что хорошо. Первое время моему начальнику приходилось самому говорить, что у него тоже всё в порядке. Лишь на четвёртый или пятый раз я догадалась, что в такого рода вопросах должна быть взаимность. И я начала над этим работать.

А однажды Герман вошёл в тот момент, когда я тянулась к верхней полке за папкой. От неожиданности рука моя дрогнула, и папка, которую я только умудрилась подцепить, стоя на цыпочках, рухнула вниз. Документы поспешили разлететься по всей приёмной. Со стороны это, наверное, смотрелось даже в некоторой степени красиво.

– Бумажный дождь, – рассмеялся Герман и поймал пролетающий мимо него листок, а потом принялся помогать мне собирать с пола остальные.

– А разве секретарей не положено ругать за неуклюжесть? – спросила я, хотя вроде бы не собиралась говорить ничего такого.

– Мне никто не выдавал подобного регламента, – пошутил босс. – Когда выдадут, тогда и буду об этом думать.

Это заставило меня улыбнуться, но ненадолго.

До последней лежащей на полу бумаги мы добрались одновременно. Я думала, что подберу её сама, но успела. Наши с Германом пальцы случайно соприкоснулись. Я тут же одёрнула руку. Сама не знаю, что меня так сильно смутило. Просто было в этом что-то такое… слишком волнующее и не слишком рабочее.

– Кажется, всё собрали, – резюмировал Герман, укладывая на мой стол всё, что оказалось у него в руках.

– Да, – подтвердила я, оглядываясь. – Спасибо за помощь.

– Вообще не за что, – небрежно отмахнулся Герман. Он всё ещё был в приёмной и не шёл дальше. – Слушай, всё хотел спросить. А то, что мы предложили тебе с Ренатой, никак не помешает твоей личной жизни?

– В каком смысле? – не поняла я.

– Ну вдруг у тебя тоже есть ревнивый мужчина. И ему не понравится, что ты пойдёшь на мероприятие с кем-то там ещё.

– А-а-а, – протянула я. – Не стоит волноваться. Моя личная жизнь не пострадает. Ревнивого мужчины у меня нет.

– А неревнивого?

Я пристально посмотрела на Германа.

– Ладно-ладно, – он вскинул руки так, будто собирался сдаться. – Я не хотел вторгаться в твоё личное пространство. Просто нам всё-таки скоро пару изображать, и я подумал, что надо начать чуть проще относиться друг к другу. Знаешь, нынешняя субординация сразу бросится в глаза всем гостям на свадьбе.

В этом он был прав. По мне и Герману было чётко видно, что мы – босс и подчинённая. Сама я при этом ничего не имела общего с девушками, которые скачут с одного типа отношений на другие. Так что время на то, чтобы перестроиться, мне точно должно было понадобиться. Однако везде были свои «но».

– Это ведь всего один вечер, – напомнила я. – А потом, когда всё закончится, нам снова нужно будет работать вместе, как начальнику и секретарю. И ничего больше не изображать.

– Нам совсем необязательно всегда оставаться столь строгими друг к другу как сейчас, – Герман договорил это и, наконец, направился в сторону своего кабинета.

Я посмотрела ему вслед, не зная, довольна ли я тем, что он уходил или нет.

– И неревнивого тоже нет, – ответила я на вопрос, прозвучавший ранее. Я знала, что Герман поймёт меня.

И он понял. Герман оглянулся, посмотрел на меня, потом на пол, потом снова на меня.

– Вот теперь утро стало по-настоящему добрым, – сказал он, прошёл в кабинет и закрыл дверь с другой стороны.

Я так и осталась со своими бумагами. Мне пришлось прилагать усилия, чтобы вспомнить, зачем я всё это доставала.

И этот разговор с Германом не давал мне покоя потом ещё очень долго. Что это было? В какие игры играл Герман? Игры ли это были? Вопросы были, ответов не было.

Босс с каждым днём становился всё приветливее и улыбчивее. Он шутил, делал мне комплименты. У меня даже не получалось поймать его на неискренности. Всё было очень живо и правдоподобно. Иногда мне казалось, что у меня от всего этого кружится голова. Не будь всей этой странной истории с Ренатой, её изменами и её свадьбой, я бы, наверное, уже влюбилась. В собственного начальника.

Но обстоятельства изрядно отрезвляли. А к ним вскоре прибавилось и ещё кое-что.

Рената снова пришла на отчёт к Герману. И всё пошло по прежнему сценарию. После обсуждения работы дверь кабинета защёлкнулась. Я услышала звуки поцелуев и расстёгивающейся одежды. Всё моё оживление, пришедшее было на фоне любезности Германа, сошло на нет в одно мгновение. Мне стало противно.

– Слушай, – Рената, видимо, прервалась на несколько секунд. – А твоя секретарша нас не слышит?

Мне подумалось, что было бы забавно сейчас взять и крикнуть, что секретарша всё слышит. Но я этого не сделала.

– А что? – спросил Герман и, очевидно, сделал что-то такое, что Рената аж вскрикнула. – Ты волнуешься за свою репутацию?

– Нет, – спустя несколько секунд и несколько стонов ответила Рената. – Просто подумала, не позвать ли её на тройничок. Раз уж у нас тут такие дела…

– Она не такая.

Это было сказано очень твёрдо и безапелляционно. Я удивилась подобной интонации.

– Не такая раскрепощённая? – уточнила Рената. Впрочем, голос её не казался расстроенным.

– Не такая распущенная.

Я была бы очень признательна этим двоим, если бы они не вставляли меня в свои мимоходные беседы, пока сами занимались совсем не тем, чем людям положено заниматься на работе. Мне снова хотелось выйти из приёмной, не слышать всего происходящего за дверью, но я не могла покинуть свой стол. Я ждала важный емейл, который потом нужно было сразу же переслать дальше. Так что мне пришлось и дальше слушать этот интимный концерт. И на этот раз мне отчего-то казалось, что Герман взялся за дело куда более страстно.

Рената, по всей вероятности, придерживалась того же мнения.

– Ты сегодня просто огонь, – сказала она, когда оба достигли конечной точки и отдышались.

Я изо всех сил пыталась не представлять их себе в своём богатом воображении.

– А обычно я не огонь? – усмехнулся Герман.

– Не придирайся к словам, – парировала Рената. – Я имела в виду, что сегодня ты даже ещё более горяч. Уф… Как теперь работать после такого…

Через минуту она вышла из кабинета, почти не обратила на меня никакого внимания и исчезла из поля зрения.

Какое-то время я смотрела на дверь, ведущую на пределы приёмной, а потом поняла, что на меня саму тоже смотрят. Я повернулась и вздрогнула. Неподалёку от меня стоял Герман.

– Я бы выпил кофе, – как ни в чём не бывало сказал он. Мне померещилось, что он покусывает губы.

– Сейчас сделаю, – засуетилась я. Это было как раз такое поручение, которое не вводило меня в ступор.

Кофемашина стояла у противоположной стены. Туда я и направилась, стараясь не смотреть на Германа. Но даже при этом я каждой клеточкой кожи чувствовала, что он всё это время не отрывал от меня взгляда.

– Что-то не так? – всё же спросила я.