Прибыли, фигли. А надо сказать, до того Зампоглот на объекте и не был. Ходит, с удивлением рассматривает пусковые установки противоракет, здоровенные купола антенн и прочие военные ништяки.

Не, там по-первах и вправду интересно! Это потом уже неинтересно и вообще пошло бы оно все на хер…

В нашем техническом здании (а именно у нашей роты здание было заточено под обслуживание противоракеты, или, как было принято говорить, изделия) ему было тоже очень интересно – на замполитской учёбе о таком им не рассказывали.

И вот (бабааам!) на здании тоже забилось очко. А поскольку все там страшно секретное (даже канализационные трубы под землёй были в какой-то хитрой обмотке, чтоб чего-то там не того), очко у нас пробивалось так: подъезжал Зил-131 с компрессором, подключал трубу к канализационному вентилю и помалу-помалу пробивал очко обратным ходом. А чуть выбрызнувшие наверх остатки пробки убирали молодые.

Но надо было контролировать, чтоб стоявший на вентиле водила компрессора не сильно крутанул. Там же напора несколько атмосфер, фонтан до потолка будет! А потолки были метров под десять высотой – чтоб тягач с изделием помещался и ещё над изделием чтоб кран двигался.

И вот стою я на входе в сортир, Валерка стоит на входе в здание так, чтоб мы видели друг друга, а он видел водилу и мог передавать ему мои сигналы. Механизм готов к запуску.

И тут приходит замполит. Идёт ко мне – в сортир ему захотелось. Спрашивает.

– Эдуард, ты чего тут это?

– Да ничего, товарищ прапорщик, сортир забился, ща прочищать будем.

Фраза «сортир забился» ничего не выудила из памяти Зампоглота, поэтому он просто попросил у меня разрешения зайти отлить. Ну пусть отольёт.

Дверь за собой он не закрыл. Да её никто и не закрывал.

Зампоглот сделал дело и пошёл к выходу. А в это время водила компрессора уже помалу запускал систему, и в сортире что-то начало булькать.

Зампоглоту стало интересно, что может булькать в сортире военного объекта.

Вернулся.

Наклонился над очком.

Я махнул Валерке рукой и шёпотом рявкнул.

– Давай!

Валерка дал такой же сигнал водиле, и тот тоже дал. И даже чуть больше, чем следовало. Совсем чуть-чуть…

– Ав!..

Заглядываю – Зампоглота снесло к стенке, и весь торс у него в… ну, в общем, в том, чем было забито очко. А рожа чистая. Видать, перенаклонился.

(я уже потом подумал – а если б таки в рожу?!..)

Ясен пень, Зампоглота, нарушив все инструкции сбора по тревоге, сразу же, не дожидаясь отбоя, отравили в городок – отмываться и восстанавливать пошатнувшуюся нервную систему. А поскольку он не пил и бабы у него не было – неизвестно, как он эту самую систему восстанавливал. Но то уже его проблемы.

Думаю, не надо говорить, что слух о втором обсёре Зампоглота моментально разлетелся по всем зданиям, и уже я один рассказывал и показывал в лицах всем желающим, как это чудо произошло. Даже некоторые офицеры из соседних подразделений приходили расспросить и посокрушаться.

На следующее утро на командном пульте, как обычно, командир подразделения полковник Немировский проводил сбор офицерского состава. Я принёс секретные документы (второй год я служил секретчиком). Всё по стандарту.

Немировский, мужик с виду дико серьёзный, а на деле – дядька с неслабым, хотя и своеобразным, чувством юмора – спрашивает у командира роты своим шикарным басом.

– Корнейчук, офицеры из городка все прибыли?

– Так точно, товарищ полковник!

– А замолит этот ваш… гы-гы… обосранный?

Его зам абсолютно спокойным голосом добавляет.

– Дважды…

Ни разу я не видел, чтоб на суперсекретном боевом пульте в дико серьёзной обстановке пятнадцать суровых офицеров взорвались истерикой!!!!

Да и не увижу больше никогда.

Занавес…

Наши бойцы регулярно ездили на регламентные работы на полигон в Балабаново. А там же знаменитая спичечная фабрика. Над комитетом комсомола этой фабрики держал шефство комитет комсомола нашей части – концерты у них там устраивали, лектории фигарили, танцы играли и прочий досуг им организовывали. А где-то невдалеке вроде бы была деревня Петрищево, в которой совершила подвиг и была казнена фашистами Зоя Космодемьянская.

