Целует.

Вверх по шее…

По подбородку…

По линии челюсти до уха и шепчет:

– Теперь я знаю, что имел в виду Высоцкий, говоря, что хочет утонуть в гавани её колен…Никогда не понимал. А сейчас вдруг понял!

Стаскиваю с него футболку. Он поспешно расстегивает ширинку. Снимает снова всё с себя, ложится рядом. Совершенно голый. Эта крепкая грудь. Ручищи.

– Знаешь, о чём я всю ночь думал?

– О чём?

– О твоём оргазме. Как это было восхитительно! Знаешь, что я чувствовал?

– Что?

Он берёт мой указательный палец и обхватывает его в свой кулак. Сжимает-разжимает ладонь. Пульсирует будто.

– Вот так ты меня сжимала. Нравится? Хочу этого ещё.

Я гляжу в потолок.

– И вот так. – он берет мой указательный палец и начинает посасывать.

Это было последней каплей! Стонать начинаю, представляя, каково это. Он залезает сверху. Входит. Еле-еле. Я узкая. А у него большой. Широкий. Как будто всю меня пронизывает. Плотно очень. Двигается.

– Я хочу, чтобы ты кончила, а потом я. В тебя…Тебе понравится! Ты будешь хотеть этого снова и снова.

– Почему? – я уже возбудилась до пика от одной только мысли.

– Потому что ты получишь внутрь мою сперму. И почувствуешь от этого максимальное удовлетворение. Так задумано природой.

– Я хочу…Ты первый, кто это сделает со мной.

– Я понимаю. Мне приятно быть первым.

– Ты меня сводишь с ума…

– Как возможно, Марго, быть такой, как ты? Ты как электричество…С ног до головы пробираешь!

Его темп нарастает. Он ноги мои шире развёл. И расположился так, что мой клитор трётся прямо о него.

Как это приятно!

Тёплые волны по телу.

Как мне нравится, когда он вынимает и входит своей широкой головкой. А потом снова вынимает и поглаживает ей мой клитор. Понимаю, что всё! Что меня сейчас разорвёт внутри от кайфа!

– Дай…дай…ещё! – кричу я ему, не соображая ничего.

Очень сладко! Сокращаюсь вся. А он не останавливается, будто не слышит. Я чувствую, как пульсирует…И чувствую, что он…Он тоже всё!

Внутри…

Меня…

Горячая жидкость…

Падает сверху, целует в губы, шепчет:

– Детка, обожаю!

Обвиваю его руками, обнимаю, целуемся ещё. С языками, с глубоким проникновением. Он ещё не вышел. Мы как единое целое. Как мокро всё подо мной. Как хорошо с ним. Моё сердце просто взлетает до небес.

Я люблю его.

Больше жизни люблю!

Не можем оторваться друг от друга. Вся квартира и весь мир наполнились сладостным, блаженным бредом. Безумные глаза, безумные губы, безумные пальцы, безумное дыхание – всё сливалось в единое целое.

Ласкаем друг друга. Трёмся телами. Час уже, наверное, прошел. Я осознаю, что всё, происходящее у меня до этого в постели с Веником, было как будто понарошку. Не по-настоящему. А взрослый, настоящий секс…Вот он. И настоящая любовь. До истерики. До желания кусать подушку, когда его нет рядом.

Нестерпимо болят рёбра. Болят от сильных объятий и крепких рук. Это впервые со мной.

– Идём, погуляем! А то так из койки не вылезем. – шепчет Вова мне на ухо.

– Куда?

– В парк Горького. Хочешь?

Я киваю.

– Одевайся! Я вызову такси.

Впереди у нас весь день и вся ночь…Только вдвоём. Спускаемся за руку к подъезду. Машина ждёт. Садимся. Кладу голову ему на плечо. Он касается губами моего лба.

Любимый.

Мой любимый человек!

Айтишник звонит. Я вздрогнула. Вова посмотрел на меня обеспокоенно:

– Что случилось? Кто там?

– Веня…

– Твой жених?

– Да. Что ему сказать? Вдруг он подругу мою к телефону попросит?

– Не бери.

– Я не знаю, что от него в таком случае ожидать.

Делаю глубокий вдох и отвечаю:

– Алло!

– Привет, любимая. Ты где? – говорит он довольно громко. Вованду слышно.

– Привет, Веник. Я у Машки.

– Что делаешь?

– Готовлю салат.

– А она?

– Ушла в магазин. – несу я первое, что приходит в голову.

– Вы уже пришли со сьёмки?

– Пришли, Веник. Некогда. Давай потом.

– Ладно. Машке привет.