Как-то соединил я эти факты воедино и решил дуркануть: пришёл к Зампоглоту вот с такими словами.

– Тарщ прапщк, я вот чего подумал. А давайте от имени нашего комсомола обратимся в их комсомол, чтоб они пробили идею дать их спичечной фабрике имя Космодемьянской! Геройское же имя!

Зампоглот просиял таблом и побежал к главному комсомольцу части – так сказать, принёс инициативу снизу.

Тот тоже просиял и пообещал обратиться к комсомольцам-спичечникам.

Как-то я об этом и подзабыл.

И вот однажды приходит озадаченный Зампоглот.

– Эдуард, помнишь свою идею о придании фабрике героического имени Зои Космодемьянской?

Я такой.

– Опа, ну да…

– Так вот. Не прошла она. Не одобрило их руководство. И сказало, что мы долбоёбы. Вот так и сказало – долбоёбы. Странно…

И действительно…

Было это за несколько дней до Нового года 86–87. Я уже в статусе деда. На сам Новый год меня отправляли домой в отпуск (а надо сказать, такой радости, как отпуск, у нас удостаивались не все), а перед отпуском уродец замкомроты затулил меня на дежурство в столовую.

И вот под ночь приходит время чистить картошку на всю часть. А стационарная картофелечистка, как всегда, не работает. Да и нахрена она нужна, если есть солдатики? Ведь, как известно, солдат без работы – преступник.

В смене я оказался единственным дедом. Вот мне молодые и говорят:

– Эд, да чего ты, иди в казарму, мы всё перечистим, прапор дежурный всё равно ушёл!

Прихожу в казарму, снимаю в сушилке отсыревшую робу, иду в ленинскую комнату. Наши сидят и смотрят по телику начало программы Лестница Якоба, в которой шведский ведущий-педрилка Якоб Далин вместе с нашей Пугачёвой представляли хиты своих стран.

И только я собрался вкусить от буржуазной поп-культуры – у дневального звонит телефон. Подходит малость на стрёме.

– Эд, тебя там из столовой…

Беру трубку. На той стороне – дежурный прапор.

– Покров, ты охуел – пост покидать?! Да я тебя под суд!!! Да на губу!!! Да в дисбат!!!

А дежурил тогда прапор ссыковатенький, который свою ссыкливость компенсировал нелюбовью к солдатам. И ждать от него можно было чего угодно.

Надеваю сырую робу и прусь в столовую.

Выходит навстречу прапор – и как-то так странно-ссыкливо:

– Эдуард, ну я ж не знал! Ты извини, пожалуйста, и иди куда тебе надо! Дело молодое, хе-хе! Товарищу полковнику Чуносову большой привет! А вы же ещё и тезки, хю-хю…

И просто-таки подталкивает меня к выходу.

Нихрена не понял, кроме предложения идти куда мне надо.

А надо мне в казарму. К телевизору.

Иду. Догоняет Серёга Лисягин.

– Эд, гы, тут такое дело… В общем, прапор резко вернулся. Тебя не нашёл и начал орать. Потом позвонил в казарму. Начал орать ещё больше. Ну я сказанул, что первым в голову пришло. Что ты встречаешься с дочкой замполита части товарища полковника Чуносова, что папаня тебя очень уважает и у вас весной свадьба, и что сегодня вам папаня организовал романтическое свидание в гарнизонной гостинице. Гы, ну вот так.

Я его крепко обнял (серьёзно!) и чуть ли не вприпрыжку понёсся в казарму.

Захожу, быстро раздеваюсь – и к телику!

А там как раз шведский рок-ВИА «Европа» орёт.

– Итс э файнал каунтдааааун!

Каааайф!

С тех пор я эту песню просто обожаю!

Через год после начала моей службы, когда я был уже дедом, к нам в роту пришёл парень по имени Ибрагим из одной кавказской республики. По ходу службы я выяснил, что он – выходец из какого-то очень уважаемого у них клана.

Так вот Ибрагим однажды рассказал, что его старшие братья – дико уважаемые у них люди. Потому что они грабили поезд Баку – Москва.