– Пока!

Я кладу трубку и выдыхаю.

– Ты погрустнела. Что тебя тревожит? – спрашивает Вова.

– Я вру. Я изменяю. Я предательница?

– Ты не любишь своего мальчика. Он тебе не муж. Ты не обязана вести аскетичный образ жизни и блюсти целибат.

– Чего блюсти?

– Отказываться от любви, Марго! Расскажи ему всё.

– Ты с ума сошел?

– Ты не сможешь больше ним. Неужели не понимаешь? Поймешь…Ты как революционерка, но пока одетая в смирительную рубашку.

Я ничего не ответила. Такси остановилось у парка. Мы вышли.

Я наблюдаю за ним снизу вверх. Рассматриваю. Волосы торчком. Нос чуть с горбинкой. У краев глаз морщинки небольшие. Футболка бицепсы обтягивает. Эти руки ещё час назад мои ноги раздвигали. Ладонь крепкая, сильная. Но сжимает нежно. Я раза в три меньше, чем он. Как я могла ему понравился? Что во мне могло ему понравиться? Хочу спросить. Но не решаюсь.

Тучи. Откуда-то взялись.

Он мне рассказывает про невероятную любовь Наполеона к Жозефине, про коронацию в Соборе Парижской Богоматери, про ампирную моду тех времен и о том, что он хочет показать мне весь мир.

Раскаты грома слышу. Вроде солнце, а с другой стороны – чёрное небо. И жар от асфальта. Душно.

– Быть грозе! – говорит он.

Мы ускорили шаг. Еле поспеваю за ним.

Резко.

Вдруг.

Дождь начинает лить.

Как из ведра.

Рядом кафе с верандой. Огоньки чуть заметно горят. Забегаем под крышу. Там уютно. Все смеются. Что-то обсуждают живо. Взрослые, дети. Он меня к себе прижимает. К груди.

– Ты любишь дождь? – спрашиваю его я и поднимаю взгляд.

Смотрит пристально. Прямо мне в глаза и вдруг говорит:

– Я люблю тебя…Марго!

Я в ужасе закрываю глаза. Покачиваю головой. Не верю в то, что слышу! Он так легко и просто сказал об этом.

А я?

Я готова разрыдаться прямо здесь!

Ведь я тоже…

Я тоже его люблю…

Обнимаю его. Что есть силы обхватываю. Он голову мою к себе прижимает. Утыкается губами в макушку. Мы так и стоим. Солнце уже во всю светит. И ливень. Я вижу, как слепящие глаза капли отскакивают от асфальта. Будто тысячи прозрачных бусин.

Он любит меня!

Любит!

Дождь стих. Все расходиться стали, а мы всё так и стоим в обнимку. Я смотрю на часы. Уже скоро вечер. А завтра утром он уедет. И я не понимаю, как мне быть. Совершенно не понимаю!

Приходим домой. Взяли с собой из ресторана устрицы и вино. Я устрицы ни разу в жизни не ела. Володя говорит, это вкусно. А мне – нет.

Он лежит на кровати, задрав ноги на стену. Я сижу на простынях напротив него. Мы пьём вино.

– Возьми сигарету. Я видел там, в ящике. Справа.

– Зачем?

– Хочу сравнить ту фотку и оригинал…Ты там такая…

– Какая?

– Художественная. И пошлая. Но неприступная.

Я потянулась к тумбочке и достала пачку. Сунула сигарету в рот. Он ловко подскочил с кровати и принёс с кухни спички. Прикурил меня. И лёг обратно. Смотрел. Улыбался.

– Марго, почему спишь со мной? Ведь не из-за бабла? – вдруг спросил он.

– Какой мне прок от твоего бабла?! Оно меня не касается. Но само осознание, что мужчина обеспечен – приятно.

– Почему?

– Потому что ты – победитель по жизни.

– Нет. Просто ты на подсознании чувствуешь, что, если залетишь, я смогу обеспечить потомство. Убери сигарету. Хватит.

Я потушила сигарету в пустом бокале.

– А почему ты спишь со мной? – спросила я.

– Легче всего понять, почему взрослый мужчина спит с двадцатилетней. В зеркало на себя посмотри, особенно сзади, и поймешь.

– Я же ничего не умею, ты сказал.

– Это пока. Я научу.

– Зачем тебе это?

– Я люблю тебя. Я уже говорил сегодня.

Сердце моё застучало. Он снова сказал важное. Так просто и невзначай. Я ничего не ответила.

– И ещё…Я ни с одной столько не разговаривал, сколько с тобой. Обычно знаешь как – сняла трусы и поехали